С.М.У.Т.А. - Алексей Птица

Это-то и увидели оба крестьянина, бросившись на помощь, ужасаясь от происходящего. Руками они побоялись оторвать мертвеца от старухи, но дрекольем не получалось. Наконец, Трифон смог отодвинуть голову мертвеца от груди Аглаи, а отец мальчика тут же с размаху саданул по мертвецу, перерубив ему шею.

Они ещё долго возились, разжимая зубы мертвеца на голове, что и не думала помирать. Всё же, разжав ей зубы, отбросили прочь, но она так и продолжала клацать челюстями. Конец этому положила дубина Трофима. Хрясь, и расколотый череп показал зелёно-чёрное содержимое.

- Ааааааа! Аааааа! – орала старуха, пока крестьяне несли её в деревню. Там ей омыли раны, приложив к ним распаренные лечебные травы. По деревне поплыл слух. Толпа селян отправилась на речку, чтобы прочесать её, но кроме одного мёртвого тела ничего больше не нашли. Тело сожгли там же, а пепел закопали в овраге.

А ночью случилось продолжение истории. К вечеру старуха совсем занемогла и стала метаться в горячечном бреду. Ничего не помогало, она пылала жаром, как печка. Дед, что был ей супругом, направился к местной знахарке.

- Ты бы помогла чем, Серафима, совсем старуха занемогла.

- Чем мне помочь, коли её мертвец укусил? Только молитва животворящая может ей помочь. Иди к священнику, проси его.

- Так далеко он не пойдёт на ночь глядя.

- Тогда сам молись, дённо и нощно.

- Ото ж, твоя правда, - пригорюнился старик. – Пойду я, жаль ладана не достать, налью хоть конопляного в лампадку.

А ночью всё село поднял истошный крик Агашки, внучки Аглаи.

- Ааааа, бабка умерла и снова поднялась, аааааа!

Пока все собрались, пока сбежались, а Аглая уже успела перегрызть горло своему старику, и откель только силы взялись. Взглянула она на людей, да как прыгнет, а все - врассыпную. Трифон бежал быстрее всех, проломив соседский забор и грохнувшись наземь.

Кто-то с ходу запрыгнул в колодец, кто-то спрятался в овин, кто - на стог, кто на крышу, кто в землянку. А старуха, дико визжа, стала искать себе поживу, гоняясь за всем подряд. Волна страха донеслась до дома кузнеца, схватив со стены топор, он выбежал из дома. Люди, бежавшие во все стороны, завидев его, стали собираться вокруг, вооружаясь всем подряд. Кто схватил нож, кто ухват, кто косу, кто багор. Собравшаяся внушительная толпа кинулась обратно. А старуха, так напугавшая всё село, уже бросила старика и забралась в хлев, где схватила порося, жадно его пожирая.

Там её и нашёл кузнец. Толпа галдела, а Трифон заорал: «В голову её бей, в голову». Кузнец не стал спорить, и когда старуха обернулась к нему, оскалив остатки зубов, он с размаху врезал по её голове топором.

Хрясь, и череп старухи раскололся, как спелый арбуз, и оттуда вывалились мозги. Тело ещё немного постояло и рухнуло на землю, упав рядом с истерзанной свиной тушей. Толпа кинулась во все стороны.

К утру всё прояснилось. Не желая больше рисковать, оба трупа были брошены в дом. Туда же затащили внучку, несмотря на её рыдания, и кинули убитого поросёнка. Поднесли смоляной факел, и дом запылал столбом огня. Ревущее пламя поднялось к небу, уничтожая и мёртвых, и живых. Дикий рёв огня поглотил слабые крики связанной девчонки. Вскоре они стихли, к вечеру от дома стариков остались лишь одни угли и серый пепел.

Такие истории стали появляться в разных уголках большой страны, где-то они имели единичные случаи, а где-то приобретали размер стихийного бедствия, внезапно начинаясь и также внезапно заканчиваясь. В стране наступила Смута, или как писали в летописях гораздо позже – Смутное время.

Глава 2 Попаданец.

«В лето 7114, а от Рождества Христова 1606 года Василий Иванович Шуйский избран царём и самодержцем Всероссийским после гибели Ростригиной. В бытность его боляре и весь народ российский разделились на разные части. Междоусобные войны, разбойничества и нашествие поляков и шведов под видом спомогательства так утомили Россию и власть царскую умалили, что некоторые бояре, выбрав на царство польского королевича Владислава, постригли царя Василия Шуйского и польскому королю отдали. И было разорение во всей земле русской, какого и от татар не бывало.

Плач и стон стоит во земле русской, а все бояре каждый во свою мошну смотрит, да власти делит. Оскудела русская земля людьми честными, людьми любящими, да добро творящими, только голь перекатная по дорогам ходит, да убивцы и душегубы по лесам прячутся, честному народу жить не дают. Да на Христа Спасителя всяк надежду возлагает, да на его волю уповает. Днесь воскресе земля Русская, да смочь ли кто ношу ту взять?»

Иеремия отложил перо и задумался. Дума его была тяжкой и нерадостной. Да что тут можно поделать?! На всё воля Божья! Тягостные мысли прервались его же вздохом и, ткнув гусиным пером в чернильницу, монах добавил в летопись ещё одну строчку.

«В тоже лето 7114, а от Рождества Христова 1606 года из лесу близ монастыря вышел необычный отрок, речь его странна, а одежда неведома. Да на то всё воля Божья!»

Устало задув свечу, монах навел порядок на столе, покрестился на икону с горящей под ней лампадкой. Махонький огонёк трепетно дрожал, освещая лик божий. А ладан распространял в келье благостный воздух. Прочитав «Отче наш» три раза, монах размашисто перекрестился и, покряхтев, улёгся спать.

***

Вадим Белозёрцев сидел перед компьютером и играл в Warcraft: Wrath of the Lich King по сети, когда в его комнату в общежитии зашёл приятель.

- Опять хнёй страдаешь?

Вадим поморщился. Опять Олег пришёл к нему в комнату права качать. Надоел. Вечно лезет со своими нравоучениями: «Зачем институт бросить хочешь?». И тут же: «А пойдём бухать!». Что за тип, хотя, казалось бы… Тоже мне, друг называется. Ну, а какие у него могут быть друзья, с такой замкнутостью и нелюдимостью? Мысли Вадима перескакивали с одного на другое, настроение портилось, а Олег не отставал.

Сам Вадим был худым, нескладным парнем двадцати лет от роду, русоволосым, голубоглазым и скромным до безобразия. Роста среднего, ума большого, комплексов многих. Даже не многих, а оооочень многих.

Учился Вадим на четвёртом курсе Государственного университета землеустройства по специальности «Геодезия и дистанционное зондирование». Профессия его откровенно не радовала, но, что поделать, родоки решили, что она - самое то. Без куска хлеба не останется.

Будучи «бесхребетным» юношей, он и рад был тому, что за него всё решили, и он поступил