Забудь... - Юрий Горюнов

– То, что ты уже потерял. Свободного мужчину, – улыбнулся я ему.

– Ты так виртуозно ехидничаешь, что это не воспринимается как обида. Это твой оскорбительный прием. Ты и с женщинами такой же?

– Нельзя менять привычки, иначе исключения войдут в правило, и я потеряю свой шарм. Когда он пойдет на убыль и станет выветриваться, как хороший одеколон, по прошествии времени, вот тогда я задумаюсь о смене привычек.

– Да, шарма тебе не занимать. Как тебе только удается иметь столько поклонниц?

– Видишь ли. Девушки то и дело выходят замуж, ну любят они так поступать, и в моем списке порой зияют большие прорехи. Вот я и должен их заполнять.

– Да, Федя, ты никогда не женишься с такой философией.

– Это больной вопрос моей мамы. Но пока я не могу решиться на столь серьезный шаг, оставив без внимания других женщин. Я как врач, должен заботиться о здоровье людей, но предпочитаю не всех, а женщин. Имея сексуальную избыточность, я просто обязан поделиться ей с женщинами, которые испытывают сексуальную недостаточность.

– Откуда ты знаешь, у кого сексуальная недостаточность?

– Я чувствую. Иначе откуда бы у меня, скажем мягко, было столько знакомых среди них.

– Тебе надо было идти в гинекологию, а не пластическую хирургию.

– Не прав. Мне важно видеть лицо женщины. И вот в ее глазах читаю недостаточность.

– Ты циник.

– Наверное. Как сказал один мудрый человек, к сожалению, не помню кто, «если на выходе из пессимизма вас ожидает цинизм, поворачивайте обратно». Вот я и жду у выхода, а если кто вышел ко мне на встречу, то я не виноват, сами пришли, не звал.

Леня ничего не ответил, а я, взглянув на часы, сообщил: – Все, Леня, пошутили и хватит. Пора делом заниматься. Пошли.

Мы вышли из кабинета и я направился в операционную, где меня ждали две женщины: одна с полным непониманием того бреда, что я нес, другая с частичной потерей памяти, восстанавливать которую у меня не было желания.

Глава 2. Подтверждение.

Операция с Еленой Николаевной прошла без каких-либо проблем. Я сделал то, что она хотела и, оставив ее на попечение Кати, вышел из операционной, направляясь к себе в кабинет. Приема сегодня больше не было, как и операций. Мне хотелось побыть одному и просто раскинуть свои мозги, просматривая их словно через лупу, отыскивая ключик, который открыл бы дверь понимания, что произошло. Ладно бы произошло с кем-то и где-то, а это сейчас и со мной. Я врач, а значит должен уметь делать выводы от полученных результатов. Итак, раскинуть мозги, а потом собрать их заново, но уже в другом виде.

Войдя в кабинет, я не стал закрывать дверь, что было не принято, а пройдя к столу сел, откинулся в кресле и закрыл глаза.

«Вчера я встречался с Еленой Николаевной, и она этого не помнит. Это факт, ну, во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, – начал я размышлять. – Что послужило толчком к потере ее памяти, вернее части памяти? Меня она помнила, но не помнила, что я был у нее. Постой. Утром я вспомнил фразу, которую произнес про себя при расставании с ней. Как она звучала? – Забудь о том, что мы делали. Кажется так или что-то подобное. Стоп, вспомнил. Да я произнес. Забудь, что между нами было, и перед глазами как вспышка предстало именно то время и исчезло, словно засветились отдельные кадры на кинопленке. Неужели это сработало? Бред! Я нормальный человек, с нормальной психикой, способностями гипноза не обладал. А сейчас? Хочется верить, что и сейчас».

Я встал и подошел к зеркалу, висящему на стене. Пальцем опустил веко левого глаза, затем правого. Все было в порядке, обычные глаза, как и всегда. Высунул язык, чтобы заодно посмотреть. В это время открылась дверь кабинета и вошла Катя. Увидев меня перед зеркалом с высунутым языком, она остановилась. Я повернулся к ней и увидел недоуменное выражение лица:

– Ну, что стоишь, как вкопанная? Закрой дверь и проходи, и не смотри на меня такими глазами. Они у тебя очень красивые, но есть вероятность, что выскочат из орбит. Хорошо хоть рот не открыла.

Катя закрыла дверь и подошла ко мне. Она была примерно одного роста со мной, но безусловно стройнее и привлекательнее, с точки зрения мужчины. Посмотрев мне в глаза, она спросила:

– Федор Степанович, вы себя хорошо чувствуете? У вас все в порядке?

– Это смотря что считать порядком, милая Катя. Для кого-то и беспорядок – порядок.

– Вы сегодня очень странный. Я вас таким не видела.

