Посмертные Мытарства - Анастасия Боронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше оставаться на месте было бессмысленно, так что одинокая душа послушника двинулась в путь.
Шёл он три дня, как ему показалось, поскольку тусклое солнце уже трижды поднималось и опускалось за горизонт. Обычной человеческой усталости при этом он не чувствовал, равно как и жажды с голодом. Казалось, что душа его могла бесконечно брести по этим унылым просторам, где день чередовался с ночью, но больше ничего при этом не менялось. Его шаги глухо отдавались в дорожной пыли, его ступни размеренно переступали, но он уже давно заметил, что прогресса при этом никакого не было. Горы, словно мрачные безликие близнецы, монотонно повторялись изо дня в день, и дорога делала повороты, похожие друг на друга как две капли воды. При этом не все горы были одинаковы: пейзаж выглядел так, будто некий бездарный дизайнер создал пару десятков моделей этих гор, а затем расставил их одну за другой без строгой последовательности. Так что вскоре Никодим уже наизусть выучил форму, размер и внешний вид каждой горы. Если бы присвоить каждой из них особенное имя, то эти имена чередовались бы по пути сотнями раз.
– Мои земные грехи! – ворчал про себя измотанный послушник. – Да разве возможно столько нагрешить? Это ж никакой жизни не хватит, а ведь я умер таким молодым! Этот чёрт меня совсем заморочил – всё это его проделки!
И вспоминалась ему прожитая жизнь, вся как на ладони, от колыбели и до самой смерти – смерти, которая застала его врасплох, едва ему исполнилось тридцать три года. И всего-то одной недели жизни не хватило ему для принятия монашеского пострига. Подвязался он послушником в одном из мужских Подмосковных монастырей, где дружная братия трудилась во имя спасения душ. Никодим пришёл в монастырь совсем молодым – в двадцать пять лет. Пришёл не сразу и не целенаправленно, а остался там, так сказать, за неимением лучшего пристанища в жизни. По профессии он был плотником и неплохо работал с деревом, особенно нравилось ему браться за заказы по изготовлению церковных иконостасов, так однажды и оказался он в монастыре, где впоследствии провёл семь долгих лет. Хозяйство там было большое, сильные рабочие руки требовались всегда, да и работы хватало. Так что без дела сидеть не приходилось. А так как семьи у Никодима не осталось и запросы были скромные, то на себя заработка хватало, а порой он работал и за простую кормёжку. Так и прилепился к братии, постепенно пересмотрев смысл жизни, да и прочие свои взгляды, и принял решение окончательно уйти в монахи.
И теперь, под конец третьего дня, Никодим уже продолжал переставлять ноги из чистого упрямства, ибо сидеть без движения в этом мрачном месте ему казалось вовсе невозможным. Он уже отчаялся увидеть хоть что-то ещё, кроме сменяющих друг друга повторяющихся гор, когда на четвёртое «утро» наконец случилось то, о чём он так страстно мечтал, – изменилось всё и сразу.
Глава 2
Никодим вдруг ощутил в душе небывалую радость и спокойствие. Если бы можно было сравнить его состояние с живой природой, то это было похоже на яркий весенний день, когда птицы громко щебечут и солнышко весело пригревает промёрзлую почву, первые цветы распускаются и весело звенят ручьи, так что повсюду видно и слышно одну только радость – радость пробуждения от долгой холодной зимы. Это чувство и все эти образы пронеслись перед его мысленным взором и продлились всего секунд девять, не больше, а затем всё в его душе снова стихло и, казалось, замерло.
Но вот за очередным безликим поворотом пыльной дороги показалась вдруг, как из-под земли выросла, широкая зелёная поляна, над которой ярко сияло солнце вместо надоевших до смерти свинцовых туч. Отсюда больше не было видно уродливых горластых птиц, и горы наконец отступили, предоставив волю пушистому зелёному ковру раскатиться до самого горизонта. Вокруг росло также множество высоких деревьев с пышными кронами – всё в основном красноствольные сосны да берёзы, – так что свет и зелень своим обилием красок вначале прямо-таки ослепили утомлённого ходьбою Никодима. Не то чтобы он устал физически – нет, он ощущал в себе силы шагать так дальше месяцами, но духовно он был измождён однообразным пейзажем и криками противных птиц. Так что такая резкая смена декораций поразила его и взволновала до глубины души, и он сразу же выскочил на траву и побежал по ней, как радостный ребёнок.
