Евгений и Борис Патоны - Ольга Таглина

Детство у великокняжеского крестника складывалось привычно для аристократического круга тех лет: гувернеры, домашнее образование с учителями, приходившими для уроков в консульскую виллу. Будущее сына Екатерина Дмитриевна представляла вполне определенно: старшие ее мальчики учились в Петербурге в Пажеском корпусе, и Евгению также были уготованы эполеты и служба при дворе. В крайнем случае – «должность» помещика в ее родовом имении.

Но отец решительно поддержал интерес сына к точным наукам, и Евгения отдали сразу в седьмой класс реальной гимназии в Германии, в Штутгарте. «Франция есть Франция, – говорил отец, – здесь и учат игриво». После Штутгарта был Бреславль, куда Оскара Петровича перевели из Ниццы, также на должность консула. А когда Евгений перешел в выпускной класс, начались семейные баталии – мать настаивала на Пажеском корпусе, а сын хотел проектировать мосты. Отец был согласен с выбором сына, он сказал: «Я Евгению поперек дороги не стану». И Евгений продолжил образование на инженерном отделении Дрезденского политехнического института (в те годы он именовался Королевской Саксонской технической высшей школой), где была серьезная мостостроительная школа.

Выбор Евгения Патона предопределил не только его судьбу, но и судьбу его сына – Бориса Евгеньевича Патона. Однако в то время, конечно, еще никто и не предполагал, какая судьба уготовлена династии Патонов.

На инженерном отделении, которое помещалось на Линденауштрассе, с 1888 года Евгений Патон слушал лекции таких известных профессоров, как Цойнер, Моор, Френкель, старался взять от них все, при этом пренебрегая традиционными для немецких студентов развлечениями в винных ресторанчиках. Во время учебы постепенно формировался характер ученого и инженера, для которого его дело станет не только его специальностью, но и судьбой.

В Германии перед Евгением Патоном открывалась блестящая карьера – кафедра, проектирование мостов, творчество. Знакомые в один голос говорили ему: «Ну что вам предложит Россия – медвежьи углы, ямщицкие тракты?» Надо было решать: вернуться на родину или навсегда остаться в Германии.

Но перед принятием решения на Рождество 1891 года в учебе Евгения в Дрездене настал перерыв. Как подданному российской короны по закону ему надлежало отбыть воинскую повинность. Конечно, можно было, воспользовавшись связями отца, отложить службу до конца учебы. Однако это было не в традициях семьи. Отец сказал: «Тебе полезней подышать воздухом Родины». Долго живя за границей, Оскар Петрович Патон больше всего боялся, чтобы дети не выросли иностранцами. Так Евгений оказался в Киеве.

В Российском государственном историческом архиве хранится воинский билет «младшего фейерверкера Евгения сына Оскара Патона». В нем указано: «Билет сей выписан в г. Киеве 1892 г., дек. 22, № 1307 (по исход. журналу)».

Юный Евгений Патон вряд ли предполагал, что именно с Киевом будет связано полстолетия его жизни. А тогда, в 1892 году, номером 39 дрезденского студента гренадерского роста приписали к алфавиту, принадлежавшему 4-й батарее 33-й артиллерийской бригады. Ее зимние квартиры помещались на улице Жилянской, а командовал бригадой полковник Ивановский.

Едва Евгений успел переобмундироваться в «Магазине сукон фабрики Штиглица» портного Я. Каплера, как полковник Ивановский сообщил: «Завтра выступаем под Белгород. Курская губерния. Испытание батарейных обслуг на действия в зимних условиях. Ясно?» Кто-то из тех младших офицеров, кто мечтал провести время на рождественских балах в Киеве, в нарушение субординации спросил: «А бал?..» Ответ командира был кратким и доходчивым: «Бал-с? На полигоне будет вам мазурка с выхилясом!»

В воинском билете Евгения Патона записано: «Состоя на службе, обучался действию при артиллерийских орудиях и верховой езде». Будущему академику эти умения в жизни не пригодятся. Но именно в Киеве уже уволенный в запас младший фейерверкер Евгений Патон решит, что как бы ни уговаривали его родственники и знакомые, он должен остаться на родине! Перед отъездом в Германию Евгений сдал в Новозыбкове экзамены на российский аттестат зрелости.

В 1894 году Евгений Патон окончил Дрезденский политехнический институт и стал работать ассистентом на кафедре мостов и инженером-проектантом на строительстве железнодорожного вокзала. С июля 1895 года он уже инженер на мостостроительном заводе фирмы «Гуттехоффнунгсхютте» в Стеркраде.

