Русская сказка - Дмитрий Леонтьев

— Как будто у нас своего говна мало, — сказал Муромец, задумчиво глядя в спину убегающего кузнеца. — Как-то он запоет, когда вместо его товаров, — бушмэновские брать станут…

— Эй, богатыри, — окликнул нас сильно подвыпивший купец, — окажите честь: заходите, выпейте со мной меда хмельного. У меня радость: заключил выгоднейшую сделку. Продал дуракам-бушмэнам пятьдесят подвод леса в обмен на пятьдесят матрешек со срамными картинками. А сорок соболей махнул на двадцать первосортнейших заморских портянок! Да если так дела и дальше пойдут…

— Поехали быстрей, — сказал Муромец. — Я все это уже видел. У нас это бывает. Наскоками. Вот когда за наскоком разгильдяйства последует наскок патриотизма — будет куда хуже.

— Почему? — удивился я.

— Патриотизм «наскоками» не бывает, — пояснил Муромец. — Это уже не наскок, а заскок. Настоящий патриотизм меры не имеет. Ни во времени, ни в объеме. Сколько Василиса Премудрая князя от этого решения удерживала! И стоило ей отлучиться, как… Чего уж теперь… Поехали быстрей.

Но в княжеские палаты нас не допустили.

— Прости, Муромец, — сказал охранник у ворот. — Князь сейчас занят — бушмэнскую делегацию принимает. Велел никого не пускать. Князь там какие-то острова на бананы меняет — занят очень.

— Что ж, — помертвел лицом Илья. — Пойдем, Иван, посидим под березками, подождем.

Но место под березками было занято каким-то пьяным, желтолицым и косоглазым бушмэном. Он обнимал белый ствол, и заливаясь хмельными слезами, горестно причитал:

— Березки, вы мои, березки… Березоньки родные, бушмэновские…

— Тьфу! — в сердцах сплюнул Муромец. — А Яга говорила, что это на пару тыщ лет позже произойдет… Пойдем под сосну… Хотя, постой… Смотри.

Из княжеского терема, с маленьким узелком и огромным посохом, шел Соломон.

— Здравствуй, Соломон, — приветствовал его Муромец. — Куда путь держишь?

— И вам здравствовать, богатыри, — поклонился он. — Неправильный вопрос. Не «куда», а «откуда». Из дворца.

— Выгнали?

— Сам ушел, — грустно признался Соломон. — Лучше уйти сегодня, чем быть повешенным завтра.

— Неужели все-таки проворовался?

— Без меня… казне применение нашли, — махнул рукой бывший княжеский казначей. — Бушмэны предложили князю кредит на обустройство государства по-бушмэновски… Ну, суперлабазы всякие, для бушмэновских товаров, терема для спектаклей ихних, гостиницы для них, и все такое… Но это было бы полбеды Взял князь подводу золотом, а через год мы десять подвод отдать должны. А там, глядишь, и проценты с процентов пойдут. Я так не умею. Я казначей, а не фальшивомонетчик. Придет время долги отдавать, опять на меня все спишут. Скажут, опять жиды Русь-матушку продали. Нет, лучше сейчас уйти. Вобщем…

Он обреченно махнул рукой и, шаркая ногами, запылил по дороге прочь. Илья посмотрел ему вслед и покачал головой:

— Вот что, Иван, — сказал он мне. — Пойдем-ка, отсюда на… на постоялый двор. Не могу я все это видеть. Надо будет — позовут.

Устроив коней в конюшне и насыпав им свежего зерна, мы прошли в отведенные для нас комнаты и, отказавшись от ужина, устроились на ночлег. Я так устал за этот сумасшедший день, что забыл даже побеспокоиться о ночлеге для Скиллы.

Она и разбудила нас рано утром.

— Вставайте! Беда! — возвестила она, по своему обыкновению, внезапно появляясь в комнате. — Да быстрей же, мужики говорящие!

— Беда, беда, — заворчал Муромец, тяжело ворочаясь на полатях, — мы уже привыкли это слышать. Сейчас-то что произошло? У князя, с перепоя, голова болит, и надо в страну дальнюю, за лекарствами заморскими сбегать?

— Иван-дурак вернулся, — сообщила Скилла. — Говорит, разорил гнездо драконов. Предсказание волхвов сбылось.

Так быстро мы с Ильей еще никогда не бегали. Забыв про конец, в две минуты, добежали до княжеского терема и, растолкав опешивших от такой наглости стражников, ворвались в тронный зал.

Здесь уже было полно народа. Бояре, послы, витязи и именитые купцы, плотным полукольцом окружали стоящего перед княжеским троном Ивана. Сам князь благосклонно взирал на хвастливо описывающего свои подвиги дурака и вмешаться в этот монолог не было ни смысла, ни возможности.

— … подполз ближе, — продолжал вещать Иван, — гляжу: мать чесна! — а их там целый выводок! Ползают, пищат, чешуей скрежещут. я из укрытия выскочил, и ну, налево-направо мечом махать… И тут, откуда-то сверху, на меня огромная дракониха ка-ак упадет! Как встанет грудью на защиту этих тварей… Я на мгновение опешил — думал, тут мне и конец. Но она замешкалась, не успела меня сожрать, застыв между мной и детенышами, как статуя заморская. Тогда я опомнился, изловчился, да голову ей и снес. С одного богатырского удара, во-от такенную шею перерубил. Голову в мешок, быстренько все оставшееся отродье передавил и в путь обратный отправился. Если и был где-то там дракон, Змей Горыныч трехглавый, то куда ему теперь, без самки да без потомства? Сам покинет землю русскую. А вот княжны я там не нашел. Видать, где-то в другом месте надежа наша… Позволишь, князь — дальше искать ее стану. Хоть всю жизнь готов на это благое дело потратить. А вы, люди русские, радуйтесь: нет больше гнездовья бесовского. Освободил я землю от напасти.

— А не брешешь, часом? — спросили из толпы. — Этот ведь соврет — недорого возьмет. Может, спал в соседней деревне все это время, а теперь басни нам здесь рассказываешь?

— Вот так и знал, что найдутся злые языки, — высокомерно покосился в ту сторону Иван-дурак. — Потому и доказательство с собой прихватил. Голову змея страшного, моей рукой срубленную. Вот.

Снял с плеча перепачканную засохшей кровью суму и засунул туда руку, вытаскивая трофей.

— Надо его остановить! — очнулся от столбняка Илья и бросился сквозь толпу, раскидывая попадавшихся на пути людей, но не успел. По залу пронесся многоголосый крик ужаса, а потом наступила тишина. Князь медленно поднялся с трона, сделал два шага к застывшему в ужасе Ивану, но ноги его подкосились и Владимир грузно рухнул на мраморные плиты. Мгновеньем позже раздался глухой стук — это Иван разжал, наконец, пальцы и голова княжеской дочери покатилась под ноги толпе. Еще пару мгновений стояла жуткая, звенящая от напряжения тишина. А потом толпа словно сошла с ума: все разом заорали, бросились к выходу, топча друг друга, воя от ужаса, давя друг дружку. Меня закружило в этом смерче людских тел, понесло к выходу, но перед самыми дверьми чья-то мощная рука выхватила меня из этого водоворота и перенесла на свободное место.

— Не отходи от меня ни на шаг, — тихо предупредил Илья. — Скоро такое начнется…

— Взять его! — рявкнул воевода Добрыня, указывая на Ивана-дурака.