Через несколько сотен шагов он заметил трёх людей, что сидели прямо на траве и мирно беседовали, попивая вино и закусывая жареным на костре мясом. По-видимому, у них был здесь настоящий пикник. Никодим нерешительно подошёл ближе и чуть не ахнул от ужаса и удивления: прямо перед ним сидели трое легендарных святых – Иоанн Креститель, Серафим Саровский и святая великомученица Варвара Илиопольская. Никодим медленно приблизился и пал на колени перед великой троицей. Тогда Иоанн, сидевший к нему ближе всех, повернулся и приветливо взмахнул рукою, как бы приглашая Никодима присоединиться к ним.
– А вот и наш новопреставленный послушник Никодим пожаловал! Давненько мы тебя здесь ждём! Добро пожаловать! Добро пожаловать! – заговорил доброжелательным голосом батюшка Серафим.
– Милости просим к столу, мил человек! Окажи нам честь, откушай с нами! – добавил так же приветливо Иоанн. А святая Варвара просто смотрела и улыбалась ему своими добрыми глазами.
– Я… я… – замялся Никодим. – Здравствуйте, батюшки! Здравствуй, матушка! Что же, и вы тоже здесь? – совсем уж невпопад ляпнул он.
Иоанн с широкой улыбкой ответил ему:
– Ну, что же ты, Никодимушка! Такой дорогой гость не должен удивляться и смущаться нашему присутствию на этой ничейной земле! Три дня назад нам стало известно, что по воле Божьей преставился выдающийся подвижник одного из прославленных монастырей, и мы немедленно выдвинулись в путь, чтобы лично засвидетельствовать ему наше почтение и выразить вселенскую радость по поводу этого знаменательного события! – И все трое встали и дружно поклонились до земли молодому ошарашенному послушнику, который и постриг-то принять ещё не успел. – И мы просим тебя оказать нам честь отобедать за нашим скромным столом!
Никодим тогда ощутил некий странный укол совести внутри, словно некий стыд обжёг его абсурдностью всей этой ситуации, однако он не стал придавать этому большого значения, решив обо всём этом поразмыслить по крайней мере на сытый желудок. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что даже после долгих блужданий есть ему не хочется, но покорно уселся на изумрудную траву. Ему сразу же протянули огромный бараний окорок и налили полную чашу первосортного красного вина. Первые несколько минут на поляне раздавалось лишь громкое чавканье и звуки дружно опустошаемых стаканов с вином, затем ему налили ещё вина и ещё, подвинули ближе целое блюдо со свежеиспечённым хлебом и оладьями. Никодим съел и это всё. Его благодетели обрадовались такому аппетиту нового гостя и, знай, подливали да нахваливали, как хорошо поесть с долгого пути, да и сами не отставали от него. Даже святая Варвара уписывала за обе щёки уже третью порцию баранины, хотя по всем законам природы у такой хрупкой женщины уже давно должно было случиться несварение желудка. После пятого бокала вина Никодим всё ещё не чувствовал себя ни сытым, ни пьяным, однако есть и пить он уже больше не мог. По земным меркам его желудок сейчас просто разорвался бы от количества набитой в него пищи. Тогда послушник вежливо поблагодарил хозяев за хлеб-соль и спросил Иоанна просто для того, чтобы хоть как-то завязать разговор:
– В этом мире, должно быть, посты упразднены? Ибо нам из древней истории Священного Писания доподлинно известно о крайней строгости отца Иоанна в отношении приёма пищи, а вы меня столь щедро накормили, что я, кажется, сейчас лопну!
Все трое дружно рассмеялись такому нелепому, по их мнению, вопросу. Ответил сам Иоанн Креститель:
– В этом мире уже нет надобности в постах – умеренность нужна только для воспитания душ алчных смертных! Время голоданий и молитв заканчивается вместе с отмеренным сроком земной жизни. За этой чертой исправляться уже поздно!
– Да, здесь уже мы берём от жизни всё! – несколько некстати добавил отец Серафим.
Никодим с удивлением воззрился на него, затем обрадовался этой вести, но другая мысль тут же омрачила его смущённый разум, и он сказал:
– Как хорошо, что вы меня здесь встретили, батюшки! Наконец-то я могу расспросить надёжных людей о том, куда мне идти и что делать! Знаете, там, за этими деревьями, осталась горная пустыня. Я шёл по ней целых три дня, а в самом начале мне встретился бес-обманщик, который прикидывался моим другом, а сам хотел заманить в ловушку. Он выглядел как погорелец и был совсем лыс, весь в лохмотьях.
– Погорелец! – закивал Иоанн. – Он всех вновь прибывших путников так смущает! Подлавливает простаков и морочит им голову! Ты молодец, что не попался!