Газета День Литературы # 154 (2009 6) - Газета День Литературы

В начале торжества в "Астории" на сидевшего в углу Геласимова почти не обращали внимания ни журналисты, ни писатели. Мол, знаем, крепкий профессионал, переводится на все европейские языки, но что ему тут делать с его кондовым реализмом. Не в те ворота попал. И телекамеры на предварительных посиделках перед присуждением премии обходили его своим вниманием. Окружали Садулаева, Носова, Бояшова…

Кстати, в отличие от иных недовольных экспертов, посчитавших нынешний шорт-лист неинтересным, я считаю, что шорт-лист был одним из сильнейших за все годы. Ни одного случайного попадания, ни одного провала, как было в иные годы. Может быть, и прав Виктор Топоров, сказав, что шорт-лист в этом году ровен, как английский газон. Но я вижу в этом лишь похвалу. Практически все шестеро – лидеры современной русской литературы. При этом абсолютно разные. Никак не спутаешь "Тайную жизнь петербургских памятников" Носова с "Танкистом или "Белым тигром" Бояшова, "Аномалию Камлаева" Самсонова со "Степными богами" Геласимова. Может быть, газон-то ровный, но густой и насыщенный, и все растения удивительно разные. Давно такого не было. И поэтому я предвижу яркий взлёт русской литературы в ближайшие годы.

Думаю, русская провинция, щедрая на таланты, ещё оценит победу Андрея Геласимова как свою общую победу русской провинции, русской глубинки. Так когда-то вышла из глубин России уже ставшая классической деревенская проза.

Вот уже Малое жюри, состоящее за исключением Захара Прилепина из непрофессионалов, к тому же выросших в русской провинции, в этом году довольно решительно, отодвинув все прогнозы, присудило премию русскому реалисту. В этом мнении сошлись довольно быстро и владелец ресторанов Дмитрий Борисов, и кинорежиссер Михаил Калатозашвили. Все надеялись, как в былые годы на сложную интригу, и оживились, когда Захар Прилепин дал свой балл Сергею Самсонову за роман "Аномалия Камлаева", заявив, что этот роман "снёс ему башку". Астроном Константин Холшевников предпочел интеллектуального Сергея Носова с его "Тайной жизнью петербургских памятников", а журналист Андрей Колесников выделил "Нефтяную Венеру" Александра Снегирева. Но телеведущая Ольга Шелест на всех интригах поставила жирный крест, дав уже третий победный балл "Степным богам". Три балла из шести, такое и на нацбесте случается не часто. Люди, не занимающиеся профессионально литературой, предпочли кондовый реализм. Хоть и считает сам автор, что на него больше всего повлияли Юрий Бондарев и Борис Васильев, мне в романе "Степные боги" видится и продолжение и слияние прозы Виктора Астафьева и Чингиза Айтматова. Такая крутая сибирская евразийская имперская проза, дотошная в своих живых драматических подробностях, с сильными характерами, но от этого не становящаяся чернушной, ибо жизнь в своем развитии побеждает всё. К тому же не просто русская, а казацкая проза. Ибо действие происходит в селе забайкальских казаков.

От души поздравляем автора!

Владимир БОНДАРЕНКО ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА

Где бы ни приходилось трудиться Сергею Николаевичу Семанову, на каких бы высоких должностях он не обитал, он всегда занимался простым русским делом. Собственно, благодаря таким, как он, Русь и проросла сквозь все космополитические теории наводнивших нашу страну чуждых нам народов, сотворяющих из России нечто глобально-космополитическое.

Увы, среди русских творцов много талантов духа, но мало талантливых организаторов, умеющих наладить любое дело. Сергей Семанов – один из них.

Приди в семидесятые годы такие к власти, и развитие страны пошло бы по-другому.

Увы, другие русские, угодливые и лишённые пассионарности, боятся как огня даже не чужеземцев, а таких, как Семанов, подвижников.

Его подвижничество закреплено в его характере, оно не пробиваемо и не бывает сломлено. Когда за русский характер его сбрасывали с высоких постов, когда Юрий Андропов написал конкретную записку для членов политбюро "Об антисоветской деятельности Семанова С.Н.", как тут было не сломаться, не уйти в запой или угодливо поменять взгляды. Так делали многие. Семанова не смущали никакие отставки, он всегда находил себе самое нужное дело. Он стал активно поддерживать молодых русских писателей и историков, стал на защиту русского классика Михаила Шолохова.

