И она уступила... - Роуз Лоуэлл

Роуз Лоуэлл

И она уступила…

Пролог

В хижине, куда их привели много часов назад, не было ни окон, ни даже щелей. Сколько прошло времени с тех пор? День или вечер там, на свободе?

Чувство голода было им хорошо знакомо и привычно, они переносили его спокойно. Мучила жажда. И, судя по тому, как пересохли их рты, мешая говорить друг с другом, делая речь невнятной, прошло уже не меньше суток.

Девушка очнулась от короткого счастливого сна, в котором были ласковое солнце и поле, полное трав и цветов… Она приподняла голову с коленей матери, но та мягко вернула эту черноволосую головку обратно, погладив ее своей легкой и теплой рукой, несущей успокоение.

– Спи, детка. Похоже, еще ночь.

– А ты, мама? Давай поменяемся местами, и ты тоже отдохнешь.

– Я и отдыхаю, – улыбнулась та. – Ты разве не видишь?

Их глаза давно привыкли к темноте, и они действительно могли видеть силуэты друг друга. Мать девушки сидела, удобно прислонившись к плечу ее отца, а он, в свою очередь, опирался спиной на стену хижины, обнимая жену своей большой, надежной рукой. Оба они были невысокие, крепенькие, любящие, неизменно спокойные и жизнерадостные. И даже сейчас, в этот тревожный час, им было хорошо друг с другом.

Девушка слабо улыбнулась, снова опуская голову на колени матери, утыкаясь носом в ее юбку, пахнущую душистыми травами. Но тут же резко села, услышав отдаленные выстрелы.

– Слышите?!

– Вот и хорошо, – спокойно отозвался отец. – Это правительственные войска. Еще полчаса, и мы будем спасены.

Но минут через десять дверь хижины резко распахнулась и внутрь хлынуло слепящее солнце. Резкий голос приказал узникам выходить.

– Надо же, уже утро, – спокойно удивилась мать, вслед за вереницей печальных теней выходя на волю.

– Куда нас ведут? – в страхе спросила девушка.

– Уповай на Господа, доченька, – мягко ответил отец. – Нас еще могут освободить…

Выстрелы слышались совсем близко, и девушка подумала, что уже не раз, оказываясь в тяжелейших ситуациях, родители сохраняли спокойствие и оказывались правы.

Их торопили. Остаток пути изможденные пленники преодолевали почти бегом, страдая от жары и жажды. Они почти обрадовались, когда им позволили остановиться у живой изгороди.

Сияло утреннее солнце, бликами играя на листьях пальм, пели радужные птицы и пряно пахли цветы. Рядом стояли отец и мать, самые любимые на свете люди, с которыми девушка еще никогда не расставалась. Но она смотрела вперед, туда, где блестели дула ружей. Их дьявольские зрачки смотрели ей прямо в лицо.

И грянул залп…

1

Мужчина, сидевший за стойкой бара, был фигурой заметной, и отлично сознавал это. Его яркая ковбойская внешность безотказно действовала практически на всех представительниц прекрасного пола, от которых ему, что называется, не было отбоя. Очевидно, именно поэтому ковбой демонстративно игнорировал знаки внимания со стороны местных девиц. Сейчас его насторожил пристальный взгляд девушки, сидевшей за ближайшим столиком. Красотка была ему незнакома, чего нельзя было сказать о компании, в которой она находилась.

Минувшие шесть месяцев были для него трудными. Он слишком много пил и заводил слишком много мимолетных романов… во всяком случае, так считали члены его семьи. Впрочем, мнение родственников его не слишком волновало. Да и семью-то он перестал с некоторого времени считать своей. Мужчина еще раз посмотрел на привлекшую его внимание девушку. По ее робкому взгляду сразу можно было понять, что она не обладает твердым характером. Но зачем ей твердый характер при такой внешности? Тугая длинная коса цвета вороньего крыла опоясывала аккуратную головку. Тонкий материал блузки соблазнительно обрисовывал твердые груди, Было видно, что у нее тонкая талия и полные бедра. Узкие джинсы подчеркивали стройность и длину ног…

Незнакомка сидела между сводным братом нашего героя Лайоном и невестой брата, которую звали Милли. Скорее всего, именно Милли и пригласила эту свою подругу, которая явно приехала из провинции. Кое-какие разговоры о том, что в их небольшом городке появилось новое лицо, он слышал. В Пейетте каждый новый человек вызывал приступ любопытства местной общественности.

Сделав очередной глоток виски, мужчина задумчиво уставился на свой стакан. Да, подумал он, многовато было выпито за минувшие полгода. С того вечера, когда он, впервые набравшись под завязку, затащил в постель потрясающую девчонку и сумел блестяще справиться со своими обязанностями, это стало повторяться регулярно. Выпивка и женщины – единственное, что хоть как-то отвлекало его от душевных мук. Иногда его, правда, пугала мысль о том, что запас физических сил не бесконечен, да нельзя исключать и другие опасности, подстерегающие мужчин в расслабленном состоянии. Вот пример: именно в таком состоянии он нарвался на Верил Слейтон. А теперь она просто не дает ему прохода. Природа не обделила девицу, вовсе нет, но она оказалась приставучей, как муха. Как тут было не вспомнить предостережения Лайона. Тот прямо заявил, что сводный брат, имея дело с подобными особами, мостит себе дорогу в ад.

Взглянув на Лайона, не подозревавшего о своем благотворном влиянии на заблудшую овцу, мужчина с иронической улыбкой поднял стакан и осушил его до дна. Бармен вежливо поинтересовался, не надо ли повторить, но получил неожиданный отказ. И этот отказ был вызван долгим взглядом незнакомой девушки и сочувственным выражением ее лица.

Оглядевшись вокруг, мужчина отметил, что в баре было полно посетителей, но женщин среди них совсем мало. Слава Богу, Верил на горизонте не было, значит, никто не станет донимать его назойливым вниманием. Он частенько наведывался сюда по пятницам в поисках развлечений. Но сегодня ему вовсе не хотелось общения ни с кем. Дело в том, что он случайно услышал реплику одного из своих коллег, касавшуюся его поведения. Она вызвала у него приступ ярости, а и таком состоянии ему лучше было избегать общения с кем-либо, чтобы не нажить себе врагов. С холодной улыбкой он констатировал, что эту черту характера, видимо, унаследовал от отца. От фактического отца, мысленно добавил мужчина, а не от человека, который был женат на моей матери более двадцати лет. Мысли его возвратились к событиям полугодовой давности.

Еще недавно он был для всех Фрэнком Джонсоном, сыном Сэма Джонсона. Но полгода назад старый Сэм скончался, пережив свою половину на десять лет. Оставленное им завещание оказалось документом довольно странным. Главным в нем было признание в том, что Фрэнк стал Фрэнком Джонсоном в возрасте четырех лет, а что было до этого оставалось в тумане.