Загадка в ее глазах - Марина Серова

Когда в гостиной остались одни «девочки», я решила сделать задел на завтра. Ведь я не могу работать личным психологом и психотерапевтом дамы-политика круглые сутки! К тому же завтра мне нужно уехать — меня ждет важное дело, и кто знает, сколько времени оно займет! Нельзя оставлять Качалину в таком состоянии, запертой в четырех стенах с ребятами из СБ, — она их доведет до нервного срыва, да и себя, кстати, тоже. Случай Качалиной — явно запущенный: эгоистка, привыкшая к психологическому манипулированию. Я одна с этим не справлюсь, придется применить тяжелую артиллерию.

Я подсела в соседнее кресло и слегка наклонилась к столичной гостье, моделируя ситуацию «между нами, девочками», и Галка заметно напряглась. Телохранительница смотрела на меня прищуренными глазами, не понимая — что это я затеяла?

— Не волнуйтесь, Ольга Христофоровна, господин Толмачев сделает все возможное, чтобы полиция обезвредила преступника! А вы постарайтесь рассматривать это пребывание в гостинице не как вынужденное бездействие, а как отдых. Представьте, что у вас каникулы. Постарайтесь отдохнуть хорошенько и получить от жизни удовольствие.

Ох, что-то меня занесло! Говорить такое вдове… Хотя госпожа политик, кажется, не очень-то расстроена гибелью мужа-генерала и вспоминает об этом прискорбном событии, только когда ей это выгодно…

— Займитесь собой, наконец! Прическа, маникюр…

Это был удар ниже пояса. Качалина обеспокоенно глянула на себя в зеркало, тронула прическу, потом тревожно взглянула на ногти. Столичная гостья привыкла выглядеть идеально, стиль а-ля Жаклин Кеннеди выбирают для себя махровые перфекционистки — те, для кого девиз по жизни: «Делай лучше всех или не делай никак!». Она явно считает меня провинциальной мужеподобной девицей, и если уж я говорю Ольге Христофоровне о необходимости следить за прической и ногтями — значит, дела ее совсем плохи…

— Женя, вы не могли бы посоветовать мне хорошего мастера? Я так давно не была в Тарасове, — вполне дружелюбно произнесла Качалина.

— Ну конечно, Ольга Христофоровна! — сердечно проговорила я. — У меня как раз есть на примете великолепный специалист, настоящий волшебник. То есть волшебница…

На следующее утро я отбыла по делам с чистой совестью — ведь я оставила Ольгу Христофоровну в обществе маникюрши. Алла Ромуальдовна служила в «Евразии» еще с советских времен — сама я этого, разумеется, не застала, но зато легенд наслушалась предостаточно. В то время при гостинице был маленький кабинет — одно парикмахерское кресло, мастер дамский, он же мужской, и молоденькая маникюрша Аллочка. Разумеется, и она, и старичок парикмахер получали зарплату в двух местах — в родной гостинице и в величественном сером доме на одной тихой улице, куда они регулярно поставляли сведения о своих клиентах и добытую у них информацию. Давно известно — парикмахеру или маникюрше люди легко и как бы между прочим расскажут то, что не доверят близким друзьям. Это точно такой же фокус, как с попутчиками по купе в поезде. Дело в том, что человек воспринимает их как людей случайных, не имеющих отношения к настоящей жизни, которую ведет этот гражданин. Покинув свой привычный мирок, человек оказывается в несколько нестабильном психологическом состоянии. Именно поэтому так часты «командировочные романы».

Сейчас многие дамы используют поход к парикмахеру как замену сеанса у психотерапевта — все-таки в нашем провинциальном городе они встречаются крайне редко, а хороший парикмахер — в девяносто девяти случаях из ста еще и отличный психолог. Дело даже не в том, какой он там мастер — главное, чтобы он дарил клиенткам психологический комфорт. Своего рода сеанс психологической разгрузки.

Так вот, в советские времена эту особенность профессии парикмахера вовсю использовал КГБ, и Аллочка долгие годы послушно несла в серый дом сведения. А потом настали новые времена — и освободили Аллу Ромуальдовну от тягостной необходимости. К слову, маникюрша вовсе не была агентом в полном смысле слова, таких мелких осведомителей, как она, по всей стране насчитывались миллионы. Все проводники поездов, персонал гостиниц, не говоря уже о переводчиках, сотрудниках аэропортов и многих, многих других, обязаны были по первому требованию сей всесильной организации предоставлять информацию.

