Пароль - Директор - Хайнц Хене

Эксперты, занимавшиеся "Красной капеллой", держались особняком от своих коллег и начальства. Капитан Гарри Пипе - офицер абвера, курировавший Францию и Бельгию - мог информировать только руководство абвера, старшего офицера гестапо (Криминалькомиссар) и гауптштурмфюрера СС (капитан), но ему было приказано держать в неведении начальника Службы безопасности во Франции и главу IV управления (гестапо).

Ищейки контрразведки сумели заставить замолчать даже Гитлера. 22 декабря 1942 года рейхсфюрер СС Гиммлер был встревожен сообщением главы гестапо Генриха Мюллера, до которого дошли слухи, что "...фюрер и рейхсмаршал (Геринг) носятся с идеей опубликовать приговор Шульце-Бойзену и его соратникам." В этом случае радиоигра с Москвой оказалась бы под угрозой провала.

- Позволю себе заметить, что в этом случае мы вновь потеряем все каналы связи с Москвой, - предупредил Мюллер, и даже Гитлер решил попридержать язык.

Тайна оставалась нераскрытой до самого конца войны. Только после крушения Третьего рейха мир смог узнать о триумфе и поражении "Красной капеллы". Падкие на сенсацию писаки приступили к работе над историей самой выдающейся разведывательной организации Второй мировой войны. Западногерманские иллюстрированные издания и периодическая печать набросились на эту тему с присущим им избытком воображения. Первооткрывателем в 1950 году выступил "Кристалл" Акселя Шпрингера, а за ним вскоре последовали откровения и так называемые документальные очерки в другой периодике и газетах. Даже заголовки сами по себе говорили, что большинство из них были данью дешевой погоне за сенсацией: "Секрет Кремля", "Тайна "Красной капеллы", "Красные агенты среди нас", "Женщины в игре красных", "Предательство губит армию".

Однако о "Красной капелле" сообщали и более серьезные авторы. Еще в 1946 году Фабиан фон Шлабрендорф, один из участников заговора 20 июля 1944 года, упомянул о ней в своей книге "Тайная война против Гитлера". Годом позже появилось "Немецкое Сопротивление" Рудольфа Печеля, в 1948 году Центральное исследовательское бюро Ассоциации жертв нацистского режима в Восточном Берлине опубликовало монографию "Группа сопротивления Шульце-Бойзена/Харнака". В 1956 году русско-американский писатель Дэвид Даллин выступил со своим "Советским шпионажем", и в 1967 году француз Жиль Перро - с "Красным оркестром".

Примечательно, что статьи в иллюстрированных журналах и большинство этих книг вносили больше путаницы, чем сообщали достоверной информации. История "Красной капеллы" вскоре стала благодатной почвой и для более изобретательных авторов. От "предательства" сталинградской группировки до пятой колонны Сталина в гитлеровской ставке - ничто не ограничивало полета фантазии гениев от торговли шпионскими сенсациями.

Так, например, 5 сентября 1950 года Германское информационное агенство информировало своих читателей, что "Красная капелла" была "группой Сопротивления, ядро которой было уничтожено ещё в 1936 году", и в неё входила "значительная группа молодых офицеров школы Секта". Экс-обвинитель Редер утверждал, что советский писатель Илья Эренбург играл в "Красной капелле" роль серого кардинала, другие авторы выдвинули руководителя разведывательной сети в Швейцарии Радо на роль главы всей организации или переиначивали его фамилию на русский манер, превратив в уроженца Венгрии товарища Радова.

В своем монументальном труде "Тридцать три столетия шпионажа" Рован и Дайндорфер утверждали, что "Каро" и "Агис" были псевдонимами, присвоенными советской разведкой Шульце-Бойзену и Харнаку. Один из писателей называл "Красную капеллу" изобретением гестапо, а журналист Фаллен де Дроог утверждал, что это кодовое название штаб-квартиры московской разведки. Многие считали, что оно вошло в обиход из-за многочисленных друзей Шульце-Бойзена среди музыкантов.

Столкнувшись с такой неразберихой, руководство Гамбургской ассоциации журналистов рекомендовало западногерманским редакторам вычеркнуть из словаря само название "Красной капеллы". "Такой организации, как "Красная капелла", никогда не существовало, и, следовательно, никто не мог быть её членом".

Игра воображения дилетантов от детективного жанра оказалась неисчерпаема. Британский автор Джеральд Рейтлингер обнаружил, что немцы так и не сумели захватить руководителей организации. Рудольф Печел откуда-то узнал, что Гитлер увеличил число смертных приговоров, вынесенных Имперским военным трибуналом, с 50 до 100, а нацистский литератор Карл Бальцер даже раскопал целую серию новых шпионских групп - "Отряд освобождения", "Отряд танцовщиков", "Инженерный отряд".

