Ташкент-подземная. Метро 2034 - Николай Кузнецов

Охранник сидит в седле настороженно, глазами цепко оглядывает все пространство, автомат наизготовку.

Равномерный цокот копыт, «звяк-звяк» чайника действуют усыпляюще. Дрожащий свет керосинки, хвостик впереди идущего ишачка, своды подземного тоннеля и ржавые рельсы, истлевшие шпалы, — «романтика» — думаю я, как вдруг Газиз резко дает нам отмашку:

— То-хта-а! (стой!).

Все замерли.

Абдулла, автомат в руках, стойка «стрельба с колена», замер.

Газиз слушает.

Я лично ничего вообще не слышу, кроме чавканья собственного осла, который меланхолично жует траву из торбы, подвешенной прямо перед его носом.

Караванщик еще немного прислушивается и облегченно вздыхает:

— У-ялла, все карошо. Яшка идет. Ок каламуш (белая крыса). Яшка друг. Белый крыс карош.

— Что?

Честно говоря, неожиданный реприманд, — подумал я.

Тут из вентиляционного отверстия, в паре метров от меня, высунулся розовый носик и длиннющие усы, а потом и сам Яшка явился пред мои изумлённые глаза.

Обычная белая крыса, правда, в холке сантиметров пятьдесят будет, от носа до хвоста метра полтора. Вышел, деловито понюхал воздух, потер лапками носик, и завилял хвостом перед Газизом.

— Друг, якши бола (хороший мальчик), Яшка, кушай, кушай, — из кармана караванщик достал горсть орешков и кинул их Яшке. Белый крыс деловито потерся носом о сапог Газиза и стал с важностью поглощать угощение. Я не мог поверить своим глазам, слухи о крысах-мутантах доходили и до меня, правда, в глаза я так их и не видел. А тут такое зрелище…

— Белый крыс, кароший друг, — сказал мне незаметно подошедший Абдулла.

— Просто невероятно.

— Белый крыс — умный, черный крыс — шайтан поганый, серый крыс умный — но дурак совсем. Ок каламуш — наши друг, серый крыс — наши олжа (добыча). Мясо кушать, плов варить. Кара — шайтан йомон (черный, плохой), мясо нельзя, болеть будешь.

— Круто тут у вас, как я погляжу, — озадаченно почесал я затылок.

— Теперь все карошо будет, — оглянувшись в нашу сторону, улыбнулся Газиз. — Яшка дорогу знает. Где Ок каламуш, шайтан не придет, а серый крыс мало-мало будет ходить.

— Олдыга (вперед), — скомандовал караванщик.

Белый крыс Яшка деловито потер лапками и весело понесся вперед в темноту тоннеля…

— Юрмок, бирин кетин. (поехали, друг за другом)

4. Bozor kun[5]

27 апреля 2034 года

Шумлив и ярок восточный базар, кого здесь только не увидишь…

Солидные и важные купцы с дальних станций, торгуют чинно и благородно.

С мелкими покупателями сами не связываются, для этого есть шустрые дастёра (помощники). Их дело уговорить и продать, а дело хозяина сидеть с важным видом в сторонке и пить чай.

Танцуют бродячие актеры. Девочка в ярком платье, синих штанах и тюбетейке поет под звуки зурны и двух стареньких дутаров. На тоненьких косичках ее привязаны серебряные монетки. Плавно танцуя, девочка качает головой и сорок ее косичек весело разлетаются, звеня вплетенными монетками. Раздается легкий звон под музыку и танец, и восхищенные зрители довольно хлопают.

Неподалеку сидят старики, в белых чалмах и темных халатах, пьют кок чой (зеленый чай). Откуда они его раздобыли, одному Аллаху известно.

С другой стороны, в мешках, продают сушеные подземные грибы.

Недоверчивые покупатели тщательно ощупывают и обнюхивают серые и черные крысиные шкурки, выставленные на продажу. Тут же, сбоку, продается вяленое крысиное мясо.

По всему холлу станции «Айбек», на всем его ста двух метровом протяжении, среди колонн, стоят, ходят или просто сидят люди. Кто-то покупает, кто-то гуляет…

Здесь собираются люди со всех близлежащих станций веток метро: Юнусабадской и Узбекистанской линий.

На рельсах, с одной стороны, стоят облезлые вагоны. В них обустроились руководство станции и представители Альянса. Два крайних вагона переделаны под гостиницу.

С противоположной стороны на рельсах из кусков дерева, металла, картона и фанеры выстроен настоящий бидонвиль с мостиками-переходами и многоярусными комнатушками, где разместились постоянные жители и обитатели станции.

Центр холла освещен несколькими прожекторами, сделанными из автомобильных фар. Внутри вагонов и бидонвиля, используются преимущественно факелы, керосинки и свечи.

