#ДетиСети. Повесть-репортаж о первом поколении, выросшем в Интернете - Серж Брусов

P. S. Мат, наверное, лучше вообще убери. В художественной литературе он пока ещё дико смотрится. Особенно в таком количестве.

По дороге

– Я не хочу говорить об этом… – Вэл резко прервал завязавшуюся было беседу, как только речь зашла о самоубийстве Киры. Он убрал за ухо упавшую на лоб прядь светлых волос, в очередной раз вызвав у меня ассоциации с Куртом Кобэйном, и отвернулся к окну, ловя взглядом проносившиеся мимо столбы электросети и на автомате вращая в левой руке ярко-зеленый спиннер. Мы уже полтора часа ехали на скоростном поезде из Москвы в Петербург, а погода, несмотря на заявления синоптиков, лишь ухудшалась. По стеклу скользили удлиняющиеся водяные струйки, небо кучковалось тяжелой мокрой ватой, а деревья сильно раскачивались под шквальным ветром.

– Да, этот вопрос ща явно не в тему, – вполголоса произнесла сидевшая слева от Вэла Саша, скрестив руки на груди и выразительно с упреком посмотрев на меня.

Саша – моя двоюродная сестра. Вэл – её парень. Его настоящее имя – Валентин, но я ни разу не слышал, чтобы Саша когда-нибудь его так называла. Подростки… В этом возрасте хочется казаться крутым, проявляя свою крутость множеством всевозможных способов, и имя, произносимое на западный манер, конечно, один из них. Удивительно, что сама Саша ещё не просила называть её Алекс или как-нибудь в этом духе. Ей семнадцать, полтора месяца назад она закончила школу, пару недель как поступила в университет, а сейчас, в середине августа, собиралась наконец отдохнуть от суеты, вызванной сменой академических этапов.

Про Вэла я не могу сказать почти ничего. Со слов сестры мне известно, что ему восемнадцать, школу он окончил год назад, но в настоящее время нигде не учился и не работал. Деньги, однако, у парня явно имелись – билет на поезд для себя и Саши он купил сам, отказавшись от моих услуг в этой области. Мы впервые встретились с ним два часа назад на Ленинградском вокзале и с тех пор перебросились лишь парой реплик. Недавно у нас вроде бы завязался короткий диалог, очень быстро прервавшийся после моего вопроса о Кире – девушке из их компании, в конце весны найденной около собственного подъезда со следами падения с большой высоты.

– Тут есть вайфай? – спросила Саша, достав из рюкзака планшет и быстро тыкая пальцами в экран. Ни я, ни Вэл не поняли, к кому именно был обращен вопрос девушки, поэтому сначала мы молча переглянулись несколько раз, а затем одновременно заговорили:

– Да вроде долж…

– Нет наверн…

Одна из тех неловких ситуаций, которые происходят, когда оба собеседника сначала перебивают друг друга, а затем также синхронно уступают слово.

– Должен быть, – сказал Вэл после небольшой паузы, уставившись в экран своего телефона.

– Мы не в бизнес-классе, – ответил я. – Там точно есть, здесь – не знаю.

Немного обо мне. Совсем немного, потому что моя фигура в этой истории не играет почти никакой роли. По-хорошему, и рассказана-то она должна быть от третьего лица, об одном из героев, без всякого участия в ней самого рассказчика. В некоторых моментах, однако, мое присутствие проявлялось несколько активнее, чем просто стороннее наблюдение, поэтому я и решил оставить «себя» в повествовании. Итак, я на десяток лет старше своей двоюродной сестры, я женат, кое-где работаю и даже где-то живу. Пожалуй, для начала этих сведений обо мне вполне достаточно, ибо в целом моя роль здесь – это глаза и уши. Органы чувств, через которые вы имеете возможность наблюдать за тем, что видел и слышал я.

В данный момент мы – Я, Саша и Вэл – занимали три места вокруг стола в вагоне «Сапсана», мчавшемся на северо-запад со скоростью в 250 километров в час. Саша и Вэл сидели напротив меня, а место рядом со мной было занято пожилым дедушкой, следовавшим в составе испано-говорящей туристической группы. Он молча смотрел в окно и никак не реагировал на наши реплики, давая повод думать, что совсем нас не понимает.