– Ой, Катюша, я сам себе иногда удивляюсь. Даже сейчас. «Сейчас любое решение может оказаться самым важным и необходимым и надо его принять и понять, что следует делать дальше, а чего избегать», – пронеслась мысль в голове.

Догадка, которая у меня возникла, не могла квалифицироваться как результат. Нужна дополнительная проверка. «Все иду на риск» – решил я для себя, отбросив понятие совести в сторону.

Пока мысли проносились в голове, Катя не отходила и стояла напротив меня так близко, что мне не составило труда обнять ее за талию, чуть прижать к себе и коснуться губами ее губ. На мое удивление, она меня не оттолкнула, а лишь сильнее прижалась. Губы ее жадно впились в мои. Ее молодая, упругая грудь прижималась ко мне, не оставляя шансов на отступление. «Ну вот и эта готова, – подумал я, – неужели моя шутка Лене, относительно сексуальной избыточности верна».

Я чуть отстранился от нее и произнес: – Запри дверь.

Она послушно повернулась и, подойдя к двери, повернула ключ в замке. Я раньше как-то машинально отмечал, что она стройная, но теперь пригляделся к ней внимательнее и понял, что первое впечатление не было ошибочным. Она снова подошла ко мне. Я расстегнул пуговицы на ее халате, и она предстала передо мной в одном нижнем белье. Стройные ноги были обтянуты чулками. Я посмотрел ей в лицо и не увидел ни капли смущения, а лишь жажду страсти в глазах. В таком состоянии ее оставлять не мог, это было бы не по-мужски. Взяв ее за руку, повел в другую комнату, где я осматривал пациентов, и где была больничная софа и диван, на котором мы и расположились.

Что себя обманывать. Ее стройные ноги в чулках возбуждали, грудь не рожавшей женщины была приятна для ласк. Она отдалась мне с какой-то сладостной страстью, старалась уловить любое мое желание и хотела не только получать, но и отдавать. Мои руки ласкали ее нежную кожу, и я получал от этих прикосновений удовольствие. Когда я понял, что дальше играть в прелюдию, только изнурять ее и свое тело, все случилось, к чему мы оба и стремились.

Через некоторое время, мы вернулись в кабинет. На полу сиротливо лежал ее халатик, свидетель нашей страсти. Катя уже одела свое нижнее белье, подняла халатик и одев его застегнулась на все пуговицы. Затем подошла к зеркалу и стала поправлять волосы. Я, сев за стол, с интересом наблюдал, как она пытается предать себе прежний вид.

– Не надо на меня так смотреть. Я никогда не думала, что это может произойти между нами.

– Как тебе не покажется странным, я тоже.

– Тогда как все произошло? Почему? – и она повернулась ко мне, – но я не жалею о том, что произошло.

– Очень хотел бы на это надеяться.

Катя стояла спиной к зеркалу и продолжала спокойно и дружелюбно смотреть на меня своими выразительными глазами. В них не было вопроса, а что дальше? В них была нежность и спокойствие.

– Мы с тобой работаем как прежде? Без побочных эффектов? – посчитал я необходимым уточнить.

– Конечно. Меня никто не принуждал отдаться. Этого я захотела сама.

– Ты что стоишь? Садись.

Она прошла к своему столу и села за свое рабочее место.

«Ну, что теперь давай действуй сексуальный врач – аналитик» – подумал я про себя, а вслух сказал:

– Катя, посмотри на меня, – и когда она подняла голову и посмотрела на меня, мысленно сказал: – Забудь, все, что между нами было – тотчас вспышка наших утех и все исчезло.

Она, выдержав паузу, спросила:

– Вы что-то хотели сказать?

– Да, Катюша, захотел посмотреть на твое милое лицо. Глядя на молодость, глаза отдыхают.

– Что это вы такое говорите? – и она чуть покраснела от смущения.

«Ну, вот и результат. До этого не краснела, а тут зарделась, – сделал я вывод.

– Да ты не смущайся. Все хорошо, – проговорил вслух.

Я как бы между прочим встал из-за стола и подошел к шкафу, где у нас были документы, а потом прошел к двери и дернул за ручку двери, желая открыть ее. Естественно она была запета.

– А что у нас дверь заперта? – спросил я удивленно, – вдруг кто захочет войти, а мы заперты, мало ли что подумают?

– Ой, Федор Степанович! Я, наверное, машинально закрыла. Дома привыкла войдя запирать, вот и заперла, да и сегодняшняя капризная пациентка достала, вот словно от нее и заперлась. Хорошо, что никто не дернул дверь, что могли бы подумать. Вот были бы разговоры на пустом месте.

Все это она говорила совершенно искренне с некоторым испугом, который сыграть нельзя, после того что между нами было несколько минут назад.