Ход Вивисектора - Константин Миг

наблюдатель решил бы взглянуть на жилые улицы с подвесных мостов, то одно дерево показалось бы ему не больше зубочистки – таково было расстояние от зелёных пятен до «воздушных путей» как их называли некоторые фаратри.

Тем временем, вдалеке показалась пристань, представляющая собой обширные каменные плиты с белыми пилонами, у краёв которых стояли металлические корабли. Вся эта совокупность, титановых нитей, мачт, энергетических парусов и сверкающих бортов всегда находилась в воздухе, паря над землёй. Именно на одном из парусников, стоявших сейчас на пристани, фаратри и должны были быть доставлены вниз. О том, что они могли сами спуститься к земле, речи не велось, так как делать это на собственных крыльях было небезопасно.

– Нам идти ещё пять тысяч шагов, – вдруг тихо промолвил кто-то из процессии. – Лучше бы полетели!

– Терпи, Энен, – сказал Нокт, продолжая идти. Посмотрев вниз, он улыбнулся. Сейчас под ним находилось здание библиотеки, и юноша с интересом принялся рассматривать рисунки, изображённые на её стенах, пусть и видел их множество раз. Это была сцена сотворения мира Истязающим – богом с длинными зазубренными когтями, в железной маске с зелёными глазами и чем-то вроде крыльев за спиной. Бог был изображён восседающим на золотом троне с красными линиями на подлокотниках. В руках он держал раскалённый сгусток магмы, вонзив в него когти. Через чёрные носовые отверстия в маске Истязающий выдыхал белесый туман, расползшийся по библиотечным стенам тонкими завихрениями. В некоторых местах он, соприкасаясь с лавой и огнём, остужал их, образовывая клочки суши и водоёмы, очерченные синей краской. Именно так сцену сотворения мира представляло столичное духовенство, всего каких-то пару веков назад имевшее большое влияние на политическую жизнь мира крылатых существ.

Вскоре предполагаемые пять тысяч шагов были пройдены, и фаратри оказались перед скромным корабликом с серыми парусами. Его корма, сверху покрытая титановыми листами, представляла собой весьма красноречивое свидетельство мастерства пилота: неглубокие борозды и царапины пересекали её вдоль и поперёк. Рядом с парусником стоял, по всей видимости, капитан – рослый мужчина с суровым лицом и изрядно выдававшимся небритым подбородком. Фаратри держал в руках книгу, которую недавно просматривал. Увидев подошедших, он улыбнулся и пригласил их подняться на борт.

– Вы полетите в трюме, это вам известно. Ваши вещи уже там. Вы можете переодеться и приготовиться, – сказал он, когда все очутились на палубе. После этого мужчина указал рукой на небольшую деревянную дверь, за которой находилась лестница, ведущая в трюм. Фаратри переглянулись, послышался быстрый шёпот. Чуть позже осторожно спустившись во внутреннюю часть корабля и хлопками включив свет, крылатые существа огляделись и, найдя сумки с вещами, расселись на металлических нарах, вмонтированных в стены.

Первым слово взял коренастый юноша.

– Ну и глупостей наговорил твой старик, Нокт! Большей чепухи я за всю жизнь не слышал!

– Да уж, – согласился черноволосый парень. – Я тоже не ожидал, что дядя начнёт нести такой бред. С одной стороны, это всё подействовало на толпу воодушевляющее, но с другой… Мне всё время приходилось притворяться взволнованным и серьёзным. На самом деле, я стоял, едва не зевая.

– Да ладно, зато толпа довольна! – вдруг вставила высокая девушка с короткой мальчишеской стрижкой – Асити. – Ведь Фреом говорил, обращаясь больше к ним, чем к нам. Мы являлись лишь предлогом для его высокопарной речи. Но с Абромом (коренастый) я соглашусь, в его словах было уж очень много глупостей. Он приплёл даже Истязающего! Можно подумать, нам сейчас нужна вера в иллюзии прошлого. Если уж и молиться кому-нибудь, так самому Фреому, чтобы отменил глупое испытание. Он упомянул страх родителей за детей и свой собственный страх… Что ж, если боишься, то выбрось этот дурацкий обычай и позволь нам жить спокойно!

– Да! – вдруг одобрительно раздалось с разных концов трюма. Нокт, уже переодевшись в повседневную одежду, невнимательно слушал и слегка ухмылялся, когда формулировки Асити становились слишком резкими.

– Ты предлагаешь невозможное, – заметил он, когда говорившая приступила к переодеванию. – Этому обычаю уже много лет, он действительно приносит пользу…

– Пользу? – вскричала Асити, отбрасывая в сторону мантию. – Пользу? Какая же польза в том, что многие возвращаются покалеченными с этого испытания? Как по мне, уж лучше бы всего этого не было. Неужели в правительстве думают, что после Академии нам нечем больше заняться, кроме как лететь вниз и выживать там, добывая пропитание в поте лица? Да лучше бы я оторвалась сполна. Жаль лишь, что фаратри не пьянеют, как люди. Эти животные имеют в этом преимущество!

– Ты говоришь, как падший, – снова усмехнулся Нокт.

– Лучше быть такой, как я, чем таким, как твой брат – Дион. Вот действительно, кто достоин жалости! Я до сих пор не понимаю, как его допустили до финального испытания. Лучше бы его сослали в поселение людей. Это было бы гуманнее, – злобно ответила девушка, заканчивая переодеваться.

– Следи за словами, – вдруг грозно взглянув на Асити, проговорил Нокт. – Если так хочешь развлечений, можешь подойти к капитану и отказаться от испытания. Но о брате моём не смей говорить! Не такой как ты осуждать его!

– А какая я? – осклабилась девушка. Грубость Нокта задела её.

– По-моему лучше представить нельзя, – во все глаза смотря на переодевающуюся Асити, тихо заметил Абром.

– Да уж! – быстро сменив гневный тон на шутливый, согласился Нокт. – В этой одежде ты выглядишь прелестно, правда, не удивляйся, если распугаешь жителей низин.

– А что не так? По-моему, я выгляжу гениально! – заканчивая переодевание, рассмеялась девушка.

– Всё так, – улыбнулся Нокт, мгновенно позабыв о недавней злобе. Дальнейшая беседа протекала без его участия.

Задумавшись, он некоторое время сидел, бесцельно вглядываясь в разрисованное покрытие пола. Взгляд юноши медленно переходил с линии на линию, с трещины на другую, и мысли Нокта текли вокруг чего-то эфемерного. Сейчас, как и весь предыдущий месяц, парня занимал странный иллюзорный образ, возникающий временами в виде тумана и улавливаемый лишь боковым зрением. Юноша раздумывал, было ли это предвестником безумия или нет.

– А кстати, почему я не слышала возмущений Диона. Я понимаю, что он овца, любит людей, но я не ожидала, что он так жалок и труслив, что не может ответить мне! – вдруг воскликнула Асити, и трюм наполнился её звонким смехом. Вслед за ними раздались и другие смешки, но Нокт молчал. Через полминуты он отмер.

– Его нет здесь. Скорее всего, он у дяди. Я слышал, как вчера Фреом приказывал после праздника ему явиться во дворец. Для чего – не знаю.

– Везёт. Вот, друзья, как жалуют человеколюбцев! Берите пример, мальчики и девочки, берите пример! – язвительно усмехнувшись, вскричала Асити.

Брат Нокта –