За Америку! - Екатерина Бронникова

Мария Петровна. Я приготовлю, сейчас придумаем что-нибудь, сейчас.

Вика. Ты бы помылся для начала.

Виктор. Не хочу, все равно не отмыться. Жрать охота.

Мария Петровна. Сейчас, сейчас Витя, все сделаю, ты пока садись.

Виктор. Спасибо, сесть я всегда успею.

Мария Петровна начинает суетиться на кухне, разогревает еду. Виктор садится на табурет. Вика молча смотрит в окно. Мария Петровна накрывает на стол, Виктор жадно ест.

Не рада что-то мне сестренка.

Мария Петровна. Витя, это такой характер, совсем невозможный. Если бы ты только знал, как с ней тяжело! Как хорошо, что ты приехал! Ой, Витя! Смотрю на тебя, а самой не верится. Семь лет не виделись. Может хлеб помельче порезать? Тебе так неудобно кусать?

Виктор. Нормально. Я привык.

Мария Петровна. Пашешь, здоровье губишь. Как надумал-то приехать? Чего раньше-то не приезжал?

Виктор. Не отпускали.

Мария Петровна. На работе тебя, значит, любят, ценят, раз не отпускали.

Виктор. Любят, еще как любят. (Смеется.)

Мария Петровна. Расскажи, хорошо там, в Америке? Или тяжело очень?

Виктор. Да непросто было, первое время особенно. Долго привыкал.

Мария Петровна. А что там тебе нравится больше всего? Чего у нас нет?

Виктор. Свобода мне нравится.

Мария Петровна. Статуя ихняя, что ли?

Виктор. Ага, стату́я, у которой нету… (Смеется.)

Мария Петровна. Ну, а девушку нашел там себе?

Виктор. Была у меня как-то заочница одна, давно. Ради прикола.

Мария Петровна. На заочном училась? На кого?

Виктор. Училась, ага. (Смеется.)

Мария Петровна. А Вика не стала учиться. Я уж не хотела тебе говорить, чтоб ты не переживал. Но скажу, чего перед родными таить. Работает в ночном клубе. Позор-то какой!

Виктор. А что, за встречу и сто грамм не нальете?

Мария Петровна. Так это, Витя, я ж не пью. И Вике не разрешаю.

Виктор. Зато я пью.

Вика. Мама, иди купи. Порадуй сыночка любимого.

Мария Петровна. Да, да, бегу. Сейчас, Витенька, все будет. Бегу-бегу!

Вика. Смотри, не споткнись.

Мария Петровна уходит.

Я же писала тебе, чтобы к матери не являлся.

Виктор. А ты что такая грубая?

Вика. Я тебе же объяснила, она верит, что ты в Америке, она же не знает ничего. Ей не надо это знать. А у тебя на роже написано: зэк! Она же не дура, она же догадается.

Виктор. О, как ты о матери печешься, похвально, похвально.

Вика. Ты зачем явился, мы же договаривались ей ничего не говорить!

Виктор. А куда мне идти, по-твоему? На помойку?

Вика. Да хоть бы и на помойку. Тебе там самое место.

Виктор. Слышь, ты пасть-то прикрой!

Вика. Это у тебя пасть. Что с твоими зубами?

Виктор. Выпали.

Вика. Ага, выпали. Я же не тупая. В интернете читала.

Виктор. И что же ты там вычитала?

Вика. Ничего. Отстань.

Виктор. Дура ты все-таки, Вика. Раз уж я из Америки приехал, так ты бы на шею мне должна была броситься, радоваться. Сама же и палишься.

Вика. Ты тут жить собираешься?

Виктор. Пока да, дальше видно будет.

Вика. Шел бы к своей заочнице, или как там она называется?

Виктор. Сдулась она, замуж вышла. Да ладно ты, не кипишуй, Викуля. Все нормально будет, обещаю.

Вика. Где-то я уже это слышала.

Виктор. Не думал я, что ты так меня встретишь.

Вика. Как?

Виктор. Так.

Вика молчит. Виктор ест, громко чавкает. Входит Мария Петровна с пакетами.

Мария Петровна. Мне так повезло, сегодня почти все по акции купила. Тут, все, в нашем магазинчике. Никуда и бегать не пришлось. Вот, устроим праздник, посидим вместе. (Достает покупки.) Я виноград купила, россыпью, и еще бананы со скидкой. Они черные. Но внутри-то нормальные. И помидоры. Помялись, но это хорошо, это значит, натуральные, без ГМО.

Виктор. Водку-то купила?