Выходы на поверхность перекрыты гермозатворами. Переход на станцию «Минг урик» заполнен людьми, да и сама соседняя станция не обделена вниманием.

Насколько я помню, мне путь прямо на станцию «Минг урик» (тысяча урюков), а там по Юнусабадской до «Юнуса Раджаби», переход на ветку Чиланзарская, потом на станцию «Амир Тимур хиёбони» (сквер Амира Тимура), и далее на «Площадь независимости». Где и располагается руководство «Альянса», — рассуждал я, спускаясь в переход на станцию «Минг урик».

— Эй, русский, — кто-то дернул меня за рукав, — Мархамат бу ерга (сюда, пожалуйста).

— Э, что? Не понимаю, — успел я сказать.

Вокруг меня суетился какой-то шустрый паренёк. В рваном халате, придурковато улыбаясь, он заискивающе продолжал:

— Ходи за мной, девошка есть, чой пить будишь, карашо кушать будишь. Ходи тихо за мной.

— Чего надо, эй, абрек, ты меня вообще понимаешь? Отвали, дорогуша, — попытался я отдернуть свою руку и отойти в сторону.

Но не тут то было. Сзади ко мне кто-то прижался и кольнул чем-то острым, в районе левой почки. Повернув голову, я увидел мрачного громилу, завернутого в бурнус. Рядом, как бы невзначай, появился еще один тип. Шустрый паренек ловким движением снял с меня пистолет-пулемет и, быстренько обшарив, выдернул из кобуры Макаров.

— Не шуми, русский, не шуми, — Файзула нервный, сделает тебе больно и все.

О-олик (мертвый) будишь. Тебе это надо? Пойдешь с нами, будишь жить долго…

Понимая всю бесполезность своих попыток вырваться, я шел со своими конвоирами. Меня вывели через незаметную дверь в переходе. Вели через какие-то темные проходы, повороты. Один раз я попытался рвануться, но мой охранник дал мне по голове чем-то тяжелым.

После, в проблесках сознания, запомнилось, что меня, связанного, положили на дрезину, с какими-то мерзкими тюками. Равномерный стук колес, дрожащий свет керосинки, укрепленной на дрезине, вонючие ноги охранников, мелькание тюбингов и перекрытий тоннеля над головой…

5. Рабы не мы

10 мая 2034 года

— Анаша, анаша, до чего ты хороша. — Поет Болтабек, на сегодня он наш охранник и надзиратель. Еще двое его коллег, близнецы Газиз и Азиз, осуществляют внешнее охранение. Оба хорошо вооружены: у Газиза автомат и пулемет, а у Азиза снайперская винтовка и несколько гранат.

Первый из братьев засел в полуразрушенной пятиэтажке слева от нас. Второй, с чердака соседнего здания, взял под контроль все пространство по правой части микрорайона «Чиланзар 17».

На небольшом пятачке земли, среди разрушенных зданий, располагалась плантация конопли. Плантация принадлежала Исмаил-беку, как и несколько станций по южной ветке метро Чиланзарская. Так же и отряд верных нукеров. Да и мы сами с напарником принадлежали к числу рабов его Важности.

Вот уже две недели, как я, Ветер Алматинский, добросовестно ухаживаю и собираю урожай конопли для Исмаил-бека. Живу в каком-то поганом тоннеле, на последней станции, в загоне для рабов. Каждое утро миска похлебки, бутыль с водой, и на работу, под присмотром неусыпной охраны. Конечно, жизнь подземная особенным разнообразием работ не балует, всего-то на выбор: или евнухом в гарем, или верным нукером, с кривой сабелькой — грабить вооруженные караваны, или ползать в темноте тоннелей и собирать грибы.

Как первое, так и второе и третье мне показалось не совсем приемлемым. И, когда сказали, что требуются «негры на плантации», на поверхность, я сразу же согласился. Хотя меня и беспокоила немного проблема радиации. Да и «милые зверушки», с которыми я уже имел честь познакомиться некоторое время назад, тоже вспомнились.

Но уровень радиации оказался вполне приемлемым. Конечно, не довоенного уровня, но, тем не менее.

Одетые в специальные халаты для поверхности, обмотанные бурнусами, с замотанным лицом, мы могли работать на поверхности довольно долго, не подвергая себя риску заражения. Да и хищников в этой части города было не особенно много.

Моим напарником был Ахматжон, пожилого вида мужичок, с густой черной бородой, слегка лысоватый, в обычном замызганном халате, рваных штанах и растоптанных соломенных лаптях. Меня он расколол сразу же, в первый день совместной работы.

— Парень, а ты откуда? — поинтересовался напарник, когда я кривым ножиком резал стебли конопли.

— Да так, попался на базаре. Со станции «Машиносозлар».

— Я знаю заводских, у меня брат когда-то на заводе инженером работал. Да и после всего этого, с альянсовскими общался много. Так ты говоришь, что сам тоже из Альянса?