Экстремальный диалог - Игорь Колосов

Андрей опасался, что его взгляды заметят и «расшифруют» другие, все случилось так не вовремя и неожиданно, и он не мог избавиться от мимолетных взглядов в ее сторону. Множество мелочей спрессовались в одну горючую смесь, между тем Андрею нужно было заниматься непосредственно своей работой. Хорошо хоть первый урок был посвящен минимум учебе, больше знакомству с учениками, с тем, что они проходят в данный момент, и насколько выгодно выбрать среди будущих экзаменов историю или географию. В конце концов, Андрей имел даже право отпустить класс пораньше, до звонка, не опасаясь недовольства Клары Борисовны.

Сказав ученикам, что они свободны, Андрей испытал облегчение: начало положено. Дальше в любом случае будет легче. В этот момент он снова отыскал взглядом зеленоглазую брюнетку. Прежде она сидела за предпоследней партой среднего ряда, теперь же оказалась в каком-нибудь шаге от нового учителя. Теперь Андрей заметил истинное выражение ее глаз.

Брюнетка смотрела на него не просто, как на понравившегося мужчину. В ее глазах промелькнуло циничное превосходство, так нередко свойственное избалованным красивым людям, уверенным в собственной безупречности. Казалось, она глянула на какую-то вещь, не зная, стоит ли ее приобретать.

Он опустил голову, сделал вид, что возится со своей папкой, но боковым зрением проводил старшеклассницу. Да, безупречным у той было не только лицо, но и фигура. И Андрей был готов еще долго смотреть ей вслед, несмотря, что ему не понравился ее последний взгляд.

Не только не понравился, но и породил нехорошее предчувствие.

ГЛАВА 2

— О! Привет, привет, — обрадовался Руслан, отложил книгу и махнул рукой. — Заходи, давай. Давненько не наведывался.

Андрей пожал приятелю руку. Тот сразу же откатил инвалидную коляску, давая гостю возможность поудобнее расположиться на маленьком диванчике.

«Давненько» — это недели две, не больше. Впрочем, Андрей не думал спорить. В мире Руслана время течет совершенно иначе. Намного медленнее. Чудовищно медленнее.

— Извини, — Андрей виновато улыбнулся. — С этими переездами да возвращениями домой времени почти не было. Ну, а теперь хоть через день смогу приходить.

— Славненько, — быстро отреагировал Руслан.

Андрей смотрел на него и практически не смущался, не отводил взгляда, не делал вид, что смотрит в окно или изучает обстановку. Наверное, привык. В первое время ему было не по себе, словно на нем также лежала вина за тот несчастный случай, что парализовал Руслану нижнюю часть тела.

Тогда, три года назад, он совершал над собой титаническое усилие, чтобы прийти в эту квартиру и высидеть какое-то время для приличия. И это при том, что понимал, как это важно для человека, который уже никогда не сможет полноценно жить. При том, что Руслан всегда был рад, улыбался и его не надо было вытягивать из серой жижи депрессивного состояния, взваливать на себя часть его груза. И еще он не просил, чтобы его выкатывали на прогулку, чего Андрей смущался бы не меньше, чем сидеть напротив и смотреть в его глаза.

На улице Руслан оказывался исключительно ранним утром или поздним вечером, обязательно после наступления темноты. Не хотел, чтобы его видели. Не хотел никаких жалостливых взглядов, не хотел видеть, как люди поспешно отворачиваются. Тем более не хотел видеть знакомых, которые в маленьком городе на каждом углу. С прогулкой ему помогали мать или старшая сестра.

Минуту они с Андреем молчали, разглядывая друг друга, улыбаясь.

Руслан был в рубашке и джинсах. Отнюдь не домашняя одежда, в ней вполне можно прогуляться по центральной улице. Казалось, он ждал друга, чтобы тут же накинуть куртку или плащ и пойти гулять.

Они жили в соседних домах, знали друг друга с самого детства. Годы скрепили их совместными вылазками за яблоками и вишнями в частные дворы и детские сады, футболом, прятками, догонялками, беганием по крышам гаражей, игрой в «войнушку», в «ямки», в «казаки-разбойники». Иногда, максимум на месяц-другой, кто-то из других приятелей становился немного ближе, но все рано или поздно возвращалось.

Отдалило их взросление. Появились иные, ранее неведомые проблемы. В их жизни вошли девушки. И все-таки даже спустя паузы во встречах они могли говорить друг с другом с полной откровенностью. Особенно сейчас, когда круг общения, что у одного, что у другого, сузился до минимума.

