Девушка, которую не помнят. - Елисеева Валентина

После очередных звонков матери, визитов патронажной медицинской сестры, встреч с соседями Ульяна понемногу осознала страшное: ее дочь не помнили! Точнее, о ее существовании помнили ровно три минуты с того момента, как переставали слышать и видеть ее маленькую девочку. А после трех минут человек забывал все, что было напрямую связано с Алесей Новиковой. Записи в бумагах оставались (если они делались медсестрой или работником ЗАГСа, выписывающим свидетельство о рождении), а вот память о встрече с Алесей исчезала у людей полностью.

Если Ульяна заходила в небольшой продуктовый магазинчик на углу дома с малюткой на руках, то спустя пять минут после ухода продавщица могла окликнуть ее в окно:

— Ты в следующий раз лучше с малышкой в магазин заходи, не оставляй на улице, а не то украсть могут: слышала, сейчас часто детей воруют, киднеппинг процветает, во!

Примечательно, что если Ульяна заходила с дочерью в магазин детской одежды и проводила там всё время, примеряя на ребенка курточки и костюмчики, то продавцы забывали не только об Алесе, но и о ней самой, матери девочки-уникума. После долгого опыта таких забываний Ульяна пришла к верному выводу: люди забывали те события, что не могли бы сохраниться в их памяти без участия Алеси — ведь если женщина примеряет одежду на ребенка, то как можно помнить об этом, забыв о самом факте присутствия на примерке этого ребенка, верно? Если прошлое без Алеси выглядело бы нелепо, как фотография с вырезанным лицом, то это прошлое полностью стиралось из памяти людей со всеми сопутствующими фигурами и событиями. Если же отсутствие Алеси «в кадре воспоминаний» не нарушало логики событий, то забывалась только она и только то, что напрямую связывалось с ней.

Ульяна была единственным человеком, который всегда помнил о существовании в этом мире Алеси Новиковой! Зинаида Новикова так и не смогла простить дочери «утаивание» внучки. Она перестала приходить, звонила редко, а при визитах самой Ульяны с Алесей на руках разговаривала холодно, а потом помнила лишь то, «что дочь опять заявилась одна, без внученьки». Соседи в небольшом двухэтажном домике, где все всех знают, вообще начали подозревать, что никакой девочки у Новиковой и вовсе нет, даже участкового милиционера несколько раз вызывали, чтобы тот разобрался в ситуации. Участковый приходил, глядел на девочку, брал с Ульяны объяснительную, что она ребенка в четырех стенах не держит, исправно с ней гуляет и по врачам ходит, делал запрос в поликлинику, убеждаясь, что девочке действительно ставят все положенные по возрасту прививки и она регулярно проходит медосмотры (эти факты, к счастью, записывались в карту ребенка сразу, до того, как она покидала кабинет врача), после чего благополучно забывал об этом и вновь приходил на разбирательство. Ульяне это так надоело, что она в итоге сняла недорогую студию в высотной новостройке, где соседям не было никакого дела друг до друга.

С работой у Ульяны тоже были сложности. Нанять няню она боялась: отвернется та на несколько минут от сидящей в песочнице девочки, чтобы поболтать с кем-нибудь, или Алеся в какой-нибудь беседке от присмотра на время скроется, и забудет няня напрочь о ее дочери и оставит ее одну на улице! С воспитателями в яслях такие же проблемы: они быстро забудут, что это девочка из их группы и оставят ее во дворе без присмотра или еще что. В итоге Ульяна договорилась в редакции, что работать станет на дому, а отредактированные статьи отправлять по электронной почте. Ей пошли навстречу — Ульяна Новикова была ценным сотрудником: грамотным, ответственным, исключительно неконфликтным. Помимо основной профессии, Ульяна занялась еще и подработкой в быстро развивающейся сфере интернета: делала рефераты нерадивым студентам и учащимся, выполняла за них контрольные работы по русскому языку и литературе, писала сочинения, принимая оплату на карту, а позже — на электронный кошелек.

