Панцирь - Андрей Гардеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не стал выжидать. Не так уж и важно, чем он собрался удивлять в оружейном плане. Левой рукой плотно схватил наглеца за глотку, кулаком правой ткнул в морду.
Эхо удивления хлестнуло по разуму. Рассчитывал кость треснет подобно стеклу, но вместо этого крепость, как насмехаясь, обожгла руку.
Каменный мутант.
Трудно поверить.
Так я и смотрел на него. Опоссум хрипел и брыкался, в какой-то момент ему удалось дотянуться и вырвать оружие из кобуры – смешной пистолетик цвета нечистот, с проржавевшим, колесным механизмом на пузатой боковушке.
Резким движением предплечья разоружил. Пистолетик звякнул о наруч, затем о диагональный рельеф стены и рухнул в пыль.
Звереныш шипел, странно щелкал, пускал все больше и больше пены, заливая схватившую руку, но как бы я не усиливал давление на горле, никак не желал задохнуться. Значит придется варварски поработать кулаком.
Для того чтобы нащупать слабую точку в шаблоне черепа пришлось нанести девять ударов. Затем два решающих и кость наконец соизволила проломиться внутрь. Образовалась трещина, на руку брызнуло красным и серым вдобавок к желтому.
Мерзость, но он наконец подох.
Я швырнул тушей в стену, предотвратив всякую попытку притворства, и уселся обратно в трон консервации.
Время подключить голову.
***
Я не человек.
Определенно.
Доказательства тому простой факт, вся стычка проходила под аккомпанемент двойного сердцебиения в грудине, который осознал только когда уселся.
Осмотрел ладонь – вывод: визуально похож на человека.
Так кто же я?
Не могу сказать. Мне определенно известно о концепте человечества. Мысли про людские сообщества и про бытие единицей в ней связаны с эхом пренебрежения. Из этого получалось вывести забавную вещь касательно меня и людей, даже без информационной основы отчего-то считал их ниже.
Следя за мыслительными маршрутами, подметил что вообще являюсь достаточно высокомерным существом. Мнения о себе чрезвычайно хорошего. Не то чтоб мне это не нравилось или был против. Если есть остаточное поведение, то скорей всего оно чем-то обосновано, иначе бы устранили, никто не стал бы терпеть. С другой стороны, может трон консервации и утерянная личность и были таким устранением? Глупая мысль. Мой ответ ей – нецелесообразные затраты.
Покопался в памяти и нашел в основе своей все те же обрывки: бессвязные ленты, обломки, цвета; вкусы и запахи, неспособные создать ассоциацию, – множество обезображенных трупов воспоминаний.
В центре хранилось одна цельная сцена – золотой привнесенный конструкт. Я обступал его со всех сторон, точно краб, щупал места возле, пытаясь найти еще что-то: элементарную бытовую память, образы боевых сколов, но ничего не получалось, клешни подцепляли лишь муть.Тогда обращался к привнесенному, так как выбора не оставалось.
Деталей столько, будто в голове сохраненная запись. Так понимаю воспоминание загружено во сне, через трон.
Основа его – женщина. Либо она гигант, либо я стою на коленях. Взгляд направлен на лицо, связан; все остальное размывает волнистая синь и серебро, но звуки на фоне – война: звон, грохот выстрелов и крики; отступление.
Лицо тонкое и прекрасное, усеянное перьями бронзы и золота. Обрамлено серебром волос, с вплетенными бусами декоративных модулей. Они мигали разными цветами. Глаза – это сплошное фиолетовое сияние.
Не знаю кто она, но я восхищен, рад, влюблен – мысль о ней отдавала теплом и завязана на почитании, что должно соотносится с мифическими или полубожественным сущностями.
Богиня?
Эта мысль рефлекторно смешила. У меня должно быть специфическое отношение к Богам, но я естественно ничего не помню – источник выжжен.
Общение велось волей, с помощью ритма мерцания глаз. Cлова пропечатывались сразу в разуме:
“Ты проснешься и приступишь к делу”.
– Да, Госпожа, – мне страшно говорить при ней.
“Чти заветы Справедливости, дхал, в память обо мне. Если Идол не остановлен, останови. Найди синтез Короля – в нем вся нужная тебе память”.
Воспоминание обрывалось болезненно – эхо опустошенности прошлось по разуму тоскливой волной.
Она назвала меня дхал.
Это точно не имя. Обозначение. Скорей всего должность, общественная роль, что-то подобное.
Идол, очевидно, враг. Злоба и печаль цвели при воспроизведении этого имени; а так – пусто, природа неизвестна. Где этого врага искать – непонятно. Что он собой представлял – неведомо.
Что означало слово “синтез”, опять же, не знал. Эхо эмоционального фона