Моя сестра и её парень казались мне очень похожими друг на друга внешне. Дело было в прическах: Вэл, как я уже упомянул, носил длинные светлые волосы в стиле Курта Кобэйна, а Саша – темное каре почти такой же длины. Сейчас, одинаково «залипнув» в гаджетах, ребята напоминали мне фотоснимок и его негатив, расположенные рядом друг с другом. У Саши был пирсинг в правой ноздре, татуировка в виде альбатроса на внутренней стороне левого предплечья (почти у запястья) и футболка с изображением какой-то модной группы. Несмотря на все эти элементы, в прошлом десятилетии вполне себе считавшиеся атрибутами определенных молодежных субкультур, моя двоюродная сестра не относила себя к каким-либо течениям, движениям, категориям, неизменно отвечая, что «так давно уже никто не рассуждает», да и вообще, мол, «сейчас всё смешалось в кучу». Вэл, внешне напоминавший одновременно и типичного адепта гранжа из девяностых, в клетчатой рубашке поверх футболки с каким-то психоделическим принтом, и какого-то современного модника в узких подвернутых штанах, а слушающий при этом, по словам Саши, предпочтительно трэп, клауд рэп и прочие трендовые ответвления хип-хопа, только подтверждал её слова.

Наверное, стоит несколько вернуться назад во времени, чтобы объяснить, как так получилось, что мы втроем поехали в Питер, зачем именно мы направлялись в славный город на Неве, да и вообще рассказать, с чего всё это началось и расставить все точки над «ё».

* * *

ТОЧКИ НАД «Ё» И ВЕЧНОЕ ПОВТОРЕНИЕ

Недели, кажется, за три до этой поездки со мной связалась тётя – мама Саши. Просила приехать для очень важного разговора. Мне всегда интересно, когда люди говорят о чем-то таком, очень важном, и поэтому уже через пару часов я подходил к их панельному дому в спальном районе на Юге Москвы. Дело было в субботу в самой середине лета, подземка дышала относительно свободно от душных людских масс, и вся дорога пролетела незаметно под привычное погружение в воды вай-фая, с недавних пор затопившего все тоннели столичного метро.

Моей тете чуть за сорок, и она архитектор. Работает вместе с мужем в какой-то строительной компании. Это всё, что я могу в двух словах сказать о ней. Да и эта информация, честно говоря, особой ценности не представляет, но раз уж так повелось, что, вводя какой-либо новый персонаж в рассказ, нужно обязательно что-нибудь о нем сообщить, то, пожалуй, этого будет достаточно. Ну, ещё, может быть, то, что они с мужем проводят очень много времени на работе, нередко посвящая ей и выходные. Дочь в это самое время, надо полагать, посвящена сама себе. Не знаю, хорошо это или плохо – не мне судить.

Мы с двоюродной сестрой отлично ладили, когда она была совсем маленькой, ещё до её учебы в школе и до моей – в институте. Я развлекал её играми, беготней, прятками и всей это милой детской ерундой. Потом я поступил в университет, видеться мы стали реже, но по-прежнему оставались на связи – время от времени пересекались на больших семейных мероприятиях. Надо сказать, что в этот период я крайне мало интересовался жизнью Саши – был слишком увлечен бурной рекой событий собственного студенчества. Да и у неё, насколько я понимал из её редких рассказов, тогда происходило не очень-то много интересного. Всё изменилось пару лет назад – у Саши появилась постоянная компания друзей-тинейджеров, с которыми девушка проводила практически всё свободное время. Теперь уже она была не слишком заинтересована в семейных сборищах и крайне неохотно делилась какими-либо подробностями о своей компании, если я её об этом спрашивал. Я же окончил институт, устроился на работу, социальная активность собственной жизни заметно снизилась, и теперь мне действительно было искренне любопытно, чем живет двоюродная сестра. К сожалению, фазы нашего взаимного интереса друг к другу снова не совпали. Последний раз мы виделись как раз года два назад на юбилее дедушки – перекинулись всего парой слов.

Тетя приветливо встретила меня на лестничной площадке сразу за открывшимися дверями лифта и проводила в квартиру, пригласив на кухню. Кроме неё дома никого не оказалось. На газовой плите закипал чайник – обычный, металлический. Тетя говорила, что терпеть не может кипяток из электрочайника. Якобы у него был совсем другой вкус. Я существенного различия не замечал, но допускал, что это вполне может быть правдой, не подвластной моим языковым рецепторам.

– Пакетированный будешь? – извиняясь, спросила она. – Чай забыла купить…

Я ответил, что без проблем попью «пакетированный», в который раз обратив внимание на то, что тетя даже «чаем» -то этот напиток не считала, называя так только хороший развесной продукт, непременно китайский. Она бросила в кружки по пакетику с желтой биркой и залила интенсивно испаряющейся водой. Мы сделали по паре глотков, молча смотря в окно. Вид открывался на футбольную «коробку», где гоняли мяч десятка полтора взрослых мужиков. Несколько мальчишек лет десяти смотрели за игрой из-за железной сетки-ограждения, ещё кто-то перепасовывался неподалеку.