Мария Петровна. И водку купила, а к ней стопка бесплатно, замечательно как.

Виктор. Надо набор собрать будет.

Вика. Ты попойки тут собрался устраивать?

Мария Петровна. Мы семь лет не виделись, а ты злая такая, противно смотреть. (Виктору.) Я тебе Витя, еще вот футболку взяла. Хэ бэ!

Виктор. Ништяк!

Мария Петровна. И носочки.

Виктор. Ну, давай, дерябнем уже, обмоем обновки.

Виктор открывает бутылку, наливает себе и выпивает.

Я на пробу, вдруг отрава. За Америку!

Виктор снова выпивает один.

Хорошо пошла, родная!

Мария Петровна. А что там, в Америке, водки нет?

Виктор. Водки! Ничего там нет. Голяк.

Мария Петровна. Витя, а вот скажи, ты там негров видел? У них, правда, ладошки розовые?

Виктор. Ой, мама! Знала бы ты, какие там, в Америке, негры! За негров!

Мария Петровна. Ты надолго приехал?

Виктор выпивает.

Виктор. Как пойдет. Вот водочка хорошо пошла, хорошо.

Виктор выпивает.

Мария Петровна. Витя, ты отпуск взял?

Виктор. Отпуск.

Мария Петровна. У тебя там дом, да? Большой?

Виктор. Большой, комнатки тесные, правда, но зато их много.

Мария Петровна. А тебе не одиноко там?

Виктор. Так я там не один же.

Мария Петровна. Друзей много?

Виктор. Ага, друзей. (Смеется.)

Мария Петровна. А ты с ними на каком языке разговариваешь? На американском?

Виктор. А со всеми по-разному. Я же полиглот. (Смеется.) За Америку!

Виктор выпивает.

Вика. Ты не разогнался ли?

Виктор. Ут-тю-тю, кто это завякал?

Виктор снова выпивает.

Мария Петровна: Вика, пусть выпьет человек.

Вика. Человек? Он больше на свинью похож.

Виктор. Ты, животное, за базаром следи.

Мария Петровна. Витя, Вика, не ругайтесь. Как маленькие, совсем как в детстве. Постоянно что-то делили, ругались! Витя, а я кое-что для тебя сберегла. Очень ценная вещь!

Виктор. Ценная?

Мария Петровна. Очень!

Мария Петровна быстро уходит в комнату и возвращается с какой-то тряпкой.

Мария Петровна. Вот. Сохранила, сберегла.

Виктор. Что это?

Вика. Твои ползунки, не узнал? (Смеется.)

Виктор. Что?

Мария Петровна. Ты их так любил. Они же дефицитные такие были. И даже не ползал маленький, ты сразу пошел, не как Вика, та весь мусор на корячках собирала. А ты раз – и пошел! И я сразу поняла, что много достигнешь, настоящим человеком вырастешь!

Виктор. А где ценность-то?

Мария Петровна. Как где? Вот. Память же.

Виктор. А поценнее ничего нету?

Мария Петровна. Поценнее? Только вы.

Виктор. Ясно. За нас тогда, за нашу семью!

Виктор хочет налить еще водки, но бутылка пуста.

А водочка-то тю-тю!

Мария Петровна. Еще сходить?

Вика. Совсем больная что ли?

Виктор. Не надо, я сам. Сам схожу.

Виктор залезает на подоконник, открывает окно, садится, свешивая ноги на улицу.

Вика. У нас так-то дверь имеется.

Виктор. А я так хочу. Я у себя, в Америке, только так и хожу, через окно.

Мария Петровна. Витенька, а ты в Америке…

Виктор. Мам, денег дай, а то я это… кошелек украли.

Мария Петровна. Вот сволочи, за иностранца приняли. (Дает ему денег.)

Виктор. Ну, еще соточку накинь хотя бы, не жмись, родная моя! Окно не закрывайте, спать ложитесь, я скоро приду. Прогуляюсь перед сном.

Мария Петровна дает еще денег, Виктор спрыгивает с подоконника на улицу и уходит.

Мария Петровна. Хорошо, что у нас первый этаж.

Вика. Окно закрой, дует.

Ночь. Комната Вики. На разложенном диване лежат Вика и Мария Петровна.

Мария Петровна. А мне так спокойно теперь на душе, что Витя приехал. Отлегло что ли.

Вика. Давай спать, а?

Мария Петровна. Я ведь чувствовала сердцем материнским, что ему тяжело там, в Америке. Все же не дома.

Вика. Дай поспать, мама, хватит уже о своей Америке.