Сквер 'Три Гвоздики' - Кир Неизвестный

- Почему так рано? Почему я? – На трясущихся, непослушных ногах он еще раз попытался встать с лавочки, но и сейчас гравитация оказалась сильнее него. – Боже, как же хочется жить! – Закричала – забилась испуганной бабочкой мысль. Как же страшно Ивану Федоровичу было сейчас. Настолько страшно, что он подумал, что этот страх может убить!

Он достал чистый платок из внутреннего кармана плаща, оттер губы, посмотрел, как красным набухла белоснежная ткань материала и с досадой, небрежно, сунул платок назад. Он даже не был уверен, попал ли платок на место, в карман, но это уже не волновало.

- Костлявая совсем рядом. – Иван Федорович вскинулся взглядом на полыхающие осенним пожаром деревья. На красное, умирающее в закате солнце. На тучу наползавшую на крыши домов и грозящую их пожрать. На других стариков, по случаю шаркающих ногами в такой же древней, как они сами, обуви и чуть не завыл.

– Почему я здесь? Почему рядом нет никого, кто мог бы успокоить? Почему все так и неужели таков будет мой итог? Вера! Верочка! Где ты! – Он попытался набрать свежего осеннего воздуха, своими прожженными сигаретным дымом, легкими, но снова закашлялся, уткнувшись лицом в рукав. А потом, подняв лицо, словно что-то подтолкнуло его к этому, увидел её.

- Здравствуйте. – Вежливо поздоровалась миловидная молодая девушка, подсевшая рядом и сочувственно заглядывающая ему в глаза. – Вам плохо? – Её голос, словно лечебный бальзам, лег на воспаленные раны, остудил лихорадочный жар в груди, успокоил свербевшее нутро, так и норовившее тошнить новыми приступами кашля.

- Кто вы? – Едва сумев, сам с собой справится, выдавил Иван Федорович. Он снова посмотрел на девушку, только теперь внимательнее. Она сидела напротив, заслоняя головой уходящее солнце и оно, словно запутавшись в её волосах, осветило нимбом её маленькую голову, придавая некую фантазийную романтичность. Она словно была не из этого мира, словно была наваждением.

- Я Лена. Я тут иногда гуляю, а еще это моя любимая лавочка. Прямо эта, на которой Вы сейчас сидите. А как вас зовут? – Пропела волшебным колокольчиком Лена.

- Меня зовут Иван Федорович. – Представился он, и его отшатнуло при этих словах. Его голос или вернее то, что от него осталось после приступа, было отвратительным, надломленным скрежетом, словно старая палуба корабля вдруг лопнула изъеденными морской солью досками. И так это было противно - слушать себя после её ангельского голоска.

- Вы заболели? – Сочувственно и всевселенски сопереживая, вылила бальзам на измученного Ивана Федоровича, Лена.

- Немного. – Почему-то чувствуя облегчение, признался он. – Но это ничего, это ненадолго. – И тут вспомнив последний приступ, его накрыла волна обжигающего мертвецкого холода. И так стало ему, немощному и больному старику, невмоготу от того, что вот сейчас, только сейчас, появился тот человек, который сможет успокоить. Сможет сделать так, чтобы ему было не так больно и страшно! Именно теперь у него не осталось времени. Совсем.

- А хотите я вам помогу. – Она взглянула на него из-под пушистых ресниц, положила маленькую, белую, такую нежную ладонь, на его исчерченную старостью, сухую, в жилах и венах руку, и словно зажгла в нем жизнь. И не просто так – жизнь. А – ЖИЗНЬ! Огонь. Водопады, моря, реки, океаны, галактики! Вселенную жизни! Старик вздохнул полной грудью, не поперхнулся воздухом, а потом еще раз, еще один глоток. Он пил этот воздух, наслаждался этим мгновением, и одновременно боялся его потерять. Но потом словно опомнившись и стряхнув с себя столь приятное наваждение, спросил у новой знакомой:

- Чем же вы сможете помочь? Вы даже не знаете что со мной. – И хотя понимал, что вышло грубовато, он не хотел подвергать себя ложным надеждам - стать легкой добычей, каких-то невероятно изощренных жуликов.

- Я знаю, что вот тут, - она коснулась рубашки на его груди, - у вас болит. Знаю, что врачи вам сказали и знаю, что вы не готовы с этим мириться. – Она нежно, с какой-то невероятной лаской заглянула ему в глаза. - И я не тот человек, которого стоит бояться – мне ничего не надо от вас. Я смогу вам подарить будущее, но только если вы мне разрешите. – Она подождала его ответа и, не дождавшись, продолжила. - Только с вашего согласия я смогу вам помочь. – Говоря все это, от Лены исходило такое тепло и уют, что помимо своей воли, Иван Федорович отпустил внутренние вожжи недоверия.

- Но все же, кто вы? – Все ещё упрямо, но, уже наслаждаясь внутренним примирением с ситуацией, спросил он девушку.

- Я врач. Практикую в экспериментальной клинике. Наша наивысшая цель - продление человеческой жизни. – Молодая девушка одобряюще улыбнулась старику. - Нашу программу на девяносто процентов спонсирует правительство, а на остальные десять - частные инвесторы. Ну и конечно, все операции, которые мы проводим, застрахованы и строго регламентируются министерством здравоохранения. – Она перестала говорить и внимательно посмотрела на него, тонко чувствуя его сомнение и неуверенность, а потом словно решилась, резко встала, протянула к нему руки. – Ну что мы тут разговариваем! До моей клиники два квартала пешком, пойдемте! Я по дороге все расскажу. – И более не колеблясь и не позволяя этого же делать Ивану Федоровичу, схватила его под руку, помогла подняться и потащила за собой.

У Ивана Федоровича замелькало перед глазами: сначала дорожки и деревья парка, потом тротуары и дома, остановки и пешеходные переходы. Снова дома и тротуары, дорожки, деревья.

А потом солнце село и настали сумерки. Его спутница всё это время не переставала щебетать: да какая у них замечательная клиника, да какие у них превосходные доктора, да сколько они уже сделали операций и скольким людям помогли. А ему казалось, что от такого темпа, который взяла эта на вид хрупкая девушка, у него взорвется грудь. Он и дышать старался мелкими вздохами, и шаг делил пополам – ничего не помогало, силы быстро и верно покидали. И тут:

- Ну, вот и пришли. – Весело прощебетала Лена. – Вот и клиника. – Честно признаваясь себе, это здание, как и улицу, на которой находилась клиника, он не узнавал. Хотя, вполне вероятно, что злую шутку с ним сыграли как раз сумерки,