Самая большая жертва - Василий Купцов

У входа в пещерку стоял высокий старик, его седые волосы опускались до пояса, а взгляд блестел, как у молодого. Царь лишь слегка наклонил голову — ниже владыкам не позволялось, спросил вежливо:

— Здоров ли живешь, мудрый Касаг?

— Воздух гор пьянит гостей и молодит обитателей, — весело ответил мудрец, — ты зайдешь один, или пригласишь спутников?

Царь оглянулся на друзей-телохранителей. Вотон, его оруженосец уже тридцать лет, Ветлок, мастер меча, учитель в юности и телохранитель вот уже двадцать пять лет. Какие от них секреты?

— Мы зайдем вместе, если позволят размеры твоей пещеры, — решил царь.

— Пещера не моя, просто я в ней живу, — поправил мудрец.

Странно, отметил царь, едва войдя в пещеру, ведь он еще что-то и пишет! Свитки, свитки кругом. Самая малость еды, какие-то коренья. Пара шкур, на ночь — под себя и на себя. Вот и весь скарб…

— Я слушаю тебя, повелитель, говори скорей, а то, не ровен час, помру не дослушав, стар уже, — мудрец шутил с вполне серьезным видом, — а еще обидней будет, коли выслушаю, надумаю чего, только начну умный совет давать, да околею на самом важном месте!

Напряжение гостей спало, царь перестал ощущать неловкость перед мудрецом, кажется — с таким человеком можно спокойно поделиться…

— Я не хочу, чтобы погибла моя дочь, — начал царь, потом помедлил, — и, вообще, не хочу, чтобы…

— Расскажи по порядку, — посоветовал Касаг.

Рассказ был долог. Несколько раз царь прерывал речь, пару раз добавляли что-то Вотон с Ветлоком. В эти моменты, наблюдая за стариком, Лит осознавал, что мудрецу все это, или почти все, давно известно, тем не менее он внимательно слушает.

— Тебе нужен совет?

— Да.

— Я давно думал над всем этим. В силах ли смертный человек что-то изменить в отношениях с всемогущими богами? Вопрос. Я ищу на него ответ, и то, что мы сделаем, оставит новую запись в книге деяний человеческих…

— А что мы сделаем?

— Собственно, ты, царь, уже почти все сделал. Осталось совсем маленькая малость. Я все напишу, а ты передашь свиток жрецу Храма Тайных Слов.

— А потом? — не выдержал царь.

— А потом, если Горр тебя попросит о чем-то, исполни, — просто ответил мудрец.

— А о чем он может меня попросить, — не мог успокоиться Лит.

— Вот уже не знаю, — пожал плечами Касаг, — я дам ему лишь идею, а каким образом она превратится в деяние — дело знатока Тайных Слов. Но, на всякий случай, если потеряешь свиток, или украдут его, или еще чего… — мудрец помедлил, — Передай Горру две фразы: "Самая великая жертва" и "Пылающий меч".

Весь обратный путь царь пытался понять замысел мудреца. Что еще за "Самая великая жертва"? Его самого, царя, в жертву? Он готов, ишь бы дочь осталась жива. Впрочем, он слишком возгордился! Разве он, жалкий, подкаблучный царек, покажется Каттаху "великой жертвой", тем более — "самой"?! Вот если он самого себя, за самого великого жреца почитает… Но такое невозможно. А "пылающий меч"? Это что такое? Он никогда не слышал о существовании подобного артефакта, ни в сказках, ни в древних свитках не встречал. Надо бы расспросить. Но, сначала — передать все это Горру. Пусть начинает действовать как можно скорей…

Второй и третий уровень подземелья царь проскочил чуть ли не бегом, верные телохранители два успевали за Литом. Чего удивительного — лестницы, ведущие на верхние уровни подземелья, содержались в идеальной чистоте, была налажена подача солнечного света с поверхности через систему зеркал. Свет хранили — стены выкрашены в белый цвет, кругом развешены металлические зеркала. Третий и четвертый уровни дались тоже без особого труда. Здесь располагались царские кладовые, арсеналы и многое другое. Когда-то, в незапамятные времена, началу города положили каменотесы, вырубившие в мягком камне огромной меловой скалы первые подземелья. Город рос вширь, а подземелья — вглубь. Конечно, и по всему городу имелась цепь других подземелий, считай — под каждым старым богатым домом два-три уровня, а под иными храмами — до пяти. Между подземными ходами разных хозяев существовали двери, нередко они вели в какие-то бесконечные коридоры, никому теперь не принадлежащие. Заблудиться под городом было что раз плюнуть, карты подземелий имелись, но только "своих". Общей карты всех ходов, проделанных людьми за сорок тысяч лет существования города, ни у кого, конечно, не было.

Горр жил глубоко, на девятом уровне. Знаток тайных слов не имел храма, ему вполне подходили помещения возле царского дворца. Ведь нет в городе человека, лучше знавшего все подземелья, захочет — исчезнет в бесконечных коридорах последних уровней, и никто не посмеет не то что пуститься за ним в погоню, даже опуститься ниже двенадцатого уровня. Ведь, начиная с тринадцатого уровня в подземельях живут мертвецы и прочие чудовища. Двери на те уровни закрыты засовами да заклинаниями, но что эти запоры для жреца тайных слов?!

Царь легко нашел жилище Горра, хотя опускался сюда всего третий раз в жизни. Лит, следуя обычаям, никогда не рисковал опуститься ниже девятого уровня. Царь не мог позволить себе не то что пропасть, даже просто заблудиться в подземельях. Если владыка в отъезде, все спокойно, но вот если пропадет, и окажется, что никто не знает, где он — может начаться смута. Когда царь погибает — проще, выбирают нового. А так — то ли жив, то ли мертв — то ли выбирать нового царя, то ли ждать возвращения старого?

Небольшая комната, служившая для Горра одновременно и приемной, и рабочим местом, практически пуста. Пара скамеек, и только! Стены сплошь в письменах, что оные означали, знал, верно, только Горр, да дюжина его жрецов, помощников и слуг. Этих людей боялись на поверхности. Рассказывали истории, как самый простой служка, выносивший с девятого уровня нечистоты, мог одним словом обездвижить здоровяка, посмевшего не уступить ему дорогу, и всякие другие подобные истории.

Горр молча взял принесенный свиток, прочитал. Царь смотрел на жреца внимательно, вглядывался, насколько позволял тусклый свет Вечного светильника, укрепленного под потолком. Чего греха таить, Лит мог сюда и не спускаться, просто послать свиток с Вотоном, жрец сам поднялся бы к царю. Но владыке было просто интересно взглянуть в лицо Горру в тот момент, когда он прочтет послание Касага, ведь Литу казалось, что он сумеет понять, удастся ли неведомая еще затея по первой реакции жреца. Увы, ни одна черточка на лице старика не дрогнула.