Большая игра - Антон Перунов

— Герман, ты все же глупец. Он гросс. Я слышал, сильные одаренные способны на всякие чудеса…

— Не могу знать, мой кайзер. Докладываю, что видел.

— Ладно, продолжай. Что его заинтересовало на заводах Цеппелина?

— Мне показалось, он был доволен тем, что увидел. И, как я уже сказал, это не очень хорошо для рейха, мой кайзер.

— Я помню, что вы говорили, майор, — поморщился Вильгельм. — С кем он еще встречался? Что особенного ты заметил?

— Я старался выглядеть простецом, чтобы втереться к нему в доверие. Ведь мы оба — летчики! Но он не захотел подпускать меня ближе, ощущалась какая-то отстраненность, а временами проглядывала даже холодная злость. Не знаю, с чем это связано, мой кайзер. Но, возможно, ему не нравится мое отношение к унтерменшам и всяким желтым. У него в команде сразу два офицера — азиата. Старпом и второй пилот. Вот им он полностью доверяет.

— К слову. С левыми из СДПГ или коммунистами он не виделся?

— Нет, и не упоминал ни разу.

— Хорошо. Эти предатели у меня уже в печенках! Герман, передайте своему Адольфу, чтобы на голосовании в бундестаге по закону о профсоюзах он обязательно провалил предложение социал-демократов. Пусть вносит поправки и окончательно похоронит проект!

— Да, мой кайзер, все будет сделано.

— Очень надеюсь, что получится лучше, чем в прошлый раз! — не без скепсиса посмотрел Вильгельм на своего адъютанта. Тот в ответ молча вытянулся перед императором.

Еще десять лет назад тогда еще кронпринц затеял игру против немецких левых, набирающих в условиях разразившегося в Европе глубочайшего экономического кризиса все больше сил и влияния в среде пролетариата и безработной городской молодежи. Опору он нашел в крайне-правых. Фрайкоры помогли сбить попытки революционных выступлений в Саксонии, Баварии и Гамбурге, а затем он же помог национал-социалистам найти общий язык с крупнейшими корпорациями, получить финансовую помощь и продвинул их в бундестаг.

Когда же он наконец-то стал императором, то одним из первых его решений в новом статусе стало назначение одного из лидеров партии своим личным адъютантом. Это было удобно. И для оперативной связи, и для разных, подчас весьма деликатных поручений. В том числе и далеко выходящих за рамки германских законов…

— Ну, что из вас клещами слова тянуть! Рассказывайте! Куда они полетели дальше?

— Колычефф отказался прямо назвать свой маршрут, но предположу, что это будет одна из стран южной Америки.

— У нас там сейчас что-то затевается?

— Да, мой кайзер. В Уругвае.

— Кто руководит операцией?

— Этот болван Рём, мой кайзер.

— Ты по-прежнему относишься к нему с предубеждением, — Вильгельм знал о давней вражде своего порученца к фактическому главарю Фронтбана — объединения ветеранов всех войн, которые вел Рейхсвер за последние десятилетия. Организацию номинально возглавлял первый генерал-квартирмейстер и глава генштаба Эрих Людендорф, чьей протекции и был обязан Рём своим новым назначением. — Это ведь был его замысел и план, не так ли? Ему и делать…

— Он глуп, как бревно, и наверняка все провалит. Вы должны были поручить это дело мне, мой кайзер, — проворчал Геринг.

— В другой раз, Герман, в другой раз. Впрочем, если желаешь, можешь отправиться в Буэнос-Айрес и провести там негласные переговоры с нашими сторонниками. А заодно и присмотри за русским гроссом, только аккуратно, издали.

— Слушаюсь, мой кайзер, — щелкнув каблуками, Геринг коротко качнул тяжелой головой.

Уходя, он прошептал себе под нос: «Хоть что-то…»

Вильгельм, оставшись в одиночестве, без сил откинулся на спинку кресла и посмотрел на постепенно прогорающие отличные дубовые поленья. Колычев по-прежнему оставался для него загадкой. В этом совсем еще юном и таком уверенном в себе, неожиданно обретшем огромную силу и власть человеке, он видел все, чего не получил когда-то сам.

«А сейчас уже поздно. Все поздно! Нет, прочь уныние, будущее за нами! Я еще приведу Германию к истинному процветанию и могуществу, достойному ее гения! А за этим Колычевым будем приглядывать. Посмотрим, что и как он сумеет передать Александру Третьему. И что на мои предложения ответит русский царь».

