На краю обрыва… - Анна Анакина

– Дык как, завтра на танцы пойдёшь? – поинтересовался он.

– Не «дыкай». Сколько раз тебе говорить?

– А, – махнул рукой Федька. – Так пойдёшь али нет?

– Не знаю, – ответила девушка, стараясь забрать свой портфель, но Федька, спрятав руку с ним себе за спину, другой обнял Наташу и попытался поцеловать в щёку. Калитка предательски заскрипела, готовая рухнуть под тяжестью навалившихся на неё молодых людей.

– Ну, дурак! – оттолкнула Наташа Федьку и немного отошла в сторону.

– А ты чё лыбишься?! – отлипнув от калитки, Фёдор шагнул в сторону Володьки. Тот и не думал уходить. Чуть отступив, остался стоять у забора, наблюдая и посмеиваясь над одноклассником.

– Федька! – резко крикнула девушка и дёрнула того за руку. – Прекрати, а то не пойду с тобой на танцы.

– Ага, – сразу переключился на неё юноша, широко улыбаясь, – Да он мне и не нужон совсем, я дык только, попужать, – и вмиг забыв о сопернике, вновь спросил: – Дык пойдёшь на танцы?

– Не «дыкай», – нравоучительно повторила Наташа. – А ты уверен, что завтра танцы будут? – прищурившись, спросила она.

– Ага, отец сказал, будем со студентами знакомиться и со студентками, – подмигнув, рассмеялся Фёдор. – А потом ужо долго не будет танцев. Так что завтре последние.

– Ничего не последние, – отозвался Володька.

– Ага, – взглянул в его сторону Федька, – пока урожай не соберём, отец не разрешит.

– А чё делать тогда, семечки чёль лузгать? – поинтересовался отвергнутый юноша.

– Ну, чёго ты тут стоишь?! – уже не скрывая презрения, Федька вновь направился в его сторону, не выпуская Наташин портфель из рук. Соперник сделал несколько шагов назад, но уходить не собирался. Девушка в очередной раз попыталась вырвать портфель. Но Федька, обняв её, и поглядывая с торжествующей ухмылкой на одноклассника, сказал:

– Поцелуешь – отдам!

Володька, набрав полные лёгкие воздуха, шагнул к ним, стараясь помочь девушке освободиться от крепких рук Федора.

Но тот, выпустив Наташу из объятий, кинулся на него.

Воспользовавшись моментом, Наталья проскочила в калитку, крикнув Фёдору:

– Только посмей мне подраться! Не пойду тогда с тобой никуда больше! И можешь сам за меня уроки делать, раз портфель не отдаёшь, – и побежала к распахнутым дверям дома, у которых уже стояла мать.

– Чёго ты за нами таскаешься? – зло проскрипел Федька в лицо Владимиру. – Чё, ешшо не понял? Тебе тута не обломится.

– Ешшо посмотрим, – ответил юноша и, повернувшись на пятках, закинул сумку на плечо. Направился по дороге, в сторону, откуда они недавно ещё пришли, не собираясь ввязываться в драку.

Хмыкнув, Федька сплюнул в сторону удаляющегося «друга» и, перегнувшись через забор, поставил портфель возле калитки. Затем ещё раз взглянул на уходящего Володьку, хитро усмехнувшись, но, видимо, передумав устраивать тому взбучку, махнул рукой и пошёл в другую сторону.

Мать сильно ударила Наташу по плечу, сказав:

– Добегаешься, принесёшь в подоле, убью!

– Чёго это ты, мать, расшумеласи тута? – вышедший из дома отец погладил Наташу по голове. – Иди дочка в дом, иди, – нежно сказал он девушке. Та, не дожидаясь очередного подзатыльника от матери, быстро юркнула мимо отца в распахнутую дверь.

– Гала, ну чёго ты её ругашь постоянно?

– А то! Вон, – кивнула жена в сторону удаляющегося парня, – ходит, как хвост приклеенный, а в армию уйдёт?..

– И чё? – прижал он к себе жену, поцеловав в лоб. – Уйдёть и прийдёть, а там и свадьбу сыграм.

Галина подняла глаза и посмотрела на мужа.

– Какую свадьбу? Паша, опомнись, ей учиться надо. Хватит того, что я тут осталась, коровам дойки мять! Нет уж… – она оттолкнула мужа и пошла к калитке. Взяла портфель, отряхнула его и, повернувшись, добавила: – Разве я этого хотела?! Всю жизнь за меня все всё решают. Нет! – она покачала головой. – Нет, за неё я решать буду. Будет так, как я скажу!

– Ну-у-у… расшумеласи, – подходя к жене, улыбаясь, сказал Павел. – Мне иногда кажетси, ты её совсем не любишь.

– Много ты понимаешь, – пробурчала Галина. – Не любишь… Зато ты сильно любишь. Девке семнадцатый год, а ты всё её, как маленькую…

– А тебе завидно, – Павел крепко, прижал к себе жену. Высокий, сильный, он всегда чувствовал себя немного неуклюжим рядом с этой маленького роста женщиной, так и оставшейся худенькой, как в девчонках.

