Газета День Литературы # 64 (2001 13) - Газета День Литературы

В прошлом году первыми лауреатами премии "России верные сыны" имени Александра Невского стали Станислав Куняев за двухтомник воспоминаний "Поэзия. Судьба. Россия", Вячеслав Дегтев за сборник повестей и рассказов и Сергей Каргашин за стихи и песни последних лет. Жюри попало в десятку. Дискуссии по воспоминаниям Куняева не умолкают до сих пор. Книга гарантированно вошла в историю русской литературы ХХ века. Вячеслав Дегтев из тех серьезных писателей, книги которого и читаются и продаются. Песни Сергея Каргашина поет уже пол-России.

Растет число "верных сынов России". На прошлой неделе в Большом зале Центрального дома литераторов состоялось уже второе присуждение премии. Это становится хорошей литературной традицией. Как сказал на церемонии вручения премии Виктор Степанович Столповских: " Я очень рад, что мы собираемся уже во второй раз. Это для меня очень важный день. Мы вновь награждаем лучших поэтов и прозаиков России общенациональной литературной премией "России верные сыны". Они заслужили премию своим кропотливым трудом, своим талантом, своим служением России. Мы не даем премию, исходя из каких-то групповых или деловых соображений. Тому, кто услужил или подыграл. Нет. При присуждении премии учитываются лишь самые высокие принципы. Ибо премия "России верные сыны" — это не только награда, но и обязанность на всю жизнь, это высокий долг — быть всегда и во всем России верным сыном…"

Кто же они — новые лауреаты? Есть ли такое же точное попадание в цель, как в первый раз?

Владимир Личутин получил премию по прозе за новый, только что вышедший роман " Миледи Ротман". О нем уже пишут, о нем ведут споры лучшие критики России всех направлений. Даже отчаянно-либеральный младокритик Лев Данилкин в статье о романе "Блудный колдун" признает, что "Личутин — очень хороший писатель. Психическая травма, нанесенная старшему поколению, не лишила… неистовых ревнителей — Личутина, Проханова, Распутина лингвистического таланта и слуха; они, более того, знают какой-то лингвистический секрет, неизвестный «обычным» нашим писателям, вроде Болмата или Пелевина. Все эти колдуны-оппозиционеры словно присосались к каким-то невидимым порам и сосут оттуда сладкие языковые секреции. Личутин пишет, будто серебряным копытцем бьет: округлыми, избыточными, самоцветными фразами… Колдун и есть".

Значит, не все потеряно, если заколдовывает личутинская проза самых упертых наших оппонентов.

Давно заслуживает премии и Юрий Поляков. Кажется, популярнейший писатель. Книги его в нынешние самые глухие годы выдерживали по десять-пятнадцать изданий. А с 1986 года ни левые, ни правые упорно не замечали самое реальное литературное явление. Зато звание "России верного сына" пришлось Юрию впору. Хотя досталось оно Полякову как бы по касательной, не по прозе, а за драматургию, за сборник пьес "Левая грудь Афродиты". Ну что ж, писатель подтверждает свой высокий профессионализм в любом жанре. Недаром сегодня самый кассовый спектакль в доронинском МХАТе по пьесе Полякова "Контрольный выстрел".

Поэтическую премию в этом году получил талантливый лирик Андрей Шацков. Несмотря на свою грубую мужскую профессию, а он — крупный строитель, в поэзии он предпочитает стихи о любви. Недаром его назвали "последним осколком Серебряного века". За цикл стихов о поле Куликовом Андрей Шацков был пожалован орденом Преподобного Сергия Радонежского от Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго.

Четвертую, дополнительную премию "России верные сыны" присудили посмертно председателю жюри большому русскому писателю Петру Лукичу Проскурину. Премию вручил вдове писателя Лилиан Проскуриной ее учредитель Виктор Столповских. Он сказал о Проскурине, что "это тот человек, который все отдал в своей жизни служению России и нашей великой русской литературе и как никто другой заслужил нашу премию".

После окончания церемонии вручения премии состоялся большой концерт. Увы, телепрограммы, за исключением нашего родного крутовского "Русского дома", премию решили не заметить. Никак наши телевизионщики не могут настроиться на патриотическую волну, все они прячутся за стеклом от России верных сынов. Ничего. Достанем когда-нибудь.

