Не позже полуночи - Дафна дю Морье

Кризис семьи в Англии и, если брать шире, в странах Запада имеет свои особенности, возможно не всем понятные. «С жиру бесится» — так можно грубо определить поведение маркизы. В этом будет доля истины, но только доля…

Одна молодая обаятельная англичанка не без печальной самоиронии обрисовала мне картину своего «семейного счастья». Муж у нее процветающий банкир; живут они с тремя детьми и прислугой в большом загородном доме. Муж каждое утро в 7.15 садится в машину, едет до железнодорожной станции, где пересаживается на поезд, идущий в Лондон. По вечерам вся эта процедура повторяется в обратном порядке, и дома он оказывается около девяти вечера. А в округе нет ни одного мужчины, мало-мальски подходящего на роль любовника или хотя бы ухажера — так закончила она свою историю. Конечно, шутки шутками, но проблема положения женщины, ее эмансипации, затронутая Дафной дю Морье в такой парадоксальной и неожиданной форме, лет через десять найдет свое продолжение и развитие в романах Маргарет Дрэббл, Фей Уэлдон и многих других английских писательниц.

«Алиби» тоже великолепно выстроенный структурно и композиционно рассказ о распавшейся семейной жизни, о закончившейся трагедией попытке вырваться из границ повседневного бытия. Если маркиза действует спонтанно, инстинктивно, то Фентон, вполне преуспевающий британский буржуа, сознательно и загодя начинает планировать убийство совершенно неизвестных ему людей, ибо почему-то решил, что это действие наконец придаст его жизни смысл. Фентон жалок и отвратителен одновременно. Он задавлен рутиной, острым чувством бессмысленности своего существования, пустотой, бесчувственностью своего брака. В нем, кажется, умерло все человеческое — ведь только на грани кризиса, полного распада личности можно так хладнокровно, по-деловому выйти на поиски будущей ни в чем не повинной жертвы.

Ему, как будто по мановению волшебной палочки, везет — женщина неопрятна и непривлекательна, странен покорный ребенок. К тому же они иммигранты, у которых нет ни близких, ни знакомых. В этой ситуации его драгоценное алиби — занятия живописью — выглядит ненужной роскошью. Однако жизнь полна парадоксов, и человек — первейшая загадка бытия. Во-первых, Фентону понравилось рисовать, хотя, скорее всего, его картины всего лишь дилетантская пачкотня. Во-вторых, его восхищает двойная жизнь, впервые появившееся у него что-то сокровенное, свое, никому не известное и не доступное.

Будучи типичным британским джентльменом, полным предубеждений и предрассудков, относящийся с презрением и опаской ко всем — иностранцам, женщинам и т. д., Фентон, прямо скажем, уже в достаточно зрелом возрасте вдруг обнаруживает, что кто-то может нуждаться в нем как в таковом, а не только как в источнике поступления денег. Он ошеломлен тем, что кто-то ждет его прихода, хочет с ним общаться. Немного суетливое внимание Анны, ее естественное желание заботиться о нем делают свое дело. Боясь даже признаться в этом самому себе, Фентон смягчается, лед души его плавится. Импульс злобы и разрушения сменяется творческим, созидательным началом. Буквально на наших глазах происходит, так сказать, новое рождение человека, причем психологическая мотивировка выверена до самых тончайших нюансов. Фентон все больше и больше рвется к себе в «студию», не желая даже задумываться над тем, что влечет его туда не только мольберт, но и Анна, и ребенок. Из двух одиночеств эти люди, совершенно противоположного происхождения, воспитания и опыта, робко, спотыкаясь делают первые шаги навстречу друг другу…

Дафну дю Морье никогда не интересовал «видовой» человек, предначертанное одиночество которого на Земле занимало писателей-экзистенциалистов или абсурдистов. Фундамент конфликта в «Алиби» как раз точное социальное положение его персонажей. Есть своя упрямая логика и в трагической развязке, и в ней выражена прежде всего социальная невозможность благополучного разрешения завязывавшихся отношений.

Писательницу привлекает странное и чудесное. Она, наверно, одна из немногих прозаиков XX века, органично добивается сплава романтической традиции XIX века, уходящей корнями в готический роман, с точным описанием современного быта, его, можно сказать, своеобразным социально-критическим осмыслением. «Синие линзы» строятся на известной еще с фольклорных традиций метафоре — каждый человек похож на определенное животное. Наполняя эту метафору конкретным содержанием, писательница достигает сильного художественного эффекта — перед героиней и читателем открывается зловещая картина мира, населенного животными, многие из которых грозят ей гибелью. В этом рассказе писательница все же придумывает некое рациональное объяснение — во время глазной операции Маде Уэст защемили какой-то нерв. Но в рассказе «Доля секунды» все происшедшее с миссис Эллис не получает никакого разумного объяснения. Но и здесь есть социальный аспект — неминуемые изменения в английском обществе, конец прошлой эпохи, рубежом которой стала вторая мировая война.

