Александр Александрович Малиновский (Богданов) - Рудольф Баландин

У ИСТОКОВ ДВУХ НАУК

Богданов при жизни был наиболее популярен как писатель-фантаст. Его роман "Красная звезда", впервые опубликованный в 1908 году, выдержал множество изданий, был с восторгом принят "прогрессивной молодежью" и удостоился лестного отзыва М. Горького: "Вещь умная". Действительно, произведение изобилует научными предвидениями: тут и космические корабли с атомными двигателями (!), и автоматизация умственного труда, и стереокино, и обилие искусственных материалов. Следующий роман - "Инженер Мэнни" - появился в 1912 году. В нем проводится верная мысль о необходимости общественного контроля над деятельностью технократов, ученых, экспертов. Казалось бы, что это за блажь для серьезного мыслителя - романы сочинять? Но у Богданова фантастика проторяла путь к будущим научным открытиям. Мысленно переносясь в прошлое, он прослеживал развитие научно-технических идей, чтобы затем разрабатывать их. Наивысшим теоретическим достижением Александра Александровича стала его "Всеобщая организационная наука (тектология)", в которой он ввел понятие научнотехнической революции. По знаменательному совпадению третий ее том вышел в переломный для нашей страны 1917 год. До этого ученые и большинство философов строили картину мира исходя из двух составляющих: энергии и вещества. Богданов доказывал: в мире есть еще некая нематериальная сущность. Он назвал ее "организованностью". "Как ни различны элементы вселенной,- писал Богданов,- электроны, атомы, вещи, люди, идеи, планеты, звезды - и как ни различны по внешности их комбинации, но можно установить небольшое число методов, по которым эти какие угодно элементы соединяются между собою, как в стихийном процессе природы, так и в человеческой деятельности". Нетрудно заметить, что вокруг нас и в нас самих господствует не хаос, а порядок. Все элементы природы связаны между собой, образуют простые и сложные тела. В биосфере своеобразно организованы воздушная, каменная и водная оболочки планеты, слои горных пород, минеральные комплексы, экосистемы живых существ. Человек, используя природные материалы, создает технику, дома, предметы быта. На это тратится энергия. Но, кроме нее, необходимо еще то, что мы называем знанием, умением, мастерством, а в самой общей и привычной формулировке - информацией. При одинаковых затратах энергии и материалов можно создать или гениальную скульптуру, картину, конструкцию, или никчемное изделие, место которому на свалке. Одни и те же элементы при определенных условиях образуют сложнейшую биологическую молекулу, а могут остаться в виде разлагающегося мертвого тела или рассеянных компонентов. Разница колоссальная, и зависит она от степени организованности систем. Богданов постарался выстроить разрозненные факты в стройную научную систему знаний, которую назвал тектологией (от греческого "тектос" строение, структура). В самом общем виде организованность - это свойство целого быть больше суммы его частей. Но в чем это проявляется, по каким законам создается? Богданов обосновал такие ныне общепринятые понятия, как обратная связь (бирегуляция - по его терминологии), подвижное равновесие, уровни организованности, создал теорию моделирования, разработал основные схемы взаимодействия элементов сложных систем. Теоретические изыскания А. А. Богданова заложили основы двух современных областей знаний: кибернетики и общей теории систем, а также отчасти информатики, Казалось бы, имя замечательного русского мыслителя должно быть прославлено наряду с величайшими учеными и философами XX века. Однако до сих пор основоположником кибернетики продолжают называть Н. Винера, а общей теории систем - Л. Берталанфи...

ОБЪЕКТИВНЫЕ И СУБЪЕКТИВНЫЕ ФАКТОРЫ

В нашей стране термин "богдановщина" с тяжелой руки деборинцев стал сугубо ругательным. По этой причине на его труды не осмеливались ссылаться даже честные исследователи. Например, В. И. Вернадский в 20-е годы стал писать об "организованности биосферы", не ссылаясь при этом на Богданова. Его можно понять: деборинцы и так обвиняли Вернадского в идеализме и антимарксизме. Казалось бы, все ясно: апологеты марксизма-ленинизма подбили на взлете замечательные идеи русского мыслителя и обрекли страну на отставание в кибернетике, информатике, общей теории систем. Принципиальные противники коммунистической идеологии Н. Винер и Л. Берталанфи не упомянули в числе своих предшественников А. А. Богданова и сделали все, чтобы выпятить свой приоритет и предать забвению "организационную науку" Богданова. В действительности все обстоит не так просто. Говорить всерьез о нашем отставании в технической кибернетике не приходится. Без нее наша страна не смогла бы создать управляемые ракеты и запустить искусственные спутники Земли. Иное дело - теоретическая кибернетика в ее приложениях к организации науки и общества, управлению научно-техническим прогрессом. В этих областях не только отечественная, но и мировая наука понесла значительный урон из-за долгого замалчивания достижений Богданова. На первый взгляд такое утверждение может показаться преувеличением. Велика ль беда, что сугубо теоретическая, умозрительная наука не получила своевременного развития, а некоторые разделы ее оказались забытыми? Однако следует помнить: научный приоритет - дело не только личное, но и национальное, государственное. Интеллектуальный престиж страны сказывается на международных отношениях, демонстрирует ее потенциальные возможности. А это, безусловно, отражается и на том месте, которое занимает она на мировой арене. Не случайно Винер и Берталанфи были озабочены утверждением и личного приоритета в новых информационных дисциплинах, и приоритета своих стран, "капиталистической науки" в острой конкуренции с советской наукой. Быть может, кому-то теперь покажутся нелепыми, надуманными подобные противопоставления: мол, наука интернациональна, истина вне политики и т.п. Но реальная ситуация была и остается иной. И если в СССР кампания против "низкопоклонства перед Западом" проводилась явно и гласно, то в буржуазных странах сторонников социалистических идей советского толка задавливали и замалчивали исподволь, тайно. А ведь Богданов до конца своих дней оставался закоренелым коллективистом, коммунистом не по партийной принадлежности, а по убеждению и образу жизни. Вот и получилось, что он оказался неугоден как советским, так и буржуазным идеологам.