Так уж случилось, что в Италии молодожены пробыли недолго. Кто знает, что было тому причиной, не слишком хорошая для Аппенинского полуострова погода или марши чернорубашечников, регулярно проходившие в городах и весях этой древней страны, но Колычевы не стали задерживаться ни во Флоренции, ни в Неаполе и даже Вечный город с Ватиканом не смог удержать их внимания.

Обошлось даже без официальных встреч. Стареющий король Виктор-Эммануил в это время отдыхал от трудов праведных на Сардинии, а совершенно отодвинувший его от власти дуче Муссолини был слишком занят начинающейся уже третьей по счету Итало-Абиссинской войной.

К слову сказать, Российская империя хоть и не вмешивалась в этот конфликт напрямую, но достаточно явно поддерживала тамошнего негуса Хайле Селассие I и поставляла ему вооружение. Так что вполне вероятно, холодный прием, устроенный русскому сенатору, был обусловлен именно этим.

— Ну и черт с ними, — пожал плечами Март. — А не осуществить ли нам мечту Остапа Бендера?

— А кто это? — удивленно посмотрела на него Саша.

— Сын турецко подданного, идейный борец за денежные знаки и великий комбинатор, — немного грустно ответил ей муж, в свое время попытавшийся выяснить, написано ли это произведение.

Увы. В этой реальности Илья Ильф и Евгений Петров были просто известными фельетонистами, но так и не стали соавторами. Отчего из-под их пера не вышел один из самых любимых романов Вени Мартова.

Из Италии «Александра» взяла курс на юго-запад. Пролетев над прозрачно-синими водами Средиземного моря, они достигли Африки. С высоты в четыре тысячи метров полюбовались вершинами, ущельями и отрогами древних Атласских гор, совершили короткую посадку в Касабланке, где и пополнили баки перед трансатлантическим путешествием. И вот он, простор океана! Погода баловала, устойчивые встречные ветры — пассаты — добавляли расхода горючего, но не создавали никаких проблем.

Пересечение экватора — первое и для многих членов экипажа, и для самой красавицы-яхты, отметили веселым застольем и даже небольшим импровизированным представлением в кают-компании. Март спел песенку про отважного капитана, которому так надо улыбнуться. Саша ему аккомпанировала, сев за фортепиано и подстроив голос октавой выше, подпевала в жизнерадостном припеве, а следом за ней под конец песни уже и все хором под дирижерскими взмахами Мартемьяна дотянули: «Капитан, капитан, улыбнитесь, только смелым покоряются моря»

Гвоздем программы праздничного застолья стали свежайшие устрицы, приобретенные Михалычем оптом в Марокко. К ним подали вюрцбургский Штайнвайн из сильванера в знаменитой округлой бутылке — боксбойтеле.

Попивая светлое, округло-тельное, с яркой, почти щиплющей язык минеральностью, различимыми нотками южного разнотравья, сочным оттенком спелой дыни и гармоничными нотами цитрусовых, щедро наделяющих Штайнвайн кислотностью, Март поглощал устриц одну за другой и с улыбкой вспоминал свои немецкие впечатления

— Друзья, это вино не просто так вино. Виноградник Штайн ведет свою историю с восьмого века! Идеальная экспозиция — пологий склон, вбирающий солнце за день, плюс щедрая добавка тепла и света, отраженного от вод Майна, шикарная известковая почва, оставленная древним, давно исчезнувшим океаном и, конечно, цистерианский монастырь с опытными виноделами. В итоге, может быть лучший сильванер позднего сбора. Говорят, его всем прочим предпочитал великий Гете. А ведь и правда, не дурно, черт возьми!

— Март, расскажи про мост, это так забавно! — попросила мужа Саша.

— Все, что пожелаешь, душа моя. В тот день, когда мы были в Вюрцбурге, как вы все помните, стояла отличная погода. Я отправился в библиотеку, а вы пошли осматривать епископский замок. Закончив со своими делами, пошел за вами через знаменитый мост со статуями святых. И не смог не задержаться на минутку, уж больно уморительное зрелище мне открылось. Вообразите, к винной лавке выстроилась огромная очередь. Все стоят. Дисциплинированно дожидаясь возможности приобрести бокал. Тем временем счастливцы, уже получившие заветный приз, церемонно рассаживаются повсюду и с очень сосредоточенным видом неспешно пьют, цедя глоток за глотком и самодовольно охватывая взглядом великолепную красоту, словно выполняя некий ритуал. Апофеоз немецкой упорядоченности и орднунга! Как я понял, мода на подобный отдых появилась тут не так давно, но сколько же в ней организованности, дисциплины и, заметьте, ни один не пришел со своей выпивкой, все брали по бокалу и потом аккуратно возвращали их назад. Ляпота. Да, и тут я понял, что русские и немцы очень разные… Что ж,