Редактор

Андрей Новиков ТЕРРОРИЗМ КАК КИНГ-КОНГОВЩИНА АМЕРИКИ

Гитлер однажды сказал: "Как хорошо выглядели бы разрывы бомб на фоне гигантских американских небоскребов!"

Можно, конечно, упрекнуть фюрера в нездоровом эстетизме, но современные американцы, ежедневно смотрящие фильмы-катастрофы с рушащимися зданиями, больны не меньше, чем Адольф Гитлер.

Будем откровенны: Америка давно заворожена собственной кинг-конговщиной — страшной, исполинских размеров обезьяной, способной сбить палкой вертолет или раздавить лапой целый квартал. В горах Афганистана и в Аравийской пустыне таких обезьян как раз не наблюдается. Это — порождение американского больного кинематографа. Американского титанизма, стремящегося бессознательно измерить сверхчеловеческие масштабы своих зданий, своего технократического могущества.

Американцы построили у себя гулливерскую, титаническую цивилизацию, рядом с которой они сами выглядят пигмеями. Эта цивилизация-исполин существует и в виде их чудовищных домов, которые, казалось бы, должны упасть от собственной высоты; и в технократических системах, давно уже живущих собственной жизнью; и в их товарном перепроизводстве, превратившем человека в скверный держатель собственного пиджака. И в виде геополитического господства Америки во всем мире, титанических щупалец ЦРУ и десантов морской пехоты. И в виде безудержного материального потребления, превращающего мир в свалку. Ничего удивительного, что у этой цивилизации нашелся Кинг-Конг, разрушивший махом ее небоскребы, вставший вровень с нею. Эта обезьяна не пришла с Востока. Она не исповедует радикальные формы ислама. Она создана самой Америкой.

Вдумаемся в смысл произошедшего 11 сентября 2001 года. Нью-йоркские небоскребы были разрушены не ракетным нападением, а гражданскими объектами (самолетами), направленными в другие гражданские объекты. Иными словами, терроризм проявился здесь не как военная сила, а как умение организовать процессы в самом гражданском обществе, используя инерцию его технократических процессов. Мирные авиалайнеры безо всякого оружия (по-видимому, оружия на борту не было), одной только волей были превращены в живые ракеты, причем взрывной силой выступили не какие-то специальные боезаряды, а самолетное топливо, души и тела разбившихся пассажиров, кинетическая энергия врезавшихся в здания лайнеров.

Поистине символическая деталь!

Более того, анализ организации этого чудовищного теракта приводит к выводу, что вся подготовка к злодеянию происходила внутри Америки, в ее летных школах, людьми, имеющими американское гражданство. То есть, если следовать формальной логике, американские ВВС должны были бы бомбить не "базы террористов" в Афганистане (которые в этих терактах, скорее всего, вообще не были никак задействованы), а свои же летные школы во Флориде.

Тот факт, что Америка расценила теракты в Нью-Йорке как военное нападение, как "новый Пирл-Харбор", с последующим военным же ответом, говорит, на мой взгляд, о слабости и недальновидности этой цивилизации, не понимающей, что такое теракты. В действительности Америка столкнулась с абсолютно новым видом угрозы, который нельзя нейтрализовать военными методами. Бомбить в ответ на каждый теракт другие государства — абсурд не меньший, чем сбивать собственные самолеты, захваченные террористами, системами ПВО. (Думаю, кстати, что трагедия российского ТУ-154, сбитого случайно украинской ПВО, показывает, что не нужно вообще слишком увлекаться противоракетной обороной.) Кстати, если правда, что четвертый самолет, упавший под Питтсбургом, был сбит американской ПВО, то это красноречивый образ абсурдности борьбы с терроризмом военными методами.

Терроризм — это вообще не военная мощь. Это умение негативно организовать процессы в самом гражданском обществе. Если угодно, это разновидность каратэ или айкидо. Напомню, что слово «каратэ» переводится как "пустая рука"; это война без оружия. Айкидо построено на деструктивном использовании инерции движущихся объектов. И в том, и в другом случае мы видим, как невоенные объекты или процессы превращаются путем воли человека в военные. Резать хлеб можно боевым штыком, а убить можно и уголком картины или шпилькой для волос.

К величайшему сожалению, человечество еще не до конца понимает природу терроризма; ему кажется, что на шпильку, которой действительно убивают, следует отвечать ракетами.