Басни в прозе - Готхольд-Эфраим Лессинг

ИСТОРИЯ СТАРОГО ВОЛКА

(В семи частях)

I

Когда злодей волк дожил до преклонного возраста, он принял хитрое решение подружиться с пастухами. И вот он отправился в путь и пришел к пастуху, стада которого паслись ближе всего к его логову.

- Пастух, - заговорил он, - ты называешь меня кровожадным разбойником, а ведь я на самом деле не таков. Правда, когда я голоден, мне приходится пользоваться твоими овечками, - ведь голод причиняет страдания. Избавь меня от голода, сделай так, чтобы я всегда был сыт, и тогда ты будешь мною вполне доволен. Ведь я самое кроткое, самое смирное животное, когда сыт.

- Когда ты сыт? Не спорю. Но когда же ты бываешь сыт? Ты и жадность ненасытны. Ступай своей дорогой!

II

Ничего не добившись, волк пошел ко второму пастуху.

- Пастух, тебе известно, что за год я могу утащить у тебя немало овец, - так начал он свою речь, - если же ты согласишься давать мне каждый год шесть овец, этого с меня будет довольно. И твои собаки тебе будут тогда, конечно, не нужны, и сам ты сможешь спать спокойно.

- Шесть овец, - промолвил пастух, - да это ж целое стадо!

- Ну ладно, ради тебя я готов довольствоваться пятью, - сказал волк.

- Нет, ты шутишь - пять овец! Больше пяти я даже Пану не приношу в жертву за весь год.

- Может быть, четыре? - спросил волк, на что пастух только насмешливо покачал головой.

- Три?.. Две?..

- Ни одной! - был наконец ответ. - Ведь это ж глупо - платить дань врагу, от которого меня может уберечь моя бдительность.

III

"Два раза не бывать, зато третий раз - не миновать!" - подумал волк, подходя к третьему пастуху

- Как мне неприятно, что я прослыл среди вас пастухов, за самого жестокого, самого бессовестного зверя, - проговорил он. - Но тебе, Монтан, я сейчас докажу, насколько несправедливы ко мне люди. Давай мне только каждый год по овце, и твое стадо может преспокойно пастись в лесу, который считается опасным из-за меня. Одна овца - какой пустяк! Можно ли быть более великодушным, более бескорыстным, чем я сейчас? Ты смеешься пастух? Чему же ты смеешься?

- О, ничему! Скажи-ка лучше, приятель, сколько тебе лет? - спросил пастух.

- Какое тебе дело до моих лет? Как бы я ни был стар, я еще в состоянии задушить твоих самых любимых ягнят!

- Не сердись, старина Изегрим! Жаль только, что немного запоздал ты со своим предложением. Твои изъеденные зубы выдают тебя. Ты представляешься бескорыстным только для того, чтобы с большей легкостью и наименьшей опасностью добывать себе пропитание.

IV

Волк разозлился, но все же овладел собой и пошел к четвертому пастуху. У того как раз перед тем издох его верный пес, и - волк воспользовался этим обстоятельством.

- Пастух, - заговорил он, - я поссорился с моими собратьями в лесу, и уж теперь мне с ними никогда не помириться. А ты знаешь, что добра тебе от них не ждать. Если же ты возьмешь меня вместо твоего умершего пса, ручаюсь, что не видать им твоих овец, как своих ушей.

- Ты, что же, хочешь защищать их от своих собратьев в лесу? - промолвил пастух.

- Ну да, о чем же я веду разговор! Разумеется!

- Что ж, это не дурно! Но если я приму тебя в свое стадо, кто тогда защитит моих бедных овец от тебя? Взять вора в дом, чтобы защититься от воров вне дома, - это мы, люди, считаем...

- Я вижу, ты начинаешь читать мораль, - сказал волк. - Прощай!

V

- Если бы не моя старость! - заскрежетал зубами волк. - Но ничего не поделаешь, надо считаться с обстоятельствами. - И он пришел к пятому пастуху.

- Знаешь ли ты меня, пастух? - спросил волк.

- По крайней мере я знаю подобных тебе, - ответил пастух.

- Подобных мне? В этом я сильно сомневаюсь. Я ведь волк особенный, и со мной стоит подружиться - тебе и всем другим пастухам.

- А что ж в тебе особенного?

- Я не в силах задушить и съесть живую овцу, хотя бы это стоило мне жизни. Я питаюсь только мертвыми овцами. Разве это не похвально? Разреши мне наведываться время от времени к твоему стаду и узнавать, не издохла" ли...

- Не теряй даром слов! - сказал пастух. - Если хочешь, чтобы мы были друзьями, ты не должен вообще есть овец, хотя бы и мертвых. Зверь, который питается мертвыми овцами, скоро научится принимать за мертвых - больных, а за больных - здоровых овец. Так что не рассчитывай на мою дружбу, а ступай своей дорогой.

VI

"Чтобы достичь своей цели, мне надо пожертвовать самым дорогим!" подумал волк. И он пришел к шестому пастуху.

- Пастух, нравится ли тебе моя шкура? - спросил волк.

