Кому бесславие, кому бессмертие - Леонид Острецов

За спиной открылась дверь и раздались голоса.

— История — профессия будущего, друзья мои! — воодушевленно говорил профессор.

— Знаем, знаем, Степан Михайлович, — отмахивался Валентин. — История есть наука, которая всех и вся выводит на чистую воду, — повторил он любимую фразу профессора.

— Да, если хотите! Все ошибки человечества она, родимая, в конечном итоге выставляет напоказ, чтобы мы с вами могли проанализировать их и не повторять.

— Холодно, — поежился Валентин и ушел в дом. Профессор снял запотевшие очки и приобнял Антона.

— Эх, Антоша, все-таки счастливые мы люди! А?! — мечтательно произнес он. — Праздник кончится, снова на работу — и ладно. И хорошо!

Он нагнулся, слепил снежок и с силой запустил его в ветровое стекло своего нового автомобиля.

— А знаете, отчего мы с вами счастливые люди? — продолжил профессор чуть заплетающимся языком.

Антон с улыбкой пожал плечами.

— Оттого, что занимаемся твор-чест-вом! Да, дорогой мой. Наука — есть творческий процесс, а ученый — творец, как художник или музыкант. А что дает нам творчество?

— Что же?

— Свободу, — произнес он, понизив голос. — Ибо, что бы вокруг ни происходило, какие бы потрясения ни гнули нас — любимое дело и творчество навсегда останутся с нами, заполнят нашу жизнь, и этого никому не отнять. В этом и отдушина, и удовлетворение…

— Особенно когда достигаешь результата, — дополнил Антон.

— Конечно! А без результата все теряет смысл. Опять открылась дверь, выпустив на улицу клубы

теплого воздуха.

— Степан Михайлович, Антон, идемте танцевать, — раздались веселые женские голоса.

— Идем, идем, — откликнулся профессор и потащил Антона за собой в дом.

В этот новый год Антон все-таки шагнул не столь решительно, как планировал накануне. Его первый рабочий день начинался аж седьмого числа — с приема экзамена у студентов-второкурсников. Но и эту неделю он не терял времени даром: разбирал бумаги, наводил порядок и строил планы. Начало рабочих дней Антон ждал с нетерпением. Он любил свою работу, любил думать — заниматься наукой. Ему нравилось читать лекции, смотреть на одухотворенные лица студентов и погружаться вместе с ними в далекое романтическое Средневековье.

Седьмого января Антон положил в портфель диссертацию и поехал в университет. По дороге он решил, что сообщит профессору о своей полной готовности к защите. Кротов хоть и любил своего аспиранта, но был строг и придирчив ко всему, что касалось науки, в результате чего Антону приходилось множество раз редактировать свой труд. Но теперь он решил твердо заявить своему научному руководителю, что диссертация доведена практически до идеала и больше он не желает ничего исправлять.

Протиснувшись сквозь шумную толпу студентов, Антон сразу же столкнулся в вестибюле с Грязновым. Валентин был суров и несколько взволнован.

— Антон Дмитриевич, зайдите ко мне в партком, — сухо произнес он.

— Ты чего так официально?

— Там пришли по твою душу.

— Кто пришел? У меня экзамен через пятнадцать минут.

— Тебя заменят.

— Заменят? Зачем? — удивился Антон, и в груди тревожно екнуло.

Ожидание чего-то плохого нарастало с каждой лестничной ступенькой, с каждым метром длинного коридора, который заканчивался дверью в партком.

Валентин молча пропустил Антона вперед, сам вошел следом и замер у дверей.

В кабинете, у окна, стоял незнакомый человек и курил. Он был невысокого роста, средних лет, в черном, слегка помятом костюме. Лицо его было квадратным, с острым носом, широкими скулами и выступающим вперед подбородком. Черные волосы были подстрижены «ежиком», и это подчеркивало большие оттопыренные уши.

— Вот. Антон Дмитриевич Горин, — доложился Валентин.

— Ага. Очень хорошо, — сказал человек и показал из нагрудного кармана пиджака красный уголок удостоверения. — Майор Скопов. Комиссариат внутренних дел.

Антон резко почувствовал слабость в ногах и опустился на стул.

— Не волнуйтесь, Антон Дмитриевич, — мягко произнес майор и по-хозяйски уселся в кресло Валентина. — Вы, товарищ Грязное, оставьте нас, пожалуйста, ненадолго.

— Да, да, конечно, — как бы очнулся Валентин и суетливо вышел из кабинета.

Майор затушил папиросу и раскрыл канцелярскую папку, лежащую перед ним на столе.

