Закон кровососа - Дмитрий Олегович Силлов

Вот только в мои планы совершенно не входило превращаться в гигантский стейк с хрустящей корочкой. Но когда враг с такой смертоносной штукой в руках предусмотрительно отбежал назад и до него теперь метров семь, то шансов остаться в живых не остается от слова «совсем». Если только…

Это случилось по наитию. Иногда я сам не понимаю, что творит мое тело, которое почему-то очень хочет жить в отличие от меня. Словно я – это такой пофигист, типа, сдохну – и не жалко. А моя тушка… хммм, теперь уже туша, которая совершенно отдельно от меня думает иначе и всеми силами цепляется за жизнь, придумывая абсолютно нетипичные для меня сценарии.

Вот и сейчас я понимал, что мне настал неизбежный трындец, а тело, не желая разделять со мной это понимание, неожиданно резко и сильно махнуло лапой.

Мою ладонь пронзила моментальная боль, словно туда раскаленное шило воткнули. А потом я увидел, как голова гранатометчика резко откинулась назад. Хлопнул выстрел, но термобарическая болванка прилетела не мне в грудь, а взмыла в небо над Рыжим лесом, словно борг хотел раскочегарить своим огненным выстрелом тусклое солнце Зоны.

И только когда я увидел, что из лба оседающего на землю гранатометчика торчит обновленная рукоять моей «Бритвы», до меня дошло. Проклятый артефакт отнял у меня способности Легенды Зоны, но на мой нож, живущий в моей конечности, это никак не повлияло. И теперь он в очередной раз спас мне жизнь – точнее, это сделали он и мое тело, сохранившее навык бороться до конца в любой ситуации, за что ему, наверно, спасибо. Ибо я не был уверен, хочу ли я жить в теле самого опасного и, пожалуй, самого ужасного мутанта на зараженных землях.

Гранатометчик умер мгновенно, это было сразу понятно.

Снайпер валялся на траве со свернутой набок шеей и расширенными, остекленевшими глазами смотрел себе куда-то за спину, словно увидел там нечто удивительное.

А вот их командиру повезло меньше.

Тело одноногого борга скорчила предсмертная судорога – кровь из обширной культи уже не хлестала, а струилась вялым ручейком, так как за полминуты вытекла почти вся.

Оставался еще пулеметчик, получивший в жбан командирской ногой, который хоть и был в полубессознательном состоянии – не иначе, сотрясение мозга получил, – но все же нашел в себе силы не выронить свой «Печенег», из которого пытался снова поймать меня на мушку.

Скажем так – мне очень не понравился опыт получения в грудь пули винтовочного калибра: я прям чувствовал, как при каждом вдохе деформированные куски свинца с мерзким скрипом царапают мои ребра. Потому я резко сместился в сторону, одним прыжком сорвал дистанцию и рубанул пулеметчика ребром ладони под ухо. Сильно ударил, чтоб гарантированно вырубить, – и, по ходу, не рассчитал своих новых возможностей.

Раздался звук, похожий на тот, с которым рвется буксировочный трос, и голова борга просто улетела куда-то, расставшись с туловищем, которое от удара рухнуло на землю. При этом из разлохмаченного обрывка шеи ударил фонтан крови, обильно обдав темно-красной струей мои берцы.

И вот тут мне вдруг резко поплохело. И не от вида крови, хлещущей из обезглавленного тела.

От ее запаха!

Этот легкий металлический запах витал над всем берегом болота, где мне пришлось не по моей воле устроить настоящую бойню. Но сейчас, когда свежая, упругая темно-красная струя хлестанула мне прямо под ноги, это оказалось последней каплей.

Я только сейчас понял, насколько я голоден! Тело, за столь короткий срок трансформировавшее практически весь подкожный жир в мышечную массу, срочно требовало пищи!

И пищи не обычной…

Я слишком много бродил по Зоне, чтобы не понять, в кого превратился. Добровольно дав болотному ктулху напиться своей крови, я и подумать не мог, что стану жертвой заражения, практически такого же, как в мелодрамах про вампиров. Только превратился я не в смазливого плейбоя со слегка удлиненными клыками, а в мерзкую с виду тварь, от одного вида которой можно со страху дать дуба.

И сейчас я хотел того же, что и мои европейские коллеги из дамских романов. А именно – схватить обезглавленное тело и присосаться к обрывку шеи трупа, жадно глотая жидкую пищу, запах которой просто сводил меня с ума.

Но я сдержался.

По воле случая можно стать чудовищем, но при этом совсем ни к чему вести себя как чудовище. По крайней мере, сейчас мне так казалось. Возможно, пройдет какое-то время, человеческого во мне останется меньше, и голод окажется сильнее. Однако сейчас я смог пересилить свое неистовое желание и постарался как можно скорее уйти подальше от столь вкусно пахнущего поля битвы. Лишь напоследок выдернул «Бритву» из черепа мертвеца и привычно сунул ее обратно рукоятью в ладонь.

Получилось неожиданно больно. Мой нож и раньше возвращался в мою руку, даря целую гамму неприятных ощущений, а сейчас мне показалось, что он вернулся на старое место, преодолевая нешуточное сопротивление моей плоти. Будь я человеком, вряд ли осилил бы всунуть «Бритву» обратно. Но тут мускулатура выручила, впихнул резким толчком, через силу. Если так будет дальше продолжаться, то пусть лучше уж мой нож останется в руке навсегда, нежели я буду терпеть такую боль.

Хотя нет.

Не в руке.

В лапе.

Такую граблю, перевитую буграми мышц, называть рукой уже как-то язык не поворачивается.

Сначала я шел, а потом побежал, опасаясь не совладать с собой и вернуться к кормушке. Потому что уже сейчас в моей голове билась мысль: «А чего такого? Жрут же люди быков, свиней, куриц. Почему мне теперь нельзя пить человеческую кровь, если я уже не человек и моральные ограничения людей на меня не распространяются? То есть хомо сапиенсам кушать быка не в падлу. Тогда почему бык должен сдерживаться, если ему вдруг захочется отведать человечинки?»

Вот от этих мыслей я сейчас и убегал по лесу, то и дело затягивая ремень еще на одну дырку, – жир на брюхе горел, словно в топке. При этом мои мышцы продолжали наливаться силой… а щупальца на морде удлинялись. Трансформация продолжалась. Организм пережигал ненужное, совершенствуя сам себя. Жаль, что люди так не умеют. Сколько б жира, ненужных органов и волос пошло в дело вместо того, чтобы мешать жизни, лишним грузом болтаясь на тушке и внутри нее.

Я бежал, ловко огибая деревья, так, как никогда до этого не бегал. Будучи человеком, по лесу так не поносишься – или об корень споткнешься, или веткой глаз выколешь. Да и просто сил не хватит лететь по