Приключения бравого наёмника Гарика - Алексей Тестон

— Откуда? Я же первый раз.

— Сидишь ты в палатке или ещё где. Дождь идёт. В сланцах не выйдешь, а в берцы каждый раз залезать неохота. Значит, что?

— Что?

— Что, что. Галоши! Места занимают мало и удобно.

— Действительно, удобно. Так и не подумаешь, — улыбнулся Гарик. — Помниться давным-давно наша страна была рекордсменом по выпуску галош. Интересно, а сейчас?

— Сейчас не знаю. Может быть галоши ещё выпускают. С остальным напряжно.

Снайпер воевал с восемнадцати лет, поучаствовал везде, начиная с первой Чеченской. Напарником на этой войне у него была совсем молоденькая девчонка.

— Мы с ней вместе на задачи ходим. Она там с четырнадцати воюет, — снайпер показал фото.

— Скажи честно, у тебя там не только война, но и любовь?

— Честно, да, — немного смутился снайпер.

На соседней полке вояки обсуждали, как их бросили на бетонные укрепления, и из двух с половиной тысяч осталось сорок восемь человек. В каждом слове сквозила большая любовь к правительству и командованию. Настроение не улучшалось.

В вагоне появился молодой парень в гимнастёрке старого образца и тактических перчатках. Он подсел к девчонкам и громко начал повествовать, что он наёмник, который прошёл три войны. Хотя на вид парню было не больше двадцати двух лет, его никто не перебивал. Девочки слушали, развесив уши. Гарик временами косился в его сторону, особенно, когда воин начал читать стихи. Все трое суток пути молодой ветеран предлагал руку и сердце всем молодым барышням, за что его прозвали женихом.

Гарик сдружился со снайпером, который настоял на совместной кормёжке, приметив, что Гарик сидит исключительно на «дошике». Они по-братски поедали копчёности, бывалого вояки, посмеиваясь над громкоголосыми рассказами жениха.

— Дураков везде хватает, может, и вправду воевал, только контузило сильно. Фляга потекла.

Вдруг одному из пассажиров стало плохо. Проводник померил ему давление. Дал успокоительное и что-то ещё. Это показалось немного странным, т. к. мужик не бухал и выглядел вполне крепким.

— Что это с ним? — спросил снайпер.

— Ему по телефону сообщили, что его друг убит, — вполголоса сообщил проводник. — А он как раз в свою часть едет.

И как-то сразу война перестала быть абстрактной. Вот она первая, пусть заочная смерть, но смерть, которой все стали свидетелями. Захотелось подойти к человеку, поддержать, но было неудобно. Гарик со снайпером какое-то время молчали.

— Так бывает. Привыкнешь, — сухо заметил снайпер.

— Наверное, — задумчиво ответил Гарик и ему захотелось обратно к жене, к собачке и дивану, но отступать было поздно, да и некуда — финансы конкретно наступали на горло.

— Нам пора, — снайпер убрал в сумку остатки провизии.

На перроне, ко всеобщему удивлению, жениха забрали менты. Ещё раз поржали. Купили билеты на автобус до точки. Гарик потратил последние деньги на сигареты, обнял снайпера, который дальше двигался своим маршрутом, и полез в автобус, набитый такими же псами войны, как и он.

Начало

Народу собралось много. Съезжались со всех уголков страны. Поразило количество столичных. Гарику всегда казалось, что в столице жизнь намного жирней. Столичные в три горла кричали, что у них там тоже не сахар. Это логично, иначе зачем пихать свою башку в такое приключение? Везде образовывалась приличная очередь. Сквозь новобранцев уверенной походкой проходили вооружённые, небритые парни, которых ждали три автобуса на войну. Именно эти три автобуса не доедут до фронта, а попадут в засаду. Из них не успеет выйти ни один человек. Но об этом пока никто не знал. На бравых вояк смотрели с любопытством и почтением.

Первое, что насторожило — медицинская комиссия. На вербовке сообщили, что медицина очень дотошная и время на комиссию занимает до пяти дней. Однако, пять дней немного сократились до двух минут, если есть наколки, то до пяти. У Гарика наколок не было, поэтому фото на память и вперёд. На бумажке, которую ему выдали, напротив фамилии было написано: штурм. Бумажка Гарику сильно не понравилась.

Один бородатый, лохматый столичный интеллигент — а-ля-геолог, подарил Гарику часы. Рядом образовался приблизительно одного роста с Гариком везде овальный циник, который парой мазков описал общую картину: набирают всех подряд, значит кончился отряд, он лежит в навозной куче, куда ждут других ребят.

Вывод циника был простой, как три рубля: надо найти место директора продуктового склада, тогда можно выжить. Да, такое место заманчиво. Поржали.

В углу шептались двое. Обсуждался вопрос, что один пристроит другого на хорошую должность.

— Там не стреляют, и делать почти ничего не надо. А зарплата такая, как на боевых.

«Вот как надо на войну ходить», — подумал Гарик и посмотрел на свою бумажку с надписью «штурм». Так себе бумажечка. Вроде, хотелось денег заработать, а не сразу с головенкой попрощаться.

Следующим расстройством стал особист.

— Вы понимаете, куда вы попали?

— Нет, пока. Я же первый раз.

Особист с недоумением посмотрел на Гарика. Видимо, ему так не отвечали.

— Но вы понимаете, что вас могут убить?

— Понимаю.

— Отлично! Вы подпишите контракт. Вы обязаны выполнять все приказы командира. В случае отказа выполнять приказ вас расстреляют. Вы должны быть готовы, что будете объявлены вне закона, но, пока у вас контракт, приказы не отменяются, как и расстрел. Всё понятно?

— Понятно.

— Следующий.

Гарик в задумчивости шёл по коридору, занимать очередь на получение амуниции, в простонародье — шмурдяк, и ему никак не давала покоя фраза: «будете объявлены вне закона».

— Здесь всё просто, — хихикая пояснил циник. — Во-первых, мы изначально вне закона, так как мы наёмники, а наёмники в нашей стране запрещены. Во-вторых, нас собрали в такую банду, что мы представляем реальную военную силу в государственном масштабе. А что это значит?

— Что это значит?

— Это значит, что наше начальство может открыть рот на гораздо больший кусок, чем пережёвывает сейчас. Тогда на какой-то короткий промежуток времени, мы будем вне закона.

— А если этот промежуток затянется?

— Тогда это называется гражданская война.

— Окрыляет.

Толпа-очередь, медленно продвигалась по коридору, в конце которого уставшие и недовольные тыловики, монотонными голосами задавали два вопроса: рост и размер обуви. После чего вручали псу войны целую кучу всего и, покрикивая, чтобы не мешкался, обращались к следующему.

По южному быстро стемнело, моросил дождь, фонари освещали лужи на плацу, через сплошную серую мглу едва пробивалась Луна. Гарик, с трудом охватывая выданное имущество, топал прямо по лужам к казарме, где ему предстояло провести одну ночь, перед отправкой в учебный лагерь. Это было начало.

Шмурдяк

Грамотная упаковка шмурдяка — залог спокойной жизни. Эту истину постигают все, кто впервые стал военным, альпинистом