На выпускном курсе Евгений Патон написал в Петербург прошение о разрешении защищать диплом в России, в Императорском Институте путей сообщения. В Дрездене его упорство в науках было вознаграждено в 1894 году стипендией имени Платона – честь, которой редко удостаивались иностранцы. И при этом в Петербурге для получения серебряного значка российского инженера ему предложили снова сесть на студенческую скамью на целых три года!..

Прославленный профессор Вильгельм Френкель, заведовавший в Королевской школе кафедрой мостостроения и статики строительных сооружений, пригласил талантливого студента быть его ассистентом. Одновременно в техническом бюро по перестройке Гауптбангофа – главного дрезденского вокзала – молодому инженеру Евгению Патону доверяют уже самостоятельное проектирование металлических конструкций («в количестве 62 500 пудов», – уточняет один из архивных документов 1901 года).

А конверты с адресант-печаткой российского Министерства путей сообщения твердят одно: «Отказать. Поелику противу правил». Дома немецкий диплом не признают.

Евгений решился написать прошение на имя царя, что стоило ему немало усилий – сказывался унаследованный от отца гордый и независимый характер. Император Александр III милостиво снизошел до беспокойного подданного своей короны. Господину Патону разрешалось снова стать студентом. Правда, учиться надо было вместо трех лет всего один год. Ему предстоял пятый курс со всеми полагающимися экзаменами.

Евгению очень хотелось работать в России, где бурно развивалось строительство железных дорог и мостов, поэтому он в течение одного года сделал невозможное: сдал все положенные экзамены и проекты. Он работал на пределе сил, чтобы осуществить свою мечту – строить мосты в России.

В рукописном архиве Евгения Оскаровича Патона сохранилась его самохарактеристика, в которой есть такие строки: «От отца я унаследовал:

1. Любовь к независимости.

2. Гордость, несовместимую с заискиванием перед начальством. Поэтому я всегда стыдился просить за себя.

3. Слабо развитую общительность, вследствие чего я мало вращался в обществе и имел малый круг знакомых.

4. Сильно развитый практицизм. Во всякой работе меня всегда прежде всего интересует ее цель и практическая целеустремленность.

5. Спешку в работе.

6. Требовательность к подчиненным и к себе тоже.

7. Настойчивость в осуществлении намеченной цели».

По поводу общительности Евгений Патон, пожалуй, недооценивал себя. А вот остальные перечисленные качества, конечно, помогали ему преодолевать трудности, идти к поставленной цели, работать на высоком профессиональном уровне.

После окончания института Евгений Оскарович поступил на государственную службу на Николаевскую железную дорогу инженером по расчетам мостов. Затем служил начальником технического отдела управления Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, с 1898 года он – преподаватель, а затем экстраординарный профессор Императорского Московского инженерного училища. Здесь Патон и начал заниматься научно-исследовательской деятельностью.

Будучи профессором кафедры мостов, Евгений Оскарович Патон в 1902–1904 годах публикует свои научные труды «Фермы балочных мостов», «Железные мосты», «Опорные части балочных мостов» и участвует в проектировании и строительстве многих мостов, в том числе через реки Матыру, Зушу, Рось.

В 1904 году его приглашают на работу в Киевский политехнический институт (КПИ), где он с 1905 по 1929 год работает ординарным профессором кафедры мостов, а с 1907 года – декан инженерного факультета КПИ. Деятельность Евгения Оскаровича в КПИ в дореволюционной России была отмечена орденами Святой Анны III степени и Святого Владимира IV степени.

В 1913 году, уже будучи известным ученым, Евгений Оскарович заболел и уехал лечиться во Францию. Там его и застала Первая мировая война. Когда он узнал об этом, то сразу же начал собираться домой. Патон понимал, что надо будет строить мосты, и организовал в России мостовой комитет, выпустил пособие по восстановлению мостов, по монтажу накладных понтонов и созданию временных переправ. Евгений Оскарович проектировал мосты различных типов для военного ведомства, заведовал секцией мостов военно-промышленного комитета. Он придерживался стратегии так называемого целесообразного проектирования, направленного на удешевление проектов и строительство мостов за счет новаций в области конструктивных форм и экономичности использования металла, и первым начал разрабатывать проекты стальных разборных мостов оригинальной конструкции. Такие мосты, так и называвшиеся – «мосты Патона», активно использовались русской армией в Первой мировой войне.