Путешествие с Люком - Жан-Люк Утерс

Ходждонский луг, скрытый от глаз пышными кронами сосен, оказался на холме, над долиной реки Мерсед. Надин и Жорж устроили стоянку на лесной опушке. Надин сидела и чистила овощи, как вдруг увидела нас. Я до сих пор помню ее изумленный, недоверчивый взгляд. Миг спустя она вскочила, молча подбежала к нам и бросилась в объятия Жюли, а потом и в мои. «Не может быть, не может быть!» — твердила она со слезами на глазах, схватив на руки нашего Люка, очаровашку Люка, которого никогда еще не видела. Затем подозвала двух своих дочек, игравших неподалеку, и велела им поздороваться. Шестилетняя Жюстина не забыла нас. А четырехлетняя Мари совсем ничего не помнила, даже наше прощание в аэропорту Завентам, где мы два года назад провожали их в Америку. Девочки тут же завладели Люком и потащили его к трейлеру.

Как раз в этот момент перед нами и предстал Жорж в тренировочном костюме, весь в поту. Он только что совершил десятикилометровый забег, который пролегал, как мы могли заметить, отнюдь не по равнине. «Здесь такой рельеф, что только держись! — объявил он, еще не успев отдышаться. — Перепады от шестисот метров до трех тысяч девятисот шестидесяти. Но мы не жалуемся!» — заключил он, простирая руки к горам и долинам вокруг нас. Местность и в самом деле отличалась такой красотой, что просто дух захватывало. Он обнял нас, сердечно, но без лишних эмоций и без особого удивления от встречи здесь, в самом сердце Сьерры-Невады, хотя последний раз мы виделись на плоской бельгийской земле, в восьми или десяти тысячах километров отсюда. Главной чертой Жоржа была сдержанность во всем, включая собственные чувства. Всякий феномен имел для него свое логическое объяснение. Таким образом, наш неожиданный приезд в горы тоже был не случаен, а явился конечным звеном в цепи организованных событий, как-то: путешествие по Америке, в частности, по Калифорнии, а затем прибытие на место, указанное в записке, оставленной на двери их дома.

Словом, полная противоположность Надин, которая не переставала ахать, охать и восклицать: «Просто невероятно! Какое счастье! Глазам своим не верю!» Должен признаться, что в юности питал к ней нежные чувства, и было это в ту пору, когда мы оба учились в Школе политических наук. Я хорошо помню аудиторию, где мы сидели, золотистые волосы Надин, рассыпанные по красному свитеру, ее веселую болтовню с соседями перед началом лекции. Позже, когда мы уже были знакомы, у меня всякий раз слегка учащалось сердцебиение при встрече и разговоре с ней даже на самые банальные темы. Иногда я брал ее за руку или обнимал за плечи, но она не усматривала в этом никаких признаков любви. Мне же любовь казалась слишком бурным чувством, несоразмерным с ее мягкой, нежной натурой. Зато когда я встретил Жюли, все пошло совсем иначе: горизонтальное положение, сопровождаемое всякого рода неистовствами, очень скоро показалось нам единственным способом выразить нашу обоюдную страсть.

Мы наскоро состряпали ужин из общих запасов. Вечер был посвящен в основном рассказу о нашем приключении в Сан-Франциско. Действия четы Дрюмонов поразили Надин, она даже представить себе не могла, что они способны на такие гадости: всегда приветливо здоровались, мило улыбались и были готовы оказать любую услугу. Неужели все это было притворством, чтобы легче шпионить за своими соседями? Вот и доверяй после этого людям!

Жорж поинтересовался нашими дальнейшими планами. Мы с Жюли переглянулись так, словно он говорил на незнакомом языке. Какие еще планы… нет у нас никаких планов и никогда не было, даже в самом начале путешествия, ведь не назовешь же планом намерение плыть по течению. Сам Жорж запланировал на завтра восхождение на Half Dome. Гора была хорошо видна с нашего места и действительно имела форму полукупола; эта каменная громада, гладкая, как отполированный мрамор, выглядела абсолютно неприступной для любого, даже титулованного альпиниста, который вздумал бы помериться с ней силами. «С помощью крючьев, вбитых в камень, на нее вполне можно взобраться, но не волнуйтесь, я не сумасшедший и не собираюсь принуждать вас к такому подвигу. На вершину ведет и другой путь — по ступеням, выбитым в скале; туда поднимаются, держась за канат. Я предлагаю вам выйти на заре и назначаю встречу наверху. Оттуда открывается замечательный вид на каньон и водопады. Вы будете просто потрясены», — сказал он. Да, что касается планов, у него они выглядели вполне определенными. Подъем должен был занять от шести до семи часов. «Между прочим, с вершины нужно еще и спуститься», — возразила Жюли, которая не имела ни малейшего желания участвовать в этой авантюре. Она предпочитала осмотреть гигантские секвойи, чей древний возраст и необъятные размеры восхвалял ее путеводитель. Мы сразу поняли, что Жорж не намерен отказываться от своего замысла, тем более что он уже встал из-за стола и начал проверять альпинистское снаряжение: скальные крючья, жумары, карабины [47], веревки, которые он осматривал и ощупывал особенно внимательно. Что касается меня, я колебался: даже «цивилизованный» подъем на Half Dome был мне не по душе. А когда Жюли дала понять, что Люка она со мной не отпустит, я и вовсе отказался, сославшись на усталость. Не могу сказать, что Жорж был очень уж разочарован. В результате мы решили разделиться на две группы: первая состояла из Жоржа, вторая из всех остальных членов племени.

