Две дамы и апельсиновый джем - Анна Викторовна Дашевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да ещё и по кличке Бони?..*
_______________________________
* Бони – прозвище Наполеона Бонапарта, распространенное в Бритвальде.
* * *
Не прошло и получаса, как леди Камилла, в твидовой юбке и уличных туфлях, неторопливо шла следом за маленьким чёрным пёсиком. Тот целеустремлённо мотался на конце поводка, словно обязан был изучить все подписи и надписи на окрестных деревьях, кустах и столбах.
Они погуляли на любимой Сэйнт-Джеймс Сквер, неторопливо дошли до Пикадилли, и здесь Камилла подхватила пса на руки, как бы он ни возражал.
– Бони, дорогой, – говорила дама, поглаживая лобик висящего у неё под мышкой маленького бульдога. – Ты же умный, должен понимать: ни по Пикадилли-серкус, ни в Сохо таким, как ты, лучше не гулять самостоятельно. Зачем тебе неприятности?
Шумное сопение леди Камилла решила считать согласием, перехватила Бони покрепче, решительно пересекла площадь Пикадилли и углубилась в весёлый квартал Сохо.
Несмотря на утро, большая часть ресторанов уже открылась (а некоторые из чиньских и вовсе не закрывались), и запахи хлынули оттуда волной. Вообще-то сегодняшний завтрак не оставил о себе никаких воспоминаний, и леди Камилла поймала себя на крамольной мысли, что от чашки лапши с креветками или кусочка жареной утки она бы не отказалась.
– Нет, – со всей твёрдостью сказала сама себе вдовствующая графиня. – Сперва дело. А потом мы с тобой, Бони, подумаем, следует ли галльскому бульдогу из хорошего дома позволять себе экзотические блюда в одиннадцать утра.
Бульдог душераздирающе вздохнул.
– Так, что же говорил Дженкинс? – чуть сдвинув брови, вспоминала Камилла. – С Шафтсбери-авеню повернуть налево, на Грейт-Уиндмил стрит, и сразу за пабом «Лирик» снова налево, в тупик. Ага, вот сюда…
Здесь невыносимое искушение вновь стиснуло её желудок: нужная ей коричневая дверь была плотно закрыта. А вот соседняя, стеклянная, гостеприимно распахнута. Возле двери на пюпитре манило перечнем блюд раскрытое меню, а рядом кланялся и улыбался немолодой чинец в шёлковом бирюзовом халате.
– Вы проголодались, госпожа? – его всеобщий язык был безупречен, только лёгкое пришепётывание говорило о том, что родился сей почтенный господин далеко к востоку от Бритвальда. – Как раз сегодня нашему повару особенно удался карп-белка. Прошу вас! – и он снова почтительно склонился.
– Н-ну, хорошо, – леди Камилла оглянулась, будто Сесилия могла за ней последовать и укоризненно качать головой из-за угла. – Но с одним условием!
– Каким же, милостивая госпожа?
– Вы со мной поговорите!
Усевшись за стол, леди устроила Бони на соседнем стуле, на подушке, принесённой молоденькой официанткой. Потом нетерпеливо мотнула головой на поданное ей меню.
– Что вы предлагали? Карпа? Вот его и давайте. Ещё. пожалуйста, что-нибудь мясное, но не жирное, для собаки, а мне – зелёный чай. И прошу вас, господин?..
– Этого недостойного зовут Ли Бэй, госпожа, а сие скромное заведение, называемое «Сосна и журавль», принадлежит моему брату Чунгу и мне.
– Очень хорошо. Прошу вас присесть за стол и разделить со мной трапезу.
Пожилой чинец примостился на краешке стула напротив и сложил ладони.
В карпе таинственным образом не осталось ни одной косточки, и он таял во рту, а кисло-сладкий соус что-то неуловимо напоминал… Но вот именно, что неуловимо!
В конце концов леди Камилла не выдержала и спросила:
– Господин Ли Бэй, я знаю, что традиционная чиньская кухня любит загадки и маскирует свинину под рыбу, а рыбу – под курицу, – тут чинец заулыбался. – Но всё же скажите мне, в этом соусе я чувствую какой-то знакомый вкус. Что это?
– Сливы, госпожа. Всего-навсего кислые сушёные сливы.
– Очень хорошо! – она удовлетворённо откинулась на спинку стула и сделала маленький глоток чая.
Бони, храбро разделавшийся с полным блюдцем жареной печени, заворчал во сне.
– Итак, милостивая госпожа, что привело вас в этот переулок, куда редко заглядывают высокие господа? – спросил Ли Бэй, когда покончено было и с чаем.
– Полагаю, вы знаете всех вокруг? Очень хорошо, – повторила леди Камилла. – Потому что по имеющимся у меня сведениям, где-то здесь живёт миссис Пламптон, у которой вот уже несколько лет моя экономка покупает апельсиновый джем. Мармелад.
– И что же случилось?
– Ну, сегодня я, можно сказать, осталась без завтрака! Мармелад нам не доставили. А поскольку посланец до миссис Пламптон не достучался, моя прогулка с собакой завела меня вот в этот самый переулок. Я, знаете ли, очень люблю загадочные истории, – с достоинством добавила она.
– И мармелад, – улыбнулся чинец.
– Вот именно. Так знакомы ли вы, господин Ли Бэй, с почтенной старушкой? Если она заболела, не нужно ли вызвать к ней мага-медика или поместить в больницу?..
Леди Камилла остановилась, потому что чинец покачивал головой с очень мрачным видом. Потом он встал и, не говоря ни слова, вышел, оставив даму в растерянности и просто кипящей от неудовлетворённого любопытства. Впрочем, отсутствовал он недолго – не прошло и пяти минут, как господин Ли вернулся, держа в руках ярко-синий кристалл. Снова сев за стол, он сжал кристалл, и перед Камиллой появился объёмный магоснимок, группа людей, сидящих на клетчатых пледах где-то в парке, на пикнике. Тонкий палец с длинным желтоватым ногтем указывал поочерёдно на каждого, а печальный голос звучал, поясняя:
– Это, как может видеть милостивая госпожа, я сам. Это мой брат Чунг, он сейчас в отъезде. Это мой приёмный сын Марк. Это его жена Джейн.
Марк был широкоплечим, высоченным и рыжим, и его происхождение откуда-то из-под Абердина читалось очень легко. Джейн выглядела хрупкой только на фоне здоровяка мужа, её короткие волосы были выкрашены в синий цвет и стояли гребнем, а в правом ухе красовалась большая золотая серьга. Приёмный отец рядом с ними казался совсем крошечным.
– Очаровательное семейство, – согласилась леди.
Добродетель терпения в неё крепко вбили в детстве.
– Фамилия Марка – Пламптон, – пояснил Ли.
– Ой, – сказала Камилла. – Ой-ой-ой! Вы хотите сказать, что дивный, волшебный