– Ух, – недовольно выдохнула Галина, – не я виновата, что мой отец…

– Вот-вот и я об этом. Ну, не повезло тебе, почему же я Натаху не могу баловать? И потом, разве я не любил тебя такую же?

– Ну, ты и сравнил.

– А чё? Ну, не отец, так я тебя… – он провёл рукой по спине жены и, наклонившись, запустил ладонь под подол юбки.

– Ой, нахальник, ну ты и сравнил… – Галина оттолкнула мужа и побежала в дом.

Павел потянувшись, крякнул с удовольствием и подошёл к забору, облокотился на него и стал смотреть в темнеющее небо с появляющимися звёздами. Обладая характером способным забывать всё плохое, он помнил лишь хорошее, считая себя самым счастливым на земле человеком.

А как ещё можно думать, если отец с матерью живы, если сестра, как и хотела, стала врачом, если он уже семнадцать лет женат на своей Галке, если у его растут красавица дочь и пара сорванцов. Конечно, счастливый. Жаль только, что когда-то самый лучший друг, даже брат, оказался предателем…

Подоив вернувшуюся с выпаса корову, Галина вышла с полным ведром из стайки.

– Гала! – позвала её любопытная соседка Любка. Её дом стоял по левую сторону от них.

– Что тебе? – остановилась у крыльца Галина.

– Я чё хотела спросить?.. – бегая по сторонам глазами, Любка явно не успела придумать, с чего бы начать, чтобы зацепить соседку. – Мы ето… затвре ужо не выгоням скотину?

– Это почему? До конца следующей недели ещё, – ответила Галина, собираясь войти к себе в дом.

– А-а-а, ну тады хорошо. А ты ето… знашь, завтре студенты приезжають? Ты за своёю-то следи, – крикнула Любка, словно боясь, что та её не услышит. – А то вона какá красавица вымахала! Парни прям табуном ходють!

Галина промолчала, лишь мрачно взглянула на соседку, и ушла. Зайдя в сенки, она, процеживая молоко, всё думала над словами Любки. Постепенно закипевшая злость вырвалась наружу. Галина выскочила из дома и подбежала к ограде, разделяющей их дворы. Любка, зная характер Галины, и не собиралась уходить. Слишком сильное желание почесать язык заставило её задеть больную для той тему. Ещё со школьных лет зависть мучила Любку, бегавшую за Павлом, да только тот и не смотрел в её сторону, а теперь и за Наташей парни хвостами ходили, не замечая Любкину дочь – Нюрку. Вот и старалась она при случае уколоть Галину. Хоть так сделать больно этой зазнайке, совсем непохожей на остальных, выросших в деревне. Галина никогда не выпячивала своё происхождение, но оно так и лезло в глаза всем, а особенно Любке, любившей посплетничать и считавшей, что соседка умышлено и говорит не как все, и делает всё назло ей.

– Это ты за своей смотри лучше! – выбежав из дома, прокричала Галина. – Это такие тихушницы, как твоя Нюрка и приносят в подоле. Вон, как у Селивановых, уехала на бухгалтерские курсы, а вернулась с байстрюком.

– Ты за мою не волнуйси, она у меня девочка скромная.

– Твоя-то скромная?! Да страшна она у тебя, а не скромная! – выплеснула Галина в лицо соседке.

Любка от злости чуть не задохнулась, набирая в лёгкие воздуха и забывая выдыхать.

– Что как паровоз распыхтелась-то? Знала бы, что ты такая язва, не позволяла бы Наташке с твоим Серёжкой водиться. А то, видите ли, Нюрке нельзя, – кричала Галина, кривляясь перед соседкой, – у Нюрке живот больной, перитонит был, а моя надрывалась твоего толстощёкого таскала.

– Ну и стерва же ты! А сколь я раз с твоими сопляками оставаласи, а? Ох и злая ж ты, потому и состарилась так рано.

– Что?! – от удивления Галина забыла, с чего началась их очередная перебранка. – Кто это старая?! Да я на пять лет тебя младше!

– То-то и оно чёе младше. А выглядишь на все десять старше. Всёя так и говóрють. Давеча слыхала, как у магáзина бабы о тебе сплетничали, – также, размахивая руками, Любка кривлялась перед Галиной. – Ну, все удивляютьси прям, и чёго ето твой Пашка с тобой живёть? Ты же тошшая, как беркулёзница. Ешшо молодая-то ничёго была, а теперя вся иссохлася. И кожа у тебя… а-а-ай!.. – закричала Любка, пригнувшись. Но спастись от удара по лбу поленом, невесть откуда взявшимся в руке у Галины, не смогла. Оборванная на полуслове, она потёрла ушибленное место и, погрозив соседке кулаком, убежала в дом.

– Вот сучка! – отбросив полено в сторону, зло выругалась Галина. – Всё никак не уймётся. Старая. Ишь, что удумала. Ну, придёшь ты ещё за яйцами. Все об твою рожу наглую разобью. Своих кур уморила, вот и сиди без яиц! – прокричала она вслед убежавшей соседке и погрозила кулаком.

Отдышавшись немного, пошла в дом.