Корабли уходят к планетам - Юрий Маркович Зарецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заснули поздно. Спали крепко, без сновидений и, конечно, не знали, как впрочем не знала еще и Земля, что в эти самые минуты…
А пока я крепко спал на верхней полке, не ведая, что над Землей восходит новая эра. Космическая. Не знал, что сияние ее зари осветит по-новому лица многих-многих людей, коснется и моей судьбы.
Проснулся от сильного стука в дверь.
— Дрыхните, черти! Вставайте! Вставайте, вам говорят! Спутник! Спутник в небе! Наш, советский!
— Что? Какой спутник? — не можем понять спросонья.
— Спутник! Включайте радио! Радио включайте! Сообщение ТАСС!
Включаем. Слышим торжественный голос: «В результате большой напряженной работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли. 4 октября 1957 года в СССР произведен успешный запуск первого спутника… В настоящее время спутник описывает эллиптические траектории вокруг Земли, и его полет можно наблюдать в лучах восходящего и заходящего Солнца при помощи простейших оптических инструментов (биноклей, подзорных труб и т. п.)…
Успешным запуском первого созданного человеком спутника Земли вносится крупнейший вклад в сокровищницу мировой науки и культуры…».
Диктор на мгновение замолчал, перевел дыхание: «Искусственные спутники Земли проложат дорогу к межпланетным путешествиям…».
Захлопали двери купе. Все высыпали в коридор. Возбужденные, с заспанными глазами слушали еще и еще раз сообщение и сигналы из космоса: бип-бип-бип. Потом развернулись дискуссии. Что только не обсуждали! И почему спутник имеет форму шара и может ли быть другим? И почему он движется по эллиптической орбите и может ли по круговой? Что такое апогей и перигей? Плоскость орбиты и ее наклонение? Сколько он просуществует? Что будет с ним потом?
Появились немногочисленные бинокли. Вокруг счастливых обладателей образовались группы. По очереди, опустив до отказа вагонные стекла и высунувшись по пояс из окна, подставляя голову ветру, до боли в глазах вглядывались в небо. На каждой стоянке выбегали на перрон и смотрели, смотрели вверх. Признаться, спутника тогда я почему-то не увидел. Едва поезд подходил к большой станции, спрыгивали на платформу, штурмовали киоски. Газеты печатали большой список городов, над которыми пройдет спутник, и время пролета, публиковались комментарии крупнейших советских и зарубежных ученых, полные изумления и восхищения слова рабочих, колхозников, представителей интеллигенции.
…Поезд уносил нас все дальше и дальше от целины. Я лежал на полке и думал: «Вот и началось…» Засыпал под стук колес. Вместо привычных тук-тук-тук, рельсы выговаривали: спут-ник, спут-ник, бип-бип-бип.
* * *
Небольшая комната студенческого общежития. Четыре товарища, сидящие у радиоприемника. Еще днем мы узнали, что «Луна-2» ночью достигнет поверхности Луны, и хотя никто из нас не сомневался в законах небесной механики, каждому хотелось «присутствовать» при этом.
Прекратилась бравурная музыка. Зазвучали позывные «Широка страна моя родная…» И наконец необыкновенного тембра голос известил мир о том, что советская космическая ракета достигла Луны. Впервые в истории осуществлен полет с Земли на другое небесное тело…
…До утра мы не сомкнули глаз. Говорили о будущих полетах, мечтали, фантазировали. И я решился…
Как раз перед этим среди старшекурсников объявили набор на новейшую специальность. Прямо не говорили, но прозрачно намекали, что успешно освоившие новую специальность, вполне возможно, будут направлены на работу, связанную с совершенными автоматическими аппаратами, скорее всего, летательными. Не всем хотелось за год до окончания института — рукой подать до диплома — ломать размеренную, жизнь, и все же желающих оказалось немало, отбор шел строгий. Окончательное решение принимал директор института. Но для перевода требовалось также согласие заведующего кафедрой. В нашей группе тоже нашлись желающие, однако никто не рискнул пойти к заведующему кафедрой… им являлся сам директор. О его фанатической преданности своей специальности ходили легенды. «А что если возьмет, да не отпустит, — рассуждали между собой ребята, — учиться-то у него придется. Наверняка, косо начнет смотреть. А распределение не за горами».
…Директор встретил строгим, как мне показалось, недовольным, жестким взглядом:
— Что, Марков, тоже за модой погнался?
— За модой, Николай Сергеевич!
Он молчал, испытующе глядя прямо в глаза.
— Ну, что ж, иди! Иди — раз моя специальность тебе не нравится. Неволить не буду.
В углу заявления размашисто написал: «Разрешаю».
* * *
Заместитель руководителя предприятия по кадрам держал в руках направление и мою характеристику из института.
— Так куда, сынок, работать пойдем?
— Наверное, в лабораторию систем управления. Чтоб и теория была, и с паяльником посидеть.
— Нет, сынок. Запарка нынче у испытателей. Там тебе и наука будет и паяльник. Понравится — останешься. Не найдешь себя там — сам сообразишь, что дальше делать.
Москва. Май 1965-го года. Теплый, благоухающий, безоблачно-синий. Позади четыре года работы испытателем ракет различного назначения. Теперь работаю в конструкторском бюро Г. Н. Бабакина…
Нас собрал Полукаров, заместитель главного конструктора по испытаниям. Незадолго перед этим Сергей Павлович Королев передал конструкторскому бюро Георгия Николаевича Бабакина работы по лунным и межпланетным аппаратам. Дело Королева росло и ширилось. Штурм космоса разворачивался широким фронтом. И одному КБ, даже такому мощному, невозможно стало вести весь комплекс космических исследований.
Выбор на Бабакина и его фирму пал не случайно. Королев знал Георгия Николаевича давно: «Есть в нем искра, есть! — говорил Королев о Бабакине. — Это тот человек, которому можно доверить дело. И идей ему не занимать. Светлейшая голова».
И вот теперь нашей «команде» из десяти человек предстояла поездка на Байконур. Там готовился запуск «Луны-6». Команда подобралась молодая, в основном, комсомольского возраста.
Дмитрий Дмитриевич Полукаров, грузный, суровый, обычно молчаливый, казался нам пожилым. А шел ему в ту пору сорок третий год.
На коротком совещании он так сформулировал цель поездки: «Чтоб поняли, что к чему», — и надолго замолчал. Потом добавил: «Чтоб сами смогли…» И опять помолчал. «Вопросы?» Поскольку цель была обрисована предельно ясно и четко, вопросов, естественно, не последовало.
* * *
— Вставай, в МИК пора! — трясет за плечо Валя Рубцов.
— А? Что? Какой миг?
— МИК… Монтажно-испытательный корпус. С ракетой-носителем знакомиться будем.
Сон, как рукой, сняло. Побежал умываться. Из крана нехотя бежала тонкой струйкой вода. Вернулся в комнату. Было уже жарко, и очень хотелось пить. Взял графин, а он весь в белых пятнах.
— Что это?
— Соль. Привыкай. Это тебе не московская вода.
Вышли из гостиницы. Было раннее утро, но солнце пекло нещадно.
На краю площадки высилась большущая «коробка» с воротами во всю стену. К ней примыкало небольшое трехэтажное здание, соединенное с «коробкой» стеклянным переходом на уровне второго этажа. Вошли в зеленый дворик,