Кстати, думаю, не только наш гений влиял своими книгами на публициста и организатора Сергея Семанова, но и, уверен, именно Сергей Семанов, неоднократно встречаясь с Шолоховым, ведя беседы с ним при посторонних только о готовящихся книгах, наедине делился с ним своими знаниями о поднимающейся национальной России, поддерживал его русских дух. Может быть, и записки в ЦК КПСС о русском вопросе от Михаила Шолохова могло бы не быть без этих встреч с русским подвижником Сергеем Семановым.

Недавно Сергею Николаевичу Семанову исполнилось 75 лет. К своему юбилею он подготовил и выпустил в издательстве "Метагалактика" у ныне покойного Юрия Петухова книгу не о своём трудном и ярком подвижническом пути, а о вечной борьбе врагов России с великим русским гением ХХ века и о его эпосе "Тихий Дон". Впрочем, считаю, что и книгу своих дневников и воспоминаний Семанову издавать обязательно надо. Такая книга нужна даже не ему самому, а всем нам, всем русским людям. И чем быстрее, тем лучше…

Вот ещё один пример его бескорыстия и, может быть, даже излишней скромности, излишнего ухода в тень не только русского гения, но и своих единомышленников.

Сергей Семанов – один из признанных шолоховедов России, и вполне мог бы собрать всю книгу ""Тихий Дон" - слава добрая, речь хорошая" из своих статей и выступлений о Шолохове, из своих воспоминаний и бесед, из очерков и репортажей.

Но для полноты и большей объективности Семанов добрую половину книги даёт своим коллегам, академическим учёным, членам-корреспондентам АН России Наталье Корниенко и Феликсу Кузнецову, Марку Любомудрову и Валерию Ганичеву, Виктору Петелину и Юрию Петухову.

Он сам стал скорее не автором книги, а одним из авторов, и составителем. Вместо спокойного исследования и воспоминаний о личных встречах он вновь поднимает русские полки в защиту Шолохова от врагов, которых со временем не убавляется с любых сторон.

Я понимаю вечную нелюбовь к автору "Тихого Дона" со стороны недругов России, но отчего такая ярая ненависть и стремление опорочить русского гения у Савелия Ямщикова, к примеру? Лавры Солженицына не дают покоя? Хорошо ещё не придумал какую-нибудь новую кандидатуру на роль "истинного автора". Впрочем, целый хоровод предполагаемых авторов уже столь обилен, что не вызывает ничего, кроме смеха у всех уважаемых филологов и историков. И потому, книга, написанная и составленная Сергеем Семановым, скорее станет каменным надгробьем над всеми антишолоховедами. Она – как завершение этапа борьбы за наследие Шолохова, после чего можно спокойно разбирать самые сложные и противоречивые вопросы жизни и творчества русского гения.

Можно только удивляться, как прошёл Михаил Шолохов сквозь столь сложную и трагическую эпоху. Представьте, к примеру, как требуют иные антишолоховеды, что Михаил Шолохов в двадцатые и тридцатые годы признался бы, что для написания своего великого эпоса он пользовался самыми разными белогвардейскими документами, эмигрантскими воспоминаниями белых генералов и так далее. Что было бы с автором?

Что-то я не припомню, чтобы Александр Солженицын в советское время здесь в России или уже в эмиграции приводил полный перечень очевидцев, помогавших ему написать "Архипелаг ГУЛАГ", с адресами, телефонами и так далее. Понимал, что это даром не пройдёт ни ему, ни этим его добровольным помощникам. Что же он не понимает точно такое же осторожное отношение своего южнорусского земляка. "Я написал, а вы делайте, что хотите…" – это самый правильный подход писателя ко всем толкователям. И кто бы ни находил самые веские причины для появления "Тихого Дона" в самое ожесточённое время, я уверен: в том, что роман "Тихий Дон" вышел, а сам Михаил Шолохов уцелел, – Божий промысел.

И ещё: достойные были в эпоху Шолохова в России собратья по перу, и книг написано отменных немало, а такого, как "Тихий Дон", нет ни у кого. Ни "Русский лес" Леонида Леонова, ни "Мастер и Маргарита" Михаила Булгакова, ни даже "Чевенгур" Андрея Платонова не дотягивают до такой высоты прозрения, до такой глубины понимания человека. Значит, и дано было свыше написать русский народный эпос лишь одному, самому достойному, самому сокровенному русскому гению.

Впервые Сергеем Семановым рассказывается вся история сложной публикации шолоховского романа, история затяжного восстановления первоначального текста.