Уснувшая планета - Тур Брингсвэрд

- Дурачье мы, дурачье, - сказал он немного погодя. - Нет такой вещи, которой бы мы не сделали ради денег.

- Но разве ты не рад остаться навсегда на Земле?

- Ты знаешь, сколько мне лет? - пожал плечами Омар.

Я взглянул на молодое энергичное лицо.

- Это только здесь мне тридцать, - Омар криво усмехнулся. - А так - за восемьсот. Ты знаешь легенду о Летучем голландце? - Я кивнул. - Возможно, вначале он и был рад вернуться, - вымолвил Омар, - но неужели ты думаешь, он скучает по Голландии... теперь? Но скоро и твоя очередь выбора, обернулся он в дверях, уходя.

Я запрокинул голову, положил ноги на соседнее кресло и сидел в такой позе, пока утренняя заря не начала подниматься над кронами деревьев. Я вышел из вездехода и ступил на окаменевшее "озеро". Серый свет играл на его голубой поверхности, чудными пастельными красками раскрасил лес.

Вдруг я увидел это. Первым моим побуждением было выстрелить, пальцы уже лежали на спуске. Но зверь не шевелился. Он тоже был застывший. Держа пистолет наготове, я осторожно приблизился.

Это была огромная кошка с усами, точно длинные антенны. Шкурка в правильных черных и белых квадратах. Два изогнутых клыка белели из полураскрытой пасти: мне вспомнился саблезубый тигр. Стеклянные глаза кошки застыли, она меня не видела. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. Одна из передних лап приподнята. И никаких признаков жизни.

Я подошел совсем близко и потрогал жесткий клетчатый мех. Если она мертвая, то почему же не гниет? Опять - этот застывший взгляд. Вынул карманный бинокль: далеко за деревьями замерло, уткнувшись в зелень лужайки, похожее на оленя животное. Опустив бинокль, я долго стоял без единой мысли в голове.

Солнце раскрасило пастельный ландшафт плакатными красками дня, когда я наконец вернулся к вездеходу и разбудил остальных.

Кошка и олень были не единственными животными на планете. Чем дальше в лес, тем больше их становилось. Неподвижные, как статуи, стояли они за стволами деревьев, висели, словно чугунные гири, на нижних ветках, маскировались в листве над нами. Как будто кто-то остановил фильм, жизнь превратил в фотографию.

- Такое впечатление, что все спят, - промолвил Белфер. - Они совсем не выглядят мертвыми.

- Что бы ни случилось, все замерло мгновенно и неожиданно.

- Ядовитый газ, - предположил Белфер, - или, может, планета попала в ультрахолодную зону. Такое случается, я слышал.

Лес становился все глуше и глуше.

- Помню, - сказал я, - когда-то в учебнике читал об экспедиции на одну планету, где все происходило в тысячу раз медленнее, чем у нас. Малейшее движение, казалось, тянулось целый год. А земляне, наоборот, двигались так быстро, что планетяне не могли их даже заметить. Может, и здесь нечто подобное?

- Трудно сказать, - пожал плечами Белфер. - Может быть все, что угодно.

Только Омар молчал. Он сидел, уставившись вдаль, словно что-то высматривая. Но когда Белфер предложил возвращаться, настоял поехать дальше. Я пересел на место водителя. Мы медленно углублялись в этот заколдованный лес.

- Дальше не проехать. - Я выключил мотор, подбородком оперся о руль.

Мощная живая изгородь из зарослей шиповника непреодолимой крепостью возвышалась перед нами: точно скрюченные пальцы - стена ощетинившихся роз. Маленькое птичье гнездышко висело за зеленой листвой, еле удерживаясь на острых колючках.

Мы вышли из вездехода.

- Надо было взять лазер с собой, а так никаких шансов пробраться сквозь эту стену, - покачал головой Белфер.

Омар, нервничая, ходил вдоль преграды. Осторожно прикоснулся к колючке и тут же отдернул руку. Высосал из пальца кровь, сплюнул. Наморщил лоб.

- Давайте поедем вдоль кустарника, - предложил он. - Может быть, в другом месте он не такой густой.

Тщетно. Кустарник был везде одинаково непроходим. Изгородь могла стоять в виде окружности, и Омар настаивал сделать этот круг. Часа через два мы были у того места, откуда отправились на поиски.

- Не понимаю, чего тебе надо там, за оградой, - сказал Белфер. - Не лучше ли вернуться? Мы и так далеко забрались.

Омар окинул его разъяренным взглядом, но ничего не ответил.

- Значит, возвращаемся к ракете, - спокойно продолжал Белфер.

Мы тронулись в обратный путь. Угрюмый и мрачный Омар разместился на заднем сиденье.

Последующие дни были посвящены подготовке к долгому путешествию домой. Надо было проверить сотни приборов. Омар держался особняком. Он выполнял свою работу, но остальное время мы мало его видели.

Вечером, накануне отлета, нетвердым шагом он вошел в общий отсек. Заговорил о миллионе, который получит, как только выйдет на пенсию, заявил, что мы с Белфером можем разделить этот миллион пополам и катиться к дьяволу, ведь нас, такую дрянь, только деньги и беспокоят.

- Ну а ты, - спросил Белфер, - что сам-то ты собираешься делать?

Омар уставился на нас покрасневшими глазами.

- Деньги - вот единственная причина, которая привела вас сюда, повторил он хрипло. - Такие же жадюги, как и все звездники, которых я знал.

- Ну, не только деньги, - сказал я осторожно. Омар скривил губы. - Я думаю... чтобы выделиться из толпы, многие выбирают эту судьбу. Вряд ли все делают это лишь из-за денег.

- Он хочет сказать, - решил поддержать меня Белфер, - что мы выбрали эту жизнь, потому что лучше несколько месяцев прожить так, чем двенадцать лет прозябать на Земле.

- Да-а. А разве это жизнь, ребята? - ухмыльнулся Омар.

- Ты пьян, - спокойно сказал Белфер и тронул меня за плечо. - Пойдем пройдемся.

- Назад! - прохрипел Омар. Но мы и не подумали возвращаться.

Была ясная звездная ночь, как обычно. Мы молча брели по сонной планете, не теряя ракету из виду.

- Что с ним происходит? - спросил наконец Белфер.

Я поддел ногой оцепеневший цветок:

- Почти все становятся такими. Приходят в отчаяние, когда пенсия близка. Мне приходилось летать с Омаром прежде. Он отличный парень.

Присев на пологом склоне, мы долго смотрели на ракету: блестящую иглу на темном небосводе.

- У Омара звезды в крови, - сказал я. - Без полетов ему конец.

- Ну, если он хочет летать, кто ж ему мешает? - спросил Белфер.

- Он больше не может. Еще один полет для него смертелен. За свою жизнь мы до предела насыщаемся радиацией. Лететь еще раз было бы самоубийством.

- Почему же нам этого не говорят до начала полетов?

- Никто не спрашивает. Зачем говорить, пока ты не подписал контракт на тысячу лет. Миллион долларов - жалкое утешение. Омар будет чувствовать себя на Земле пленником. Эксцентричный пенсионер под опекой - мишень для шуток. О работе он и думать не сможет: кто же станет связываться с пришельцем из "каменного" века. И замуж за таких тоже никто не идет.