— Я тут посмотрел ваше личное дело, — сказал он и сделал паузу, пристально заглядывая Антону в глаза. — Ваше, мягко говоря, непролетарское происхождение нисколько его не портит. Отличный аттестат, прекрасная характеристика, успехи в науке и общественной работе. Придраться не к чему.

— А зачем придираться? — тихо спросил Антон.

— Помилуйте. — Майор улыбнулся и закрыл папку.

— Никто и не собирался придираться. Это я так, к слову сказал.

Он взял со стола другую папку и достал из нее помятый конверт. Антон сразу узнал его — то самое письмо, которое он отнес на почту в канун Нового года.

— Это вам знакомо? — спросил майор, вдруг сменив дружелюбный тон на деловой.

— Конечно, — ответил Антон, обратив внимание на то, что конверт аккуратно надрезан сбоку. — Я получил его… не помню, где-то в середине декабря прошлого года.

— Хорошо. А кто такой Петр Иванов?

— Понятия не имею, — ответил Антон. — Да это не мне письмо. То есть оно на мой адрес пришло, но не мне… не мне адресовано. Там — Горин Михаил Алексеевич, а я Антон Дмитриевич. Я же отнес его обратно на почту… Правда, не сразу. Дела всякие, замотался… виноват.

— А зачем вы отнесли его на почту, если на конверте нет почтового штемпеля?

— Как нет? — удивился Антон.

— Посмотрите сами, — сказал майор, поднеся конверт Антону к глазам. — Марка есть, а штемпеля нет. И обратный адрес не полностью указан, без улицы и номера дома. О чем это говорит?

— Да, действительно, — удивился Антон. — Это говорит… о том, что письмо бросил в мой ящик не почтальон. Я и внимания на это не обратил.

— А еще это говорит, что Петр Иванов — псевдоним.

— Кто?

— Вымышленное лицо.

— Ну… это уж я не знаю, — пожал плечами Антон.

— Так уж и не знаете, — съехидничал майор и, достав из кармана пачку «Казбека», снова закурил. — А как вы объясните такое странное совпадение, что фамилия адресата тоже Горин.

— Это действительно совпадение, — сказал Антон. — Но в общем-то объяснимое. Я слышал, что бывший жилец моей квартиры вроде бы тоже носил фамилию Горин?

— Да? Откуда вам это известно?

— Откуда? — задумался Антон. — Точно не помню. Кажется, соседка говорила, что по лестничной клетке, напротив.

— Соседка. Понятно, понятно, — закивал майор. — Антон Дмитриевич! Скажите, пожалуйста, как чисто вы бываете в Киреевске?

— В Киреевске?! Да я в жизни там не бывал. Я даже понятия не имею, где это находится!

Вопросы энкавэдэшника стали Антона раздражать и одновременно не на шутку беспокоить. Вспыхнувшая надежда на то, что майор Скопов собирается предложить ему всего лишь сотрудничество (как бывало с некоторыми его сослуживцами), похоже, не оправдывалась.

— Пожалуй, надо освежить вам память, — вдруг ызывающе произнес майор и достал из папки какой-то канцелярский бланк. — В позапрошлом году, и июле, вы находились в составе этнографической экспедиции доцента Кириллова.

— Да, находился, — недоуменно подтвердил Антон. — Ну и что?

— А то, что непонятно мне, что вы там делали. Ведь вы же занимаетесь историей Средних веков Западной Европы, — заглядывая в папку личного дела, процитировал майор. — Вы ведь не этнограф? Так?

— Так. Ну и что? Не только этнографы выезжают в подобные экспедиции.

— Видно, вы забыли, что последняя экспедиция проходила по маршруту Москва — Тула — Киреевск — Михайлово… ну и так далее. Вот бланк командировочного отчета вашей группы. Здесь печать исполнительного комитета города Киреевска, Тульской области.

Антон в недоумении раскрыл рот. Черт! Этого еще не хватало. Он действительно не помнил ни про какой Киреевск.

— Я и знать не — знал, через какие населенные пункты мы проходили! — в отчаянии воскликнул он. — Честное слово!

— Да вы не проходили, товарищ Горин, а ночевали в этом Киреевске двое суток! Двое суток, и не черта не помните! Когда вы получили квартиру?! — неожиданно гаркнул майор.

— Какую?

— Какую? Вашу квартиру, на которую приходили письма из Киреевска? Зубовский бульвар, дом семьдесят пять, квартира два!

— Тогда…

— Когда тогда?

— Л-летом, как раз перед этой экспедицией. Ну да, получил ордер, въехал и ушел в экспедицию, даже вещи не успел расставить.

— Вот! Значит, в Киреевске вы были, когда уже проживали в этой, квартире! Факт! — удовлетворенно заключил майор.

— Ну и что из этого?! — в отчаянии воскликнул Антон и почувствовал, как на лбу выступили капли пота.