Подари мне горы! - Кэй Мортинсен

Через несколько минут, когда он втащил жестоко избитого мужчину в одну из своих комнат и включил свет, перед ним предстал не кто иной, как… Пит Кеттл! Этот человек был его заклятым врагом еще с той давней поры, о которой он вдруг так неожиданно вспомнил при упоминании литературным агентом Скалистых гор.

Бардалф осторожно стер кровь с мертвенно-бледного лица пострадавшего и в следующее мгновение, совершенно неожиданно для себя и, казалось бы, не к месту, с новой силой ощутил острое и одновременно тревожное желание вновь оказаться на плато Анкомпагре, ощутить необъяснимую магию горной гряды Сангре-де-Кристо.

Всегда доверявший своей интуиции, он решил, что, очевидно, в его жизни настал момент, когда ему следует вернуться к ее истокам, вновь увидеть места, которые так успокаивали его неукротимый ум и несчастное сердце. Момент, когда он должен посмотреть в лицо дьяволам, преследовавшим его чуть ли не во всех сновидениях.

Встреча с Питом при столь неожиданных обстоятельствах явилась для Бардалфа последней каплей, которая перевесила чашу весов в пользу поездки в Колорадо.

Дженнифер и ее давняя подруга Лу сидели на кухне и, потягивая кофе, разговаривали о тяготах жизни. Напиток был сварен из последнего запаса зерен, который оставался у Дженнифер. Причем кофе был не единственным продуктом, от покупки которого ей пришлось отказаться. Молодая хозяйка дома влачила полунищенское существование.

— Лу, мне необходимо срочно найти работу, — сказала Дженнифер.

— Ты уже столько времени ищешь ее! И еще нигде не повезло?

— Нет. Всю эту неделю я прочесывала различные компании в Дуранго — и там тоже все оказалось по нулям.

Прошел месяц с того дня, как Дженнифер потеряла работу. И все это время она не могла спать по ночам, с беспокойством думая о будущем своего сынишки, о его слабом здоровье, натянутых нервах. Она должна найти работу прежде всего ради Энди! Найти во что бы то ни стало, панически подумала женщина.

Ни о каком трудоустройстве не могло быть и речи ни в Монтрозе, где жила Дженнифер, ни в Райфле, ни в ближайшем поселке Уилсон-Мэйс.

Ее жизнь всегда была привязана к небольшим поселениям, суровым горам и живописным долинам около реки Колорадо. Остальная часть штата, не говоря уже обо всей Америке, ей была неведома, поэтому сама мысль работать где-то за пределами давно обжитых мест просто страшила Дженнифер.

Она понимала, что в таком страхе таилось больше глупости, чем здравого смысла, но ее вины в этом не было. Даже если в ней от рождения и были заложены такие черты, как отвага и напористость, они оказались погребенными под прессом жесткого воспитания. И если предположить, что в ней когда-то проклевывались ростки здорового честолюбия, они быстро завяли и тоже погибли, став жертвой злого языка тетушки Берты, сестры удочерившего ее мужчины, а также презрительного и жестокого отношения к девушке его сына Пита.

Дженнифер вполне осознавала свою крайнюю застенчивость и покорность. Однако опасения за судьбу Энди заставляли ее пересмотреть взгляды на жизнь. Для нее не имело значения, что она ходила в тряпье, купленном на дешевых распродажах, ей было важно заработать деньги, чтобы приобрести приличные вещи для сына — иначе над ним будут по-прежнему безжалостно издеваться в школе.

— Я сделаю все возможное, чтобы остаться в Монтрозе, — с пафосом заявила она. — Ведь тут мой дом. Мой!

— Разумеется, — улыбнулась Лу, — а чей же еще?

— Мне необходимы в жизни стабильность и привычная обстановка. Моему мальчику тоже. Если мы куда-то переедем отсюда, нам обоим не миновать какой-нибудь катастрофы.

— Я знаю, голубушка. Мне кажется, тебе все-таки следует сосредоточиться на Дуранго и попытаться найти работу именно в этом городе. — Лу с восхищением похлопала своей пухлой ручкой по точеному плечу подруги. — Там обязательно что-то должно подвернуться!

— Да уж. — Дженнифер артистично закатила глаза и хихикнула. — Может, повезет с вакансией стриптизерши, а? Ведь, крутя голым задом, можно зашибить большие деньги! И это не такой уж трудный способ.

И она изобразила в танце несколько соблазнительных сексуальных движений, вызвав восторг у подруги.

— Великолепно и жутко эротично! — воскликнула Лу. — Да, какие все-таки у тебя восхитительные ножки, какая фация, какие бедра! Только почему-то эти шикарные бедра облегает не элегантная юбка, а бесцветный мешок из-под картошки. И где ты только его выискала?

Откинув за голову разметавшиеся волосы, Дженнифер плюхнулась на стул и разгладила руками коротенькую юбку, которую купила, как и большинство своих вещей, на местном развале. Юбка была почти на размер меньше того, который она носила.

Ей самой тоже понравилась ее эротическая импровизация. Движения, имитирующие половой акт, она делала спонтанно, с ходу, и они получались у нее изящными и очень естественными. Может быть, этот дар, как музыкальный слух или тяга к алкоголю, передается детям от родителей через гены? — грустно подумала женщина. Ведь она незаконнорожденная, и об этом ей пришлось услышать в жизни не один десяток раз.

Если бы только она знала, как выглядела и что собой представляла ее настоящая мать! Тогда, может быть, ей не пришлось бы удивляться, что ее мать называли потаскухой.

— Твоя мать была сукой, — неоднократно заявляла ей тетушка Берта. — Она спала со всеми подряд. И при этом умудрилась выскочить замуж за респектабельного адвоката — твоего отца! Хонора опозорила фамилию Кеттлов.

Дженнифер понимала, что теперь никогда не узнает правду. Никогда не узнает, почему ее мать изменяла мужу. Никогда не узнает, кто был ее настоящим отцом. Впрочем, никто еще и не заявлял, что она не была дочерью Юджина Кеттла.

Вскоре после рождения Дженнифер ее мать сбежала, и Юджину ничего не оставалось, как самому заняться воспитанием девочки. Он принял этот жребий с негодованием и с самого начала относился к дочери без всякого сочувствия, не говоря уже о любви.

Задумчивым взглядом Дженнифер обвела просторную, уютную кухню, потом гостиную, а когда ее глаза наткнулись на отделанный мрамором камин, она закрыла их и попыталась представить переполох, который поднялся в доме после того, как Юджин узнал об измене ее матери. И ей не трудно было вообразить, с какой тяжестью на сердце он приступил к выхаживанию «ублюдочного ребенка» неверной жены.

Вместе с тетушкой Бертой «отец» разработал для Дженнифер такой строгий режим, втиснул ее в такие жесткие рамки, что вскоре девочка превратилась в пугливую мышку, маленькую домашнюю рабыню…

Нахлынувшие воспоминания о несчастном детстве, тяжелых, унизительных испытаниях в самые ранние годы жизни заставили Дженнифер на какое-то время будто выключиться из реальности, забыть о сидевшей рядом подруге. Она уставилась в чашку почти допитого кофе и молчала. Из оцепенения ее вывела Лу. Мягко опустив ладонь на руку Дженнифер, она сказала: