Любовь на Рождество - Анна Премоли

уже пять лет с тех пор как съехала от родителей, я так и не вернула им ключи. Поэтому я могу войти самостоятельно, но обычно предпочитаю звонить в дверь. Лучше не заставать врасплох маму — «питбуля» для друзей.

— Кто там? — спрашивает пожилой голос. День становится всё лучше и лучше. Бабушка тоже там. Будет весело.

— Это я, Кьяра, — отвечаю и жду, когда раздастся знаменитый щелчок. Но он всё никак не происходит.

Подождав несколько минут, я звоню во второй раз.

— Кто там?

Нет, они что, издеваются надо мной?

— Бабушка, это опять я, Кьяра! Ты откроешь? — спрашиваю, повышая голос, чтобы меня услышали. Бабушка обладает тем, что я называю «избирательным слухом». На самом деле она полностью глухая и жалуется, что её слуховые аппараты никогда не работают, но если случайно попытаться что-то скрыть от неё и тихонечко прошептать, то можете быть уверены с математической точностью, — она не пропустит ни слова.

— Какая Кьяра? — спрашивает с подозрением, как может делать только восьмидесятилетняя старушка.

Но как «какая Кьяра»?

— Я твоя внучка! Пожалуйста, открой мне дверь, — умоляю раздражённо, повышая голос. Несколько прохожих не раз бросают на меня подозрительные взгляды, не зная, продолжать ли им свой путь или вызвать полицию. К счастью, среднестатистический миланец обычно не лезет не в своё дело, если только перед ним не стоит серийный убийца с окровавленным ножом в руке и умирающей жертвой в шаге от него. Тогда жителям Милана приходится отступать от привычной рутины, что воспринимается как большая неприятность. Потому что прохожий, конечно, торопился. Здесь все всегда спешат.

Дверь не показывает никаких признаков открытия. Фыркнув от недоумения, начинаю искать личную копию ключей, которая, я уверена, где-то у меня есть. Всё дело в том, чтобы понять, где…

Я сажусь перед входом, намереваясь сантиметр за сантиметром осмотреть свою злую и огромную сумку для поедания ключей. В такие моменты мне очень жаль, что я генетически не способна выйти из дома с одной из этих маленьких модных сумочек. Мне же всегда нужно иметь при себе много вещей. Правда, много чего! Моя сумка должна весить не менее десяти килограммов, прежде чем я смогу выйти из дома. Более лёгкий вес вызовет у меня подозрения и заставит заполнить сумку ещё больше. Пространство не может пропадать зря, — моё правило жизни.

Перед глазами появляется тень, полностью скрывая тусклое позднее ноябрьское солнце, которое всё ещё упрямо держится, как раз в тот момент, когда я достаю запасные прокладки. Я поднимаю глаза, пытаясь понять, кто появился на сцене и замираю.

— Ты… — бормочу как дура, прежде чем вспомнить о прокладках и попытаться бросить их обратно, надеясь, что он ничего не заметил.

Он хлопает ресницами со смутно-ироничным выражением на лице на моё, не совсем безупречное приветствие.

— Да, я, — подтверждает он, приближаясь к домофону, — кстати, доброе утро, Кьяра. — Он не забывает поприветствовать меня должным образом. Потому что знает хорошие манеры, в то время как я очень плохо соображаю в стрессовых ситуациях, и по какой-то странной причине я всегда нервничаю, когда нахожусь в его компании. В любом случае я благодарна ему за то, что он не стал шутить (мог бы легко позлорадствовать, но он решил этого не делать).

На самом деле, похоже, и правда, существует некий неписаный закон, — всякий раз, когда я встречаю деверя сестры, я обречена вляпаться в колоссальное количество дерьмовых ситуаций. Джулио Мантовани должен уже подозревать, что я с полным приветом. В такие дни я не могу его винить.

— Ты собираешься войти? — спрашивает он, не в силах скрыть насмешливую улыбку при виде того, как я пытаюсь спрятать в сумку море вещей, которые вытащила в надежде найти ключи.

— Разумеется. Мне просто не хотят открывать… — пытаюсь оправдаться. Я полностью осознаю абсурдность фразы и краснею.

Джулио смотрит на меня с недоумением, но не выносит приговор о моём сомнительном психическом состоянии, а вместо этого нажимает кнопку домофона.

— Кто там? — вновь раздаётся голос бабушки. Они что, поставили её на защиту домофона, как огнедышащего дракона?

— Джулио, — отвечает он как можно проще.

И как по волшебству, через секунду дверь открывается. Нет, на самом деле, это происходит через полсекунды.

Отлично, бабушка не помнит о моём существовании, но впускает брата мужа моей сестры, которого, должно быть, видела только в день их свадьбы? Всё лучше и лучше…

Он толкает дверь вперёд и держит открытой, ожидая, пока я подниму свою пыльную задницу с асфальта, позволяя нам обоим войти. Мы идём по холлу в направлении лифта; не знаю, такое происходит только со мной или со всеми остальными простыми смертными, но всякий раз, когда мне неловко ждать лифт в чьей-то компании, музейный экспонат всегда оказывается на верхнем этаже. Всегда! Математическая точность. Я могу начинать делать ставки и заработать кучу денег.

— У тебя всё в порядке? — спрашивает Джулио в попытке поддержать разговор.

— Всё замечательно, — нервно отвечаю я. — А у тебя?

— Всё хорошо, спасибо, — отвечает он голосом, который умудряется быть вежливым и загадочным одновременно.

Честно говоря, я считаю, что нет более отвратительной и незначительной фразы, чем «всё хорошо». Не то чтобы мои ответы были особенно блестящими — конечно, они не такие, ведь они мои, — но по очень личному мнению, люди, которые говорят «всё хорошо», скрывают в себе серийного убийцу. Я серьёзно.

Как в репортажах телевизионных новостей, где дежурный журналист бегает за соседями, требуя информацию об очередном убийце, а в ответ получает фразы типа «мы от него не ожидали, он был таким хорошим человеком, было всё хорошо».

Так что Джулио Мантовани вполне может быть серийным убийцей, но следует признать, он всё равно был бы очень обаятельным серийным убийцей. Есть в нём что-то такое, за что ему прощается всё, даже банальные ответы.

— Отлично, — мой смущённый вклад в диалог. Разговор получается настолько блестящим, что мы решаем нырнуть в лифт, чтобы прервать его. Жаль, что жестяная коробка размером полметра на полметра, поэтому приходится задерживать дыхание, когда мы собираемся закрыть двери. Строители лифта — гении, они посчитали нужным порадовать нас открытием дверей внутрь.

Я пытаюсь стать единым целым со стеной, чтобы позволить Джулио тоже войти, но в момент закрытия крошечных дверей испытываю давление от его присутствия. Можно сказать что угодно, кроме того, что он пользуется плохим парфюмом. Так получилось, я знакома с тем, что носит он: это Dark Blue от Hugo Boss, демонический аромат, который всегда вызывает структурное разрушение моих коленей, даже когда его носит последний из уборщиков. Но Джулио