Дафна дю Морье умеет и любит писать людей в ситуациях напряженных, критических, требующих действия, поступка. На грани тяжелого нервного срыва находится Грей, персонаж рассказа «Не позже полуночи». В современной советской литературе как-то не принято изображать «сумеречное состояние» души. Западная же литература в период после второй мировой войны уделяла этому повышенное внимание, и, думается, нашему читателю пора познакомиться с одним из таких произведений.

Палитра Дафны дю Морье как рассказчика многоцветна и разнообразна. Ей одинаково удаются остросюжетные мелодрамы — «На грани», «Без видимых причин» (последнее произведение можно даже отнести и к детективному жанру, поскольку в нем ведется расследование) — и, казалось бы, совсем противоположные — иронические, исполненные язвительного сатирического пафоса.

«Опасный мужчина» — не только сатирическое изображение одного из самых устойчивых мифов XX века — киномира, великой фабрики грез и кумиров. Это еще и беспощадное разоблачение манипуляции сознанием, навязывания массам нисколько не соответствующих действительности образов и стереотипов и трезвый взгляд на ту реальную степень несвободы, в тисках которой оказываются кумиры толпы.

Бэрри Джинз, исполнитель ролей «опасного мужчины», любимец многих поколений женщин, на самом деле тихий, унылый, невыразительный человек. Таланта у него не было и нет. Случай поднял его на гребень успеха. Будучи на экране олицетворением всех мужских достоинств, что, впрочем, проявляется исключительно в его немногословии, Бэрри много лет питается одной овсянкой, нигде не бывает и не общается ни с кем, кроме своей жены и «команды». Он, богатый и знаменитый, подчинен им настолько, что у него даже нет своих денег.

Писательница умело вводит в жесткое сатирическое повествование интонацию лирическую. Бэрри неожиданно встречает подругу своего детства, которая, когда-то явившись в Голливуд с обычной мечтой стать актрисой, закончила свою карьеру в… общественном туалете. Воспоминания детства, которым Бэрри и Пинки, забыв обо всем, предаются, прекрасны и чисты. Пинки — человек добрый, теплый. Она единственная на земле, кто проявляет сочувствие к товарищу детских игр. А Бэрри действительно нуждается в сочувствии, ибо он в отличие от Пинки и в самом деле несчастен. Он, сделавший формально блистательную карьеру, не состоялся по-человечески.

Думаю, одним из важнейших достоинств Дафны дю Морье как художника является глубокое убеждение в том, что мир вовсе не черно-белый, он полон нюансов, оттенков, переливов. Казалось бы, едко-сатирически изображена Дилис (рассказ «Пиявка»). Нам всем доводилось встречать подобных людей — настырных и бесцеремонных, паразитирующих с равным успехом как на чужих радостях, так и на чужом горе. Конечно, эта Дилис — пренеприятная особа… Но задумайтесь…

Разве не промелькнуло в вашем отношении к ней какого-то хоть крошечного, но росточка жалости? Быть может, Дилис жалость эту не так уж и заслужила, но гуманизм писательницы зовет нас отказаться от однозначных оценок, увидеть и слабость Дилис, и ее драму, первым и главным виновником которой была она сама.

Более всего ненавистно писательнице в любом человеке начало потребительское, чрезвычайно развитое в Дилис, но даже в этом безусловно дурном человеке есть своя загадка, есть свой, пусть искаженный и уродливый, внутренний мир.

Повесть «Крестный путь» представляется мне одним из наиболее значительных произведений, включенных в данный сборник. В ней есть История и Случай, Драма и Юмор, то есть все то, из чего рождается настоящая литература. Маленькая группа паломников в Иерусалиме как бы представляет коллективный портрет английского среднего класса — тут и отставной полковник с колониальным прошлым, знаток Иерусалима тех времен, когда там стояли английские воинские части; его супруга, провинциальная гранд-дама; старая дева мисс Дин, обязательный атрибут английской провинции, молодой, всего страшащийся священник, вовсе не интересующийся памятниками старины бизнесмен, еще дичащиеся друг друга новобрачные. Для большинства из них эта вполне заурядная туристическая поездка оказывается откровением и познанием себя и других. Все они, пройдя уготованные им Судьбой испытания, вышли из них чище и человечнее.