Ответная любовь - Люси Гордон

— Думаешь? У меня есть несколько ее фотографий. Но ведь ей еще и года не было, когда она умерла, можно сказать, и не жила вовсе.

— Только не вздумай этого при них ляпнуть! — строго сказал Терри. — Отец просто обожал мою сестричку. Прошло пятьдесят лет с тех пор, как она умерла, но все равно она член нашей семьи, и, если ее здесь не будет, он расстроится.

— Ну, тогда конечно, — согласилась Пеппе.

Она достала две фотографии: на одной — годовалая малышка, улыбающаяся прямо в камеру, на другой — она же на руках ее отца. Их лица повернуты друг к другу, словно ничего больше для них не существует.

— Он был замечательным отцом, — задумчиво проговорил Терри, глядя на фотографию. — Но не думаю, что папа когда-нибудь так смотрел на кого-нибудь из нас. Этот взгляд был только для Полли, может, потому, что она была очень похожа на маму…

— Думаешь, это действительно было как-то связано с бабушкой?

— Не знаю, но, когда Полли умерла, он наверняка сошел бы с ума, если бы не она.

— И сейчас, когда дед входит в комнату, он всегда смотрит, нет ли ее там. А если нет, начинает поглядывать на дверь, ожидая, когда она придет. И успокаивается только тогда, когда она наконец приходит.

В дверь позвонили, и Пеппе пошла открывать.

— Стаей, репортер местной телевизионной станции, — представилась молодая женщина.

Вместе с ней был оператор, который сразу же начал ходить по комнате, пытаясь найти лучшую точку для съемки.

— Я первый раз попадаю на такой юбилей. Подумать только — шестидесятилетие свадьбы! — с восторгом проговорила Стаей.

— В те времена было не так, как сейчас, — сказала Пеппе. — Люди вступали в брак на всю жизнь. И потом, если уж дедушка столько за ней ухаживал, он бы не отпустил ее так просто.

— Ага, — пробормотала Стаей, делая пометки в блокноте. — Вот с этого мы и начнем…

Наконец все собрались: дети Марка и Дедри, их внуки, племянники и племянницы, зятья, невестки, коллеги из больницы, где когда-то работала Дедри, или, как ее все называли, Ди.

— Всем тихо! Они идут!

Оператор занял свою позицию, готовясь начать съемку звезд этого вечера — мистера и миссис Селлон, Марка и Дедри.

Им обоим было за восемьдесят — оба седые, хрупкие, но с прямой осанкой и смеющимися глазами. Они спускались по лестнице, держась за руки и одновременно поддерживая друг друга, когда в какой-то момент Ди споткнулась, крепко сжав руку мужа.

— Осторожней, дорогая, — сказал он, усаживая жену на стул. — Что случилось? С тобой все в порядке?

— Ничего. Я просто споткнулась о ковер.

— Ты уверена, что все нормально? Может, тебе принести чаю?

— Чаю?! — возмутилась она с притворным негодованием. — Сегодня? Я бы скорее выпила хорошего крепкого шерри.

Он поспешил принести ей бокал шерри. Лилиан не могла скрыть своего восхищения, к которому примешивалась капелька зависти.

— Посмотри, как он вытанцовывает вокруг нее, — вздохнула она. — И это после стольких лет! Большинство мужей к этому времени уже и не замечают своих жен.

— Только не дедушка, — согласилась Пеппе. — Бывает, он просто душит ее своей заботой. Он ужасно боится, что она уйдет первой.

— Говорят: всегда есть тот, кто любит, и тот, кто позволяет себя любить, — напомнила Лилиан. — Haсчет этих двоих можно не сомневаться, кто из них какую роль играет.

— Дорогой, со мной все в порядке, — прозвучал голос Ди. — Перестань суетиться.

Это слышали все, но только она слышала, что ответил ей Марк:

— Ты знаешь, что не перестану. Сколько лет ты это говоришь, а я никогда тебя не слушаю. Почему в таком случае тебе самой не перестать говорить мне об этом?

— Я никогда не перестану замечать, когда ты чем-то встревожен, — прошептала она. — Тебе пора уже знать об этом.

— Я это знаю. И ценю.

Он нежно коснулся ее лица. Это лицо никогда нельзя было назвать красивым, но оно всегда светилось теплотой и великодушием, тем, что не подвластно течению времени. Глядя на них, все понимали: то, что Марк впервые увидел в Дедри много лет назад, он видел в ней и сейчас.

Их проводили в большую комнату, где была собрана коллекция старых фотографий. Не торопясь, старики разглядывали каждый снимок, тихо переговариваясь между собой. Вот Ди взяла в руки фотографию маленькой Полли, и они вместе с Марком долго смотрели на нее.

— Клянусь, у него на глазах были слезы, — говорила потом Пеппе.

Наконец, они сели на диван, пока все гости по очереди подходили к ним и, тепло обнимая, поздравляли. Принесли шампанское, зазвучали тосты. Каждому хотелось что-то сказать.

Потом взялась за работу Стаей:

—… один из последних из поколения героев Второй мировой войны, — говорила она, глядя в камеру, — которые отдавали все за нашу страну… Ночь за ночью они садились в свои самолеты и улетали в темноту, не зная, вернутся ли к своим любимым… Мы должны гордиться, что один из этих героев находится сейчас среди нас…

— И долго она собирается так болтать? — проворчал Марк.

— Тихо, — шепнула ему Ди. — Твоя семья гордится тобой.

— Моя семья ничего об этом не знает.

— А откуда им знать? Они тогда еще даже не родились.

Потом Стаей переключилась на них самих. На ее вопросы о войне Марк давал вежливые, но краткие ответы, клянясь, что забыл детали. Наконец, она сказала:

— Я понимаю, ведь у вас тогда был «роман». А скажите, это правда, что вы ухаживали за своей будущей женой несколько лет, прежде чем смогли уговорить ее выйти за вас замуж?

— О да, — кивнул Марк, — ее не просто было завоевать. Мне пришлось серьезно потрудиться, чтобы произвести впечатление.

Все заулыбались.

— Как романтично! — воскликнула Стаей. — Влюбленный, тоскующий по своей далекой возлюбленной! Миссис Селлон, почему вы заставили его так долго ждать?

— Теперь я не могу сказать об этом с уверенностью. Мы ведь тогда были совсем другими.

— А сейчас вы бы поступили иначе?

Губы Ди дрогнули.

— О да, — сказала она, — я бы заставила его ждать намного дольше.

Репортер из газеты задавал им те же самые вопросы, но его глаза то и дело возвращались к фотографии боевого лейтенанта Марка Селлона, о которой его семья говорила в начале вечера.

— Какая замечательная фотография, — сказал он. — Мне бы хотелось использовать ее для своей статьи. Не могли бы вы одолжить ее мне на…

— Нет, — быстро сказала Ди. — Мне очень жаль, но вы не можете забрать ее отсюда.

— Только на несколько часов. Я буду очень с ней аккуратен…

— Я в этом не сомневаюсь, но не могу пойти на такой риск. Мне очень жаль. — Вежливым, но решительным движением она забрала у него фотографию. — Она моя.