- Твоя шкура? - сказал пастух. - Дай-ка погляжу! Она хороша. Видать, тебя не часто рвали собаки.

- Так слушай же, пастух. Я стар и протяну недолго. Корми меня до самой моей смерти, а за это я завещаю тебе мою шкуру.

- Вот так раз! - сказал пастух. - И ты решил прибегнуть к уловкам старых скряг? Нет, брат, в конце концов твоя шкура станет мне в семь раз дороже, чем она стоит. А если ты в самом деле хочешь сделать мне подарок, давай ее сейчас!

С этими словами пастух схватился за свою дубину, и волк убежал.

- О бессердечные! - воскликнул волк, впадая в безмерную ярость. - Так пусть же я умру вашим врагом раньше, чем меня убьет голод. Ведь лучшего вы не хотели!

Он побежал, на ходу врываясь в жилища пастухов и набрасываясь на их детей; и прежде чем пастухи его убили, он доставил им немало хлопот.

И тут самый мудрый из них сказал:

- Пожалуй, мы совершили ошибку, доведя старого разбойника до крайности и лишив его всех возможностей исправиться, хотя свое решение исправиться он принял поздно и под давлением обстоятельств.

ПАСТУХ И СОЛОВЕЙ

Тебя раздражает, о любимец муз, крикливое сборище парнасского сброда? Так услышь же от меня то, что однажды довелось услышать соловью.

- Спой, любезный соловей! - воскликнул как-то раз чудесным весенним вечером пастух, обращаясь к молчавшему певцу.

- Ах, - промолвил соловей, - лягушки подняли такой крик, что у меня пропала всякая охота петь. Или ты их не слышишь?

- Да, я их слышу, - возразил пастух, - но разве не твое молчание повинно в том, что я слышу их?

ХОМЯК И МУРАВЕЙ

- Эх вы, горемыки-муравьи! - сказал хомяк. - Ну к чему вы трудитесь все лето, а собираете так мало? Вот если бы вы посмотрели на мои запасы!

- Знаешь что, - отвечал ему муравей, - если у тебя запасы больше того, что тебе нужно, то правильно поступают люди, разрывая твои норы, опустошая твои кладовые и заставляя тебя поплатиться жизнью за твою хищническую жадность!

ШАХМАТНЫЙ КОНЬ

Два мальчика задумали сыграть в шахматы. Но так как среди фигур нехватало коня, они поставили вместо него лишнюю пешку, отметив ее надлежащим значком.

- Эй, - закричали другие кони, - откуда вы, господин "Раз-два, левой"?

Мальчики услыхали их насмешки и сказали:

- Замолчите! Разве он не выполняет те же обязанности, что и вы?

ЯГНЕНОК ПОД ЗАЩИТОЙ

Гилакс - пес из породы волкодавов - охранял кроткого ягненка. Его увидел Ликодес, походивший тоже своей шерстью, мордой и ушами скорее на волка, нежели на собаку, и набросился на него.

- Волк, - закричал он, - что ты делаешь с этим ягненком?

- Ты сам волк! - возразил Гилакс (они обознались оба). - Пошел прочь, иначе ты будешь иметь дело со мной, его защитником!

Но Ликодес хотел силой взять ягненка, а Гилакс хотел силой удержать его, и бедный ягненок (хороши защитники!) был разорван на куски.

ОСЕЛ И ВОЛК

Осел повстречался голодному волку.

- Пожалей меня, - сказал он, дрожа всем телом, - ведь я бедное, больное животное. Посмотри только, какой шип торчит у меня в ноге.

- В самом деле, мне жаль тебя, - ответил волк, - и моя совесть обязывает меня освободить тебя от этих страданий.

Едва он промолвил последнее слово, как осел был разорван на куски.

ПОДАРОК ФЕЙ

К колыбели маленького принца, ставшего впоследствии одним из величайших правителей своей страны, подошли две добрые феи.

- Я подарю своему любимцу, - сказал одна, - зоркий взгляд орла, от которого в его обширном государстве не укроется ни одна мельчайшая мошка.

- Твой подарок прекрасен, - прервала ее другая фея. - Принц будет прозорливым монархом. Однако орлу свойственна не только зоркость, позволяющая ему заметить мельчайшую мошку; орлу свойственно и благородное презрение к преследованию их. И пусть это свойство принц получит в подарок от меня.

- Благодарю тебя, сестра, за это мудрое ограничение. И в самом деле, многие короли стали бы куда более великими, когда б они, обладая столь большой проницательностью, не унижались до занятий мелкими делами.

МЕЦЕНАТУ

Ода

Перевод В.Е. Гаккель-Аренс

Ты, милостью которого некогда жил Гораций, кому жизнь без покоя, без удобств, без вина, без обладания возлюбленной не была бы жизнью, ты, живущий сейчас милостью Горация, ты, кому жить без славы в памяти потомства горше, чем быть ему вовсе неизвестным; ты, о Меценат, оставил нам свое имя, которое присваивают себе богатые и могущественные и которым одаривают их голодные писаки; но оставил ли ты нам, кроме своего имени, хоть что-нибудь?