Слава героям. Стихотворения - Федор Сваровский

Кто это говорит? С какой интонацией? Каково выражение лица говорящего? Непонятно, да и неважно, потому что это не лицо, а маска, причём такая маска, как в античном театре, – резонатор, усиливающий звук, позволяющий ему звучать отчётливо и убедительно. Возможно, тут имеет смысл вспомнить несколько громоздкий термин «постирония» или «противоирония»:

ПРОТИВОИРОНИЯ (counter-irony, trans-irony) – ироническое остранение самой иронии, характерное для стадии «прощания с постмодернизмом» в литературе «новой искренности» или «новой сентиментальности», от Венедикта Ерофеева до Тимура Кибирова. Термин предложен филологом Вл. Муравьевым в предисловии к поэме Вен. Ерофеева «Москва – Петушки». Противоирония так же работает с иронией, как ирония – с серьезностью, придавая ей иной смысл. Если ирония выворачивает смысл прямого, серьезного слова, то противоирония выворачивает смысл самой иронии, восстанавливая серьезность – но уже без прежней прямоты и однозначности… Нельзя сказать, что в результате противоиронии восстанавливается та же серьезность, которая предшествовала иронии. Наоборот, противоирония отказывается сразу и от плоского серьеза, и от пошлой иронии, давая новую точку зрения – «от Бога». Что человеку не нужно, то ему и желанно; в промежутке между нужным и желанным помещается и святость, и пьянство; величайший человек не больше этого промежутка, и ничтожнейший – не меньше его. Противоирония оставляет для иронии ровно столько места, чтобы обозначить её неуместность.

Однако поэзия – это война: приём, эффективно работавший несколько лет, работать вдруг перестаёт; опытного читателя не обманешь, он видит знакомый трюк («„Я“ автора никуда не девается: оно может быть обозначено через минус-прием, через маску; но в соотношении субъекта и авторского „я“ как раз и проявляются свойства лирической позиции», – Данила Давыдов) – и поднимает его на смех. Что же делать? Как на любой войне – продолжать гонку вооружений, то есть искать новые способы пробивать вражескую защиту. И здесь, кажется, поэту помогают структурные характеристики социальных медиа как поля высказывания, о которых шла речь выше.

Парадоксально, но (помимо уже хорошо разработанной Сваровским методики косвенной речи, когда автор, вопреки Барту, не умер, но прячется и потому не заслоняет собою текста) как раз горизонтальность и однородность поля высказывания, декларируемая необязательность самого речевого акта и, наконец, последующее экспонирование его результатов в отсутствие какого-либо контекстуального обрамления (когда, грубо говоря, в тексте не регистрируется никаких следов Фейсбука, где он впервые появился) – всё это в совокупности даёт возможность этим текстам быть всерьёз религиозными.

Насколько зыбка и проницаема у Сваровского граница между профанной речью и производством стихотворной материи, настолько же свободно обитатель его текста (которым могут быть и спрятавшийся автор, и как бы игнорируемый читатель, и любой из чрезвычайно вещественных персонажей) перемещается между мирами явленным и эсхатологическим. Здесь обращает на себя внимание сквозной образ воды, моря или морского берега как Царствия Божьего (в третьей книге Сваровский всё реже стесняется говорить об этих вещах прямо; кажется, он снова нечаянно отыскал позицию полной авторской неуязвимости и прочно на ней утвердился).

в раннем детствебыла совершенно необходима

сверхнебольшая собакаразмером с мизинец

и честно говоряподобного же размера девочкачтобы умещались в кармане

собаку звали Тигрдевочку звали Алисая любил их

ещё хотелось владеть бассейномстранной формыдлинным с изгибамичтобы внизу под водой были дома

и таммы бы плавали между стенв кристальной водепреданные друг другу до смертиабсолютно бессмертные

Оставим за скобками анализ символической массы, накопленной образом воды за всю историю культуры (вода как область примордиального хаоса, погружение как очистительная инициация и т. д. и т. п.), – это важно, но гораздо важнее одновременность, параллельность реальностей, отсутствие границы между мирами. Человек сидит перед экраном и пишет (или читает) – и, одновременно с этим, разбежавшись, прыгает в умозрительное море, плавает и ныряет; так и эсхатологическая реальность в этой картине мира не альтернативна явленной, но существует как дополнительное её измерение, как ещё одна степень онтологической свободы: мир бытийствует и содержит в себе бытийствующего (пишущего или читающего, сидящего или плывущего) человека – и, одновременно с этим, здесь и сейчас этот мир уже полностью спасён, восстановлен и обожен вместе со всем содержимым. Хотя ранее – когда о нём впервые зашла речь – он мог быть исчёркан красным и оценён на три с минусом.

Хотя, конечно, война продолжается, и слава героям.

Когда растают льды

Когда растают льды

когда растают льды Антарктидымы будем счастливы

пройдут многочисленные дождисухие кости станут влажными

зацветут садына земле королевы Мод

на полуострове королевы Виктории –на ветру палатки белые

от воды до воды – лугарыбу и хлеб птица выхватывает из рук

всё нормально будетвсе мёртвые оживут

все хорошиекроме плохих

о, стеклянные городао, поднявшаяся изо льда земля

государь императорпо щиколотку в тёплой воде

вдоль зелёного береганавстречу качаясь идёт

простой пингвинимператорский

Рыба

рыбак сидит на берегуему не мешаютни слепнини цыганени отдыхающие

рыба выбрасывает себяпосередине рекии рядом – небольшая зелёная бросаетсяс берега в прозрачнуюкоричневую воду

новнимание на поплавок

для тех кто малу кого на шортах написано алоха алохау кого порвались вьетнамкидля тех у кого ихтиозкто не соображаетс детства

огромная рыбаподходитк берегунеожиданно близко

рывок

и потомза миг до Вечного Царствапред очи Владыкикогда Он спросит каждого:что ты сделал?

ДимитрКостадинов

мокрыйдовольныйна вытянутых рукахдрожащих от напряженияпринесёт –

62 сантиметра5,5 килограмма

Худшие и лучшие

думает за рулём:

худшие места это бывшие лучшиепотому что холмы и обрывыизгибы реки постепеннопревращаются в крупнейший путепровод

но допустимчтокак в известном мультфильмегдеенотовидные собакина минуту превращают новостройкув деревнюи видят самих себященками

так и у нас –все деревья целыа также кустыи все дома хорошии бабушки живы у них внутри

что как будтои не было ничего

что мы созданыдруг для друга

ты и ямолодые

стоиму воды

Вода

мой брат бесполезенкак единственный из детей

на прогулке всегда исчезаетпортит одежду и другие предметы

вот тёмные тенияркие листья

осеньдень

брат бьёт ладонями по поверхности озерадует делает волны

чтобы не было скучно называет себяво множественном числе:

сидим тихосмотрим на пустую воду

не мочим пальтои нас не найдёт никто

там под водой – свободатам ходит рыба настоящая

угорь по имени Игорь

окунь по имени Глеб

и кальмар Олег

Алиса и тигр

в раннем детствебыла совершенно необходима

сверхнебольшая собакаразмером с мизинец

и честно говоряподобного же размера девочкачтобы умещались в кармане

собаку звали Тигрдевочку звали Алисая любил их

ещё хотелось владеть бассейномстранной формыдлинным с изгибамичтобы внизу под водой были дома

и таммы бы плавали между стенв кристальной водепреданные друг другу до смертиабсолютно бессмертные

Озёрный день