Именно сейчас Андрей осознал, что не только стал отдушиной для Руслана, которого хоть и навещали другие, но нечасто. Руслан сам превратился для Андрея во что-то качественно иное, словно поднялся на другую ступень, отличную на фоне того, когда бывшие друзья обзаводились семьями, будто отгораживались, отдалялись, становясь, если не чужими, то уже никак ни прежними близкими людьми. Конечно, Андрей не хотел бы этого такой ценой, но что случилось, то случилось.

— Ну, и как первый раз в первый класс? — заговорил Руслан.

В его глазах Андрей увидел неподдельный интерес. Как ни как Андрей теперь работает в их родной школе, место, куда и Руслан ходил десять лет. Наверное, нелегко представить своего друга в роли одного из учителей.

Андрей улыбнулся, вздохнул.

— Нормально. Борисовна до сих пор директор.

Руслан кивнул: мол, знаю.

— Ничего, нормально встретила, — продолжил Андрей. — По-моему, даже довольна. Говорит, когда человека уже знаешь, легче работать. Самое прикольное, конечно, когда она меня по отчеству называет. Ребята, познакомьтесь: это Андрей Анатольевич. Или: ну, все, Андрей Анатольевич, пойду, вы уж дальше сами. Я едва улыбку сдерживал, когда она говорила «Анатольевич».

Еще минут десять они говорили об изменениях в школе. О том, кто из учителей, преподававших еще при Руслане и Андрее, ушел, кто остался. Какие из себя новые учителя. Руслан внимательно выслушал, подвел итог:

— Эге, — он томно улыбнулся, меньше всего сейчас напоминая молодого человека с парализованными ногами. — Так ты там вовсе не самый юный? Эге. Ну, и как эти новые математичка и француженка?

Андрей почему-то смутился, будто сидел в компании посторонних людей. И, наверное, ни в том была причина, что математичка уже замужем, а учительница по иностранному языку, если и свободна, то ни в его вкусе. Причина была иной. Андрей вспомнил брюнетку из 11-го «А», Яна Ковалевская ее звали.

— Какие там учителя, — Андрей снова вздохнул. — Мне сейчас главное в колею войти…

— Нет? — перебил его Руслан. — Так может ученицы? Класс десятый или одиннадцатый?

Он захихикал, довольный собой. По глазам что ли догадался, спросил себя Андрей.

— А чего? — добавил Руслан, видя реакцию друга. — В самый раз!

— Угомонись. Мне их учить надо. Это ж дети.

— Ладно, ладно, — махнул рукой Руслан. — Я так.

Его внезапное веселье начало таять.

Вообще-то Руслан развит во всех отношениях, прирожденный психолог. Андрей, сколько себя помнил, всегда спрашивал его совета в сложный жизненных ситуациях, спорных и неоднозначных. И, удивительное дело, если не сразу, спустя время обязательно убеждался в правоте Руслана. Он скорее слишком серьезен. Приступы веселья случались с ним нечасто. Тем более, за последние три года.

Андрей испытал легкое угрызение совести: мог бы и подыграть другу, что здесь такого? Продлить его смех. Как бы в собственное оправдание Андрей представил Яну Ковалевскую.

Сегодня у него снова был урок в 11 «А». Вчера, несмотря на ослабленный режим первого дня, Андрей так вымотался, что никуда не пошел, даже не проведал Руслана. Яна была в экстравагантной ярко-оранжевой кофте, розой выделяясь на ни чем неприметной клумбе. И снова, как и в первый день, смотрела на него, откровенно, не отводя взгляда ни на секунду.

Андрей никак не мог понять, что происходит. И без того дискомфорт, связанный с переходом на новое место (хоть для Андрея оно по-настоящему новым и не являлось), пока не оставил его. Все было бы гораздо проще, будь в этой ситуации лишь внимание одной из учениц к учителю, как к мужчине. Но присутствовало что-то еще. И даже не зная, что это, Андрею это почему-то не нравилось. Он ощущал странное неудобство. Так колеблешься в выборе обуви, не будучи уверен, что при ходьбе дискомфорт в стопах ног не усилится. Андрей не считал себя привередливым и неуживчивым, но он всегда тонко чувствовал некое внутреннее недовольство в том или ином коллективе задолго до того, как проявлялись внешние признаки.

Руслан, теперь уже без малейшего подвоха, спросил:

— Ну, и как современные школьники? Что они из себя представляют? Такие же оболтусы, какими были мы?

Андрей ухмыльнулся.

— Ты так говоришь, как будто мы с ними совершенно разные поколения. Как отцы и дети.

Руслан пожал плечами.

— Ну… конечно, не отцы и дети, но… Это уже не семнадцатый век и…

— И даже не двадцатый, — решил подыграть Андрей.