Кстати, а куда подевались наши детишки? Что-то давно их не было видно. И в фургоне стояла подозрительная тишина. Надин окликнула Жюстину и Мари. Ответа не последовало, и она решила пойти взглянуть, чем они заняты. Через несколько минут она вернулась, с трудом сдерживая хохот. Оказалось, девочки раздели Люка догола, уложили на сиденье и старательно изучали его анатомию. Особенно их заинтересовал маленький «краник» Люка — этот странный отросток, коего природа лишила их самих. Они вертели его и так и сяк, в ожидании неизвестно чего, может, какого-нибудь чуда. Люк переносил эти манипуляции с невозмутимостью буддийского монаха. Слушая рассказ Надин, я вспоминал картину Рембрандта «Урок анатомии», где вокруг вскрытого тела в почтительном молчании стоят ученики, слушая пояснения мэтра.

Когда родители заставали нас в детстве за игрой «в доктора», мы испытывали жгучее чувство стыда. И после сурового выговора спешили убраться куда-нибудь подальше, подобно арестованным преступникам, которые прячут лица, проходя сквозь толпу негодующих сограждан. Наверное, так оно и будет всегда, до скончания века, если жить среди людей типа Дрюмонов. Зато наша малолетняя троица ничуть не считала себя виноватой в нарушении приличий, они вернулись в семейный круг как ни в чем не бывало с широкими улыбками. Люк бросился в объятия Жюли, он явно нуждался в передышке после столь утомительного и подробного обследования. Жюстина и Мари предложили отцу помочь с разборкой крючьев, жумаров и карабинов: мне кажется, они считали их таинственными орудиями пытки, которую, скрываясь от посторонних глаз, претерпевал их отец, когда подвешивал себя к каменному боку горы.

Солнце уже скрылось за верхушкой Half Dome, обрызгав ее напоследок багровыми сполохами и разрисовав скалу огненными узорами. Мы наблюдали стоя, как тени заволакивают гору, как она медленно тает в ночном мраке. Теперь и нам, людям, пора было отходить ко сну, что мы и сделали инстинктивно, даже не взглянув на часы. Отныне нам указывали время не часы, а ход светил.

К тому моменту, как мы проснулись, Жорж давно уже покинул лагерь. Рассвет, видимо, был его излюбленной порой для начала действий. Мы сели завтракать, представляя себе, как он висит где-нибудь на скале, вжимаясь в камень, нашаривая в нем впадинки для рук, ища выступы для ног. Надин не очень-то нравились эти одиночные эскапады.

Затем и мы, в свой черед, отправились на экскурсию; Жюли и Надин позаботились о том, чтобы взять все необходимое: воду, продукты для пикника, карту, компас, бинокль… Никогда еще в наш «автодом» не набивалось столько народу. Детишки, сидевшие сзади, были в полном восторге. Мотор закряхтел, когда наш «фольксваген» начал взбираться вверх по серпантину. «Вот он, ледник Пойнт!»[48] — сказала Надин, указав на пик, уходивший в небо на головокружительную высоту; его-то она и выбрала целью нашей прогулки. После часового подъема, проделанного с черепашьей скоростью, мы вышли из машины на стоянке, где уже были припаркованы три крутых вездехода — куда до них нашему старичку. Жюли и Надин взяли по рюкзаку, я посадил Люка на плечи. Возбуждение, вызванное предотъездной суматохой, слегка улеглось. На этой высоте растительности почти не было видно. Даже слов — и тех стало не хватать. Глубокое безмолвие нарушал только звук наших шагов по крутой каменистой тропе. Для Мари и Жюстины это было далеко не первое восхождение, и они уже хорошо знали, куда и как ставить ноги в спортивных ботиночках. Путь был аккуратно размечен вешками. Атмосфера слегка разрядилась, когда мы дошли до насыпной площадки, где Надин и предложила сделать привал. Пикник на такой высоте, с великолепным обзором долины, лежавшей далеко внизу, — в этом было что-то фантастическое. Люк установил новый рекорд в своей жизни. «Уже совсем недалеко», — сказала Надин, стараясь успокоить Жюли, проявлявшую легкие признаки усталости. И в самом деле, к середине дня мы достигли цели нашего похода — ледника.