Рокировка - Татьяна Герцик

И ведь он чувствовал, чувствовал, что что-то не так, что нельзя уезжать, но все-таки ушел. Привык, что женщины подчиняются ему во всем. А вот эта подчиниться не захотела. И просто исчезла. Почему он решил, что женщинам нужно только одно? Сейчас те глупые мысли казались ему настолько детскими, что он не понимал, как мог так думать. Ведь уже после первого с ней разговора стало ясно, что она вовсе другая.

То отчаяние, что пронзило его, когда он обнаружил, что Ирина ушла, забыть невозможно. Казалось, из него душу вынули. Не веря себе, пробежал по всей квартире, еще не понимая, что все кончено. Увидев ту холодную записку, быстро прочитал:

«Александр! К сожалению, меня не устраивает твое предложение. Я хочу жить не так, как желает пресыщенный жизненными благами бонвиван, а так, как считаю нужным я сама. Искать меня не надо, думаю, что ты и не будешь заниматься подобной ерундой. Таких, как я, не сосчитать. Женщин много, и все они лучше меня, так что утешишься ты скоро. Уязвленное самолюбие уже лучше, чем скука. И не изображай больше Печорина – это банально. Прощай. И.К.»

Несколько минут он даже дышать не мог от невозможно острой боли и проклиная всех на свете, еще не понимая, что жизнь, по сути, кончилась.

А вот не надо было считать себя небожителем, недоступным нормальным человеческим чувствам. Все его дурацкое самомнение. Признался бы ей, что любит, глядишь, сейчас спокойно спал бы подле любимой жены, зная, что она рядом, под его рукой. Как жестоко порой шутит с нами жизнь…

Просидел так до первых лучей солнца, пытаясь заглушить терзающую душу тоску. Едва рассвело, взял полотенце и отправился на реку. Проплавав с час, вышел на берег, чувствуя мелкую дрожь во всем теле. Вытерся и сел на ствол упавшей березы. Яркая солнечная дорожка на реке напомнила ему позапрошлый год, когда таким же восходом любовалась Ирина.

Внезапно уяснив, что не один, повернулся и увидел мрачное лицо Игоря. Тот сквозь зубы бросил:

– Привет! Поговорить можно?

Александр подвинулся, освобождая место. Перешагнув через ствол, Игорь решительно сел рядом. Помолчал, собираясь с духом. Александр тоже молчания не прерывал, понимая, что ничего приятного для него не прозвучит. Наконец Игорь выпалил:

– Так это ты, значит, Людмилу ко мне в постель подсунул? Чтобы дорогу освободить? Рокировочка своего рода?

Александр коротко кивнул. Раз Люда сказала ему об этом, значит, у нее на то были свои причины.

Игорь застонал и вцепился в стоящие дыбом волосы.

– Вот, значит, как. Чужими судьбами поиграть захотелось!

Александр отрицательно мотнул головой.

– Нет. Просто влюбился. Только не сразу это понял. А когда понял, оказалось поздно.

Несколько обескураженный откровенным признанием и прозвучавшим в голосе собеседника страданием, Игорь притих. Потом убито констатировал:

– Значит, в этой истории выигравших нет. Одни проигравшие.

Александр с подозрением на него взглянул, почувствовав, как внутри вновь вздымается волна жгучей ревности.

– Жалеешь, что Ирина уехала?

Тот виновато понурил голову.

– Да нет, я жалею о другом. Но если Иринка после нашего разрыва чувствовала себя хотя бы наполовину так же паршиво, как я сейчас, то мне это поделом.

Собеседник уточнил:

– Поделом что?

Игорь удрученно сжал пальцы в кулаки и признался:

– Да то, что Люда меня вышибла. Конечно, зачем ей я! Жалкий сопляк какой-то – ни денег, ни славы. Если бы у меня хоть степень была…

Александр невольно заинтересовался:

– А будет?

Игорь вяло ответил, ни в грош больше не ставя собственные заслуги:

– Будет, куда она денется. Осенью защита. Кандидатская – это не любимая женщина, она не заявит, что ты ей не интересен.

Александр неодобрительно покачал головой.

– Женщины часто говорят не то, что думают. Тебе никогда в голову не приходило, что это она считает себя не достойной тебя? Вот твои родители ее одобряли?

Игорь был вынужден признать:

– Нет. Им Иринка нравилась. А Людмилу они чуть ли не соблазнительницей считали.

Александр наклонился, сорвал травинку и принялся задумчиво ее жевать.

– Да так не только они считали, а все. И оно так и есть. Она тебя соблазнила. Только малость не рассчитала с непривычки и влюбилась сама. Так что, по ее разумению, она пожертвовала собой, чтобы не портить тебе жизнь.

У Игоря на скулах от волнения выступили багровые пятна.

– Ты это серьезно? – он с таким мальчишеским нетерпением подскочил на импровизированном сиденье, что Александр невесело рассмеялся.

– Да куда уж серьезней. Она мне в этом сама призналась. Правда, просила тебе не говорить, чтобы не тревожить.

Игорь насторожился.

– Вы что, снова встречаетесь?! – и угрожающе повернулся к сопернику всем телом.

Александр усмехнулся этой вспышке ревности. Как в зеркале…

– Успокойся. Мы увиделись случайно и зашли в кафе. Выглядела она уж очень бледно, вот я и стал выпытывать, что случилось. У нее, кстати, никого нет.

Парень нетерпеливо вскочил и зло бросил:

– Ну что за дуры эти бабы! Что Людмила, что Ирина – одним миром мазаны! Нет, чтобы поговорить спокойно, все выяснить, нас спросить, чего мы-то хотим! Нет, они ведь самые умные, самые проницательные, все обо всех знают, и все за всех решить могут. А потом от их сверхблагородных поступков сплошные мучения! – и умчался, не выбирая дороги, перепрыгивая через встречающиеся на пути пни и коряги, явно спеша на встречу с Людмилой.

Александр с завистью посмотрел ему вслед. Что ж, есть надежда, что хотя бы у этой пары все наладится. Похоже, больше Игорь не будет слепо принимать на веру Людмилины вымыслы. А вот что делать ему, Александру? Где искать свою потерю?

Повернувшись, уставился на воду. Но солнце уже взошло, и солнечная дорожка исчезла. Отступившая было боль вернулась снова, и Александр пошел на дачу, медленно помахивая полотенцем и в очередной раз жалея о том времени, когда встретил Ирину на свою несчастную голову.

Через неделю, застряв в пробке на центральной улице, увидел бегущую мимо Людмилу. Окрикнул ее и гостеприимно приоткрыл дверцу машины. Она нырнула к нему, обмахиваясь ладошкой.

– Ну и жара! – ему показалось, что покраснела она вовсе не от жары. Небрежно спросил:

– Как дела?

Засмущавшись еще больше, она выпалила:

– Это ты сказал Игорю, что я ему все наврала?

Ну, не все, но наврала.

– Она нарочито обиделась, не в силах потушить счастливый блеск глаз:

Он теперь ко мне относится как к глупенькой маленькой девчонке!

Александр с некоторым ехидством осведомился:

– А может, ты и есть глупенькая маленькая девчонка?

Люда с блаженной усмешкой возразила:

– Ну уж нет! – И, немного погрустнев, призналась в своих сомнениях: – Ничего же не изменилось. Я – это я, а он – это он.