В перестроечные годы Алла Ромуальдовна открыла первый в Тарасове частный парикмахерский и маникюрный салон. Клиенты повалили к ней толпою — так приятно было, что тебя постригут, как тебе хочется, а не как считает нужным парикмахер, накроют шею чистой простыней, да еще и поднесут бесплатную чашечку кофе, а маникюрный набор будет гарантированно чистым. Работали в салоне не толстые тетки с напрочь сожженными перекисью волосами, а четыре юные гурии — дочери Аллы Ромуальдовны, сама же хозяйка выходила только к высоким клиентам. В девяносто девятом году салон посетила приехавшая к нам на гастроли Алла Пугачева. Сделав маникюр своей знаменитой тезке, Алла Ромуальдовна поняла, что достигла предела своих мечтаний. Пора было на покой.

Она съездила в Турцию, в Чехию, затем в Париж — и заскучала. Как раз в этот момент мы с ней и познакомились. Алла Ромуальдовна томилась от скуки. Дела в салоне шли превосходно — там заправляли ее деловитые дочери. Дом был построен, имелся даже молодой муж. Неприятности с этим типом, похожим на нашкодившего кота, и привели к тому, что хозяйка салона была вынуждена нанять телохранителя, то есть меня. Мы довольно быстро разобрались со всеми проблемами Аллы Ромуальдовны, после чего я получила право на пожизненные бесплатные стрижки и маникюр в ее салоне.

Расставаясь, я дала Алле совет — делать то, что ей нравится, тогда не придется чувствовать себя несчастной. Она подумала, подумала — и вернулась на работу в «Евразию». И ничего, что каждый вечер с работы ее забирает «Порше» с личным водителем, а ее бриллианты и золотые украшения стоят больше, чем все активы некоторых ее состоятельных клиенток. Зато Аллочка призналась мне, что никогда не чувствует себя такой счастливой, как выполняя привычную с юности работу в «Евразии».

Разумеется, я не ждала, что Алла Ромуальдовна добудет для меня какую-либо информацию. Во-первых, я не стала бы ее даже просить об этом. Во-вторых, маникюрша давно уже не занималась такими вещами, а полученную в ходе сеанса маникюра информацию держала при себе. Просто я знала, что Ольгу Христофоровну ждет сеанс психологической разгрузки от истинного мастера своего дела, и была искренне рада за Качалину, которой в последнее время пришлось несладко.

Безопасники тоже были на пределе. Одна Галка чувствовала себя превосходно — ей не впервой было многочасовое ожидание, и бывший снайпер не испытывала ни малейшего дискомфорта, слегка раскачиваясь на стуле и глядя прямо перед собой в пространство.

Парни проводили меня завистливыми взглядами. Жаль, что день «икс», которого мы все ждем, еще далек. Качалина не уедет из города, пока не реализует свою мечту — не откроет этот самый фонд имени ее мужа. А мы не покинем гостиницу до тех пор, пока не будет пойман снайпер, который со дня покушения на стадионе так и гуляет по Тарасову. Ситуация патовая.

Но если мне удастся выяснить, что случилось с домработницей Раисой, возможно, дело сдвинется с мертвой точки. Именно поэтому я не сижу сейчас в гостинице, не жду у моря погоды, а еду на такси в какую-то пригородную дыру, где проживает Хохрякова.

Таксист всю дорогу слушал радио. Бодрый голос диктора сообщил:

— Сегодня депутат Государственной Думы Гаджибек Мурадович Асриев выступил с инициативой — штрафовать граждан России старше двадцати пяти лет, не состоящих в браке. А деньги, полученные от этой акции, направить на поддержку многодетных семей. Господин Асриев предложил внести поправки в Конституцию…

— Во дает мужик! — с искренним восхищением крякнул таксист. — Молодец. Правильно излагает! Так их, гадов, которые размножаться не хотят! А кто Родину будет защищать лет через восемнадцать? У станка стоять кто будет, а?!

Я промолчала и уставилась в окно. Таксист намеков явно не понимал и потому все больше распалялся:

— Дельный мужик этот Асриев. Хоть он и не русский! Все бы такие были, так в стране был бы порядок! Особенно мне нравится, что он против лесбиянок выступал!

Я с изумлением повернулась к таксисту:

— Вас что, обижают лесбиянки?!

— Да не, — сбавил тон водила, — я и не видал-то ни одной… Но правильно он их к порядку призвал!

— Сделайте погромче! — попросила я, потому что диктор как раз начал рассказывать о расследовании убийства генерала Качалина. Судя по его словам, это самое расследование шло полным ходом. Ну-ну! Да, в чем-то господин мэр прав, сколько можно слушать про это убийство? Честно говоря, это уже здорово действует на нервы…