Молодой женщине удавалось сводить концы с концами и детство маленькой Алеси было счастливым: рядом всегда находилась любимая мама, готовая сделать все, что угодно, для обожаемой дочурки, а больше Алесе никто и не требовался. Ульяна запечатлевала на фотоаппарат каждый шаг своей малышки и отправляла фотографии матери, чтобы бабушка могла помнить о внучке хотя бы так — по фотографиям. О фотографиях не забывали, так что вся жизнь Алеси была набором записей в различных бумагах, битком набитыми фотоальбомами и памятью ее матери, поскольку в памяти других людей она была лишь пустым пятном.

— Какое счастье, что в нашей стране ударными темпами развивается бюрократия и количество бумаг во всех сферах растет как на дрожжах, — грустно усмехалась Ульяна, — так тебя не смогут насовсем забыть и вычеркнуть из жизни, доченька. Есть бумаги, свидетельство о рождении, паспорт и прочее — значит, и человек есть.

Когда появились первые социальные сети, Ульяна Новикова стала их ярой приверженкой, заполняя свои страницы множеством фотографий дочери, создавая Алесе мир, в котором ее помнили… Посты в сети, фото галерея, комментарии видны всем и не забываются моментально волшебным образом, их в любой момент можно открыть заново и просмотреть, вспомнить. Когда Ульяна решилась открыто признаться матери в обнаруженной у дочери аномалии, то именно с помощью фотографий они и провели эксперимент: Зинаида приехала в гости, сфотографировалась с Алесей, написала об этом комментарий на своей странице и сделала запись на листке бумаги, после чего ушла в магазин за хлебом. Просматривая свою страницу в соцсети после возвращения и читая строки, написанные собственной рукой, она признала существование невероятного феномена.

— Я все время прекрасно помню ее лицо, увиденное мной на фотографиях, но личная встреча полностью стирается из памяти и голосок ее тоже не помню. Запись на диктофоне — помню, а звучание голоса наяву — нет, — рассказывала Зинаида дочери. — Исчезают из памяти даже эмоции, которые охватывали меня при встрече с ней, я смотрю на фотографии и вижу совершенно незнакомого человека, которого видела лишь на фото. Может, стоит врачам о таком феномене сообщить?

— А что они смогут сделать, эти врачи? Этот случай явно не описан в специальной литературе, а я не хочу, чтобы мою дочь забрали в лабораторию в качестве подопытного образца, — возразила Ульяна.

Зинаида припомнила давние рассказы своей родной матери о застенках КГБ и согласилась, что фантастическую особенность Алеси надо держать в секрете. К счастью, это не представляло сложности: легко хранить секрет, о главном компоненте которого все свидетели забывают напрочь через три минуты.

Глава 2. Шарлатанское объявление

Первое грустное воспоминание детства было связано у Алеси со щенком овчарки: милым, толстым, косолапым щенком, смотревшим на нее преданным взглядом, высунув из пасти розовый язык.

— Мамочка, купи щеночка! — попросила пятилетняя Алеся, ничуть не сомневаясь, что мать сразу согласится и вручит ей все, что она пожелает.

Однако в этот раз мать побледнела, ухватила ее за руку и отвела подальше в сторону от продавца щенков, начавшем расхваливать своих собак и уговаривать на покупку.

— Нет, солнышко, собаку купить не могу, тем более эту — она же вырастет большой, будет дом охранять.

— Это хорошо, что большой и охранять меня будет, — поспешила заметить Алеся, но у матери слезы на глазах выступили и покатились по щекам. Алеся испугалась — никогда раньше она не видела, чтобы ее сильная и сдержанная мама плакала.

Ульяна присела перед дочерью и сказала тихо-тихо:

— Помнишь, ты три дня ходила в детский садик? Я думала, что тебе не помешает общение со сверстниками… Помнишь, как тебя все время спрашивали, кто ты такая? Как на второй и третий день ты пыталась заново знакомиться с девочками, а они уже успели передружиться между собой, а про тебя просто забыли, воспринимая, как новенькую?

— Да, и что? Зачем ты вспоминаешь про тех глупых девчонок? Они мне не нужны, я хочу щеночка!