Подобные бездоказательные россказни, конечно, не имели бы прав на существование, не исчезни в конце войны все свидетели и все документы по этой истории. Все протоколы суда над "Красной капеллой" стараниями ликвидаторов оказались в погребальном костре нацизма ещё весной 1945 года. Их последним прибежищем был замок в Таубертале, где гауптштурмфюрер СС и криминалрат Хайнц Паннвиц "сжег все до тла". Остальные свидетельства (например, документы управлений, не входивших в ведение гестапо), хотя и разрозненные, попали в руки разведслужб союзников, которые с началом холодной войны были заинтересованы в любых данных о методах работы советской разведки.

Ближе к концу сороковых годов западногерманские общественные обвинители и американские военные исследователи, занимавшиеся военными преступлениями, задокументировали каждое свидетельство о деятельности "Красной капеллы" с целью выяснить, не совершали ли нацистские юристы преступлений против человечества, расправляясь с советскими шпионами. Но пресса не получила доступа к результатам этих расследований.

Бывшие эксперты немецкой контрразведки также скрылись от внимания общественности: победители держали их в качестве подследственных, время от времени подвергая допросам и делая соблазнительные предложения от спецслужб союзников. * Экс-комиссар полиции Райзер, например, вспоминает: "Французы однажды сделали мне предложение сотрудничать. Они готовы были отпустить меня, если я назову им имена старших офицеров, работавших с "Красной капеллой", и её исчезнувших членов."

(* Послевоенные приключения руководящих сотрудников гестапо были вовсе не так увлекательны, как считают многие авторы. Так, например, Перро утверждает, что Хорст Копков, референт IV управления РСХА, был официально зарегистрирован британской разведкой как умерший, но фактически ему в 1949 году разрешили вернуться в Западную Германию, а в 1954 году он принял фамилию Копков - Кордес; он также сообщает, что штандартенфюрер СС Фридрих Панцингер, бывший начальник сектора Копкова, спрятался в монастыре, а когда в 1961 году его обнаружили судебные власти Западной Германии, покончил с собой. К настоящему времени стало известно, что британские власти освободили Копкова осенью 1949 года, а затем он взял фамилию Кордес; Панцингер был в плену в Советском Союзе и вернулся оттуда в 1955 году. В августе 1959 года был признан соучастником убийства и 9 августа перед допросом принял яд. Прим. авт.)

Большинство из посвященных в это дело предпочитали держать язык за зубами. Бывшие сотрудники гестапо боялись обвинений в принуждении к признаниям, а уцелевшие члены "Красной капеллы" хранили молчание, поскольку предпочитали надеяться на признание законными демократическими противниками нацистской тирании, а не считаться советскими шпионами.

Какое-то непродолжительное время казалось, что уцелевшие члены "Красной капеллы" готовы пролить свет на её тайну. Сразу же после войны бывшие соратники Шульце-Бойзена и Харнака, выпущенные к этому времени из тюрем и вернувшиеся с каторги, объеденились и потребовали компенсации за допущенную по отношению к ним несправедливость. Среди них были Грета Кукхофф, функционер коммунистической партии и вдова казненного доктора Адама Кукхоффа, драматург Гюнтер Визенборн и доктор Адольф Гримме, последний социал-демократический министр культуры Пруссии.

Их главной жертвой стал (говоря словами Гримме) "один из самых ужасных преступников, сделавший из правосудия тех лет кровавую пародию".

Это был доктор Манфред Редер - бывший военный прокурор Люфтваффе и обвинитель на суде над "Красной капеллой". Вся троица была решительно настроена сурово наказать своего старого врага, и (по словам Греты Кукхофф) "не успокоиться, пока позорные пятна, оставленные типами вроде Редера, не исчезнут с лица Германии".

15 сентября 1945 года Гримме представил Британской военной администрации в Ганновере дело на военного прокурора. Вскоре после этого фрау Кукхофф и два её соратника обратились в Международный военный трибунал с требованием, чтобы Редер ответил за преступления против человечества.

В своем представлении Военному трибуналу Грета Кукхофф писала:

"Я убеждена, что для суда над военным прокурором Редером необходимо скрупулезное расследование. Его безжалостная и предвзятая позиция во время процесса над Шульце-Бойзеном/Харнаком вылилась в уничтожение самой последовательной и решительной группы Сопротивления, которая здраво и реалистично рассматривала возможность свержения нацистского режима изнутри и пришла к выводу, что единственно возможная перспектива успеха состоит в сотрудничестве с демократическими и социалистическими нациями."