Смерть под псевдонимом - Дин Джеймс

В дверном проеме тут же возникла его фигура. Я взял упомянутую книгу и протянул ему. Он быстро подошел, принял ее у меня из рук, и его лазоревые очи осветились неподдельной радостью. Как приятно смотреть на человека, который так возбуждается от хорошей литературы!

Я уж не говорю о том, что Джайлз вообще чертовски привлекателен. Он и знать ничего не знает, однако ему предстоит стать прототипом главного героя в намечающемся шедевральном произведении Дафны Дипвуд на историческую тему. Эти золотисто-каштановые волосы и безупречное телосложение как нельзя лучше подходят романтическому герою, только в отличие от Джайлза придуманный мной Ательстан любит женщин. Я бы предпочел, чтобы и прототип имел те же наклонности, однако ему об этом знать совсем не обязательно.

— Ну, что новенького у Тревора? — поинтересовался Джайлз и уселся в кресло напротив моего стола, продолжая вертеть в руках книгу. Ему явно не терпелось раскрыть ее и приступить к выуживанию фактов, необходимых для произведения, над которым я в данное время работал. Однако он также не хотел упускать возможность посплетничать. — По-прежнему развлекается со своим юным механиком?

Я строго сдвинул брови.

— С чего ты взял, что я буду расспрашивать у Тревора о подобных вещах?

Джайлз рассмеялся — уж он-то отлично меня знал. Я тоже не смог удержаться от улыбки.

— Тревор признался, что весьма счастлив иметь дело с этим молодым человеком. Но у меня есть для тебя и более интересная информация. — Я вкратце пересказал Джайлзу о встрече с леди Гермионой Кинсейл.

Мой юный друг даже присвистнул.

— Ну и ну! Какой удар для моей мамочки! Она же на стены будет лезть от досады! Мамуля уже несколько лет пытается привлечь к себе внимание леди Гермионы, но та считает ее недостаточно творческой личностью.

Должен заметить, что по части снобизма леди Прунелла Блитерингтон, мать Джайлза, намного превосходит меня, а когда она узнала, что ее сын собирается работать со мной, то даже устроила небольшую сцену. После того случая нам с ней все же удается как-то ладить — постольку, поскольку мы вообще стараемся обходить друг друга стороной. Я улыбнулся, представив ее реакцию на новость. Хотя бы ради того, чтобы досадить леди Прунелле, можно было немного потерпеть властную натуру леди Гермионы.

— Н-да, сэр Джайлз, — протянул я, величая помощника по титулу, который был ему не очень-то нужен, — приехав в Снаппертон-Мамсли, я и не думал, что буду допущен в столь высокие круги. Ну-ка, проинструктируй меня, как вести себя в присутствии дочери графа Мамсли. Чтобы не ударить в грязь лицом.

— Да просто будь самим собой, Саймон. Элегантным, остроумным, непринужденным. И тогда не возникнет никаких проблем. — Джайлз подмигнул мне, поднимаясь с кресла.

Я махнул рукой: иди, мол, трудись.

Этого парня я взял в секретари в первую очередь за его организаторские качества, за способность существенно помочь мне в моих исследованиях. Однако его привлекательная внешность также являлась не последней причиной.

Напевая себе под нос, я погрузился в работу.

Два дня спустя, стоя перед впечатляющей дверью парадного входа в особняк Кинсейл-Хаус, я вспомнил слова Тревора: «Да что такого страшного там может случиться?»

«И в самом деле — что?» — подумал я, оттягивая для удара вычурную дверную колотушку.

Кинсейл-Хаус представлял собой невообразимое сооружение — смесь георгианской утонченности и викторианской готической чрезмерности. Кошмарное видение для специалистов по истории архитектуры. Очевидно, у кого-то из предков нынешней хозяйки особняка денег было больше, чем вкуса.

Я еще раз ударил колотушкой в массивную дубовую дверь. Почти сразу после удара она начала медленно открываться, и передо мной предстал… ну, наверное, все же дворецкий. Облачение он имел соответствующее, но вот кольцо в носу и гребень обесцвеченных волос на голове — этого я совсем не ожидал. Лицом он походил на капризную поп-звезду, а телосложением — на футболиста. Мне тут же пришла в голову идея вставить подобный типаж в один из своих последующих романов.

— Добрый день, сэр, — произнес этот человек хорошо поставленным голосом и жестом пригласил войти. На вид ему было около тридцати, но манерами он тянул на все шестьдесят. — Вы, должно быть, доктор Керби-Джонс? Леди Гермиона ждет вас в утренней гостиной. Стол к чаю уже накрывают.

— Благодарю, — сказал я и последовал за ним. — А вы…

— Динглби, сэр. — Он глянул на меня через плечо и улыбнулся.

Да, весьма колоритный получится персонаж.

— Спасибо, Динглби, — протрубила леди Гермиона, когда мы вошли в гостиную. — Проходите, доктор Керби-Джонс. Вы не заставили себя долго ждать.

Прежде чем покинуть свой Лорел-коттедж, я заткнул уши ватой, и теперь приглушенный голос графини звучал на вполне терпимом уровне.

Леди Гермиона постучала ладонью по дивану, указывая мне место, и я, усевшись, постарался поудобнее устроиться на этом чудовищном, чрезмерно напичканном набивкой предмете интерьера викторианской эпохи. Рядом с хозяйкой дома, в столь же ужасном кресле, притулилась похожая на мышку девица с большими и испуганными, словно у кролика перед удавом, глазами. Явно нервничая, она косилась на меня — будто боялась, что я вот-вот перескочу через леди Гермиону, наброшусь на нее и тут же изнасилую.

Леди Гермиона небрежным жестом указала на девушку.

— Это Мэри Монкли, моя компаньонка и секретарша.

Мэри робко кивнула.

— Как поживаете, доктор Керби-Джонс? — почти прошептала она, и мне пришлось поднапрячь свой слух, чтобы ее расслышать.

Н-да… Видимо, жизнь бок о бок с леди Гермионой совсем не сахар. Видимо, трубный глас и своеобразные манеры графини довели эту мышку до совершенно забитого состояния, и она, вероятно, всегда разговаривает таким вот голоском. Что ж, остается ей только посочувствовать.

Леди Гермиона взяла со стола блюдце с чашкой чая и резко пихнула мне в руки. Как ни старался я изловчиться, но горячая жидкость все равно плеснулась мне на брюки. Вот досада! Быстро достав носовой платок, я принялся промокать колени, а леди Гермиона (какой пустяк — облитый чаем гость) уже протягивала тарелку с печеньем.

— Нет-нет… спасибо… не надо… — пробормотал я как можно вежливее, и графиня почти что уронила тарелку обратно на стол.

Мэри Монкли вздрогнула, точно от удара, а я с удивлением взглянул на посудину — и как она только не разлетелась вдребезги?

— Перейдем к делу! — объявила леди Гермиона. — Думаю, вы уже наслышаны о литературных неделях в Кинсейл-Хаусе. — Она умолкла на пару секунд. Джайлз, разумеется, довольно подробно рассказал мне об этих писательских конференциях и о том, каким почетом пользуется их организаторша. Хотя было бы интереснее узнать, скольким участникам приходится восстанавливать расшатанные нервы по окончании таких недель. — Это просто замечательно, доктор Керби-Джонс, что вы живете рядом. Мы внесем вас в список постоянных лекторов.