Пятеро в лодке, не считая седьмых - Евгений Лукин

Он замолчал и строго оглядел присутствующих. Электрик Альбастров цинично улыбался. Шерхебель с Намазовым были приятно ошеломлены. Что касается Афанасия Филимошина, то он завороженно кивал, с восторгом глядя на Чертослепова. Вот теперь он понимал все.

- А раньше ты об этом сказать не мог? - укоризненно молвил Намазов.

- Не мог, - стремительно садясь, ответил Чертослепов и опять не солгал. Как, интересно, он мог бы сказать об этом раньше, если минуту назад он и сам этого не знал.

- А что? - повеселев, проговорил Шерхебель. - Отчалим утречком, выгребем за косу, запустим мотор...

Замдиректора пришел в ужас.

- Мотор? Какой мотор?

Шерхебель удивился.

- Могу достать японский, - сообщил он. - Такой, знаете, водомет: с одной стороны дыра, с другой - отверстие. Никто даже и не подумает...

- Никаких моторов, - процедил замдиректора, глядя снабженцу в глаза. Если уж гребное устройство вызвало у капитана Седьмых определенные сомнения, то что говорить об устройстве с мотором!

- Но отрапортовать в письменном виде! - вскричал Намазов. - И немедля, сейчас!..

Тут же и отрапортовали. В том смысле, что, мол, и впредь готовы служить пропаганде гребного спорта. Чертослепов не возражал. Бумага представлялась ему совершенно безвредной. В крайнем случае, в верхах недоуменно пожмут плечами.

Поэтому, когда машинистка принесла ему перепечатанный рапорт, он дал ему ход, не читая. А зря. То ли загляделась на кого-то машинистка, то ли заговорилась, но только, печатая время прибытия гребного устройства к пристани Баклужино, она отбила совершенно нелепую цифру - 1237. Тот самый год, когда победоносные тумены Батыя форсировали великую реку Итиль.

И в этом-то страшном виде, снабженная подписью директора, печатью и порядковым номером, бумага пошла в верха.

4

Впоследствии электрик Альбастров будет клясться и целовать крест на том, что видел капитана Седьмых в толпе машущих платочками, но никто ему, конечно, не поверит.

Истово, хотя и вразброд шлепали весла. В осенней волжской воде шуршали и брякали льдышки, именуемые шугой.

- Раз-два, взяли!.. - вполголоса, интимно приговаривал Шерхебель. Выгребем за косу, а там нас возьмут на буксир из рыбнадзора, я уже с ними договорился...

Командор Чертослепов уронил мотнувшиеся в уключинах весла и схватился за сердце.

- Вы с ума сошли! - зашипел на него Намазов. - Гребите, на нас смотрят!..

С превеликим трудом они перегребли стрежень и, заслоненные от города песчаной косой, в изнеможении бросили весла.

- Черт с тобой... - слабым голосом проговорил одумавшийся к тому времени Чертослепов. - Где он, этот твой буксир?

- Йех! - изумленно пробасил Афанасий, единственный не задохнувшийся член экипажа. - Впереди-то что делается!

Все оглянулись. Навстречу лодке и навстречу течению по левому рукаву великой реки вздымался, громоздился и наплывал знаменитый волжский туман. Берега подернуло мутью, впереди клубилось сплошное молоко.

- Кранты вашему буксиру! - бестактный, как и все электрики, подытожил Альбастров. - В такую погоду не то что рыбнадзор - браконьера на стрежень не выгонишь!

- Так а я могу грести! - обрадованно предложил Афанасий.

Он в самом деле взялся за весла и десятком богатырских гребков окончательно загнал лодку в туман.

- Афоня, прекрати! - закричал Чертослепов. - Не дай бог перевернемся!

Вдоль бортов шуршала шуга, вокруг беззвучно вздувались и опадали белые полупрозрачные холмы. Слева туман напоминал кисею, справа простыню.

- Как бы нам Баклужино не просмотреть... - озабоченно пробормотал Шерхебель. - Унесет в Каспий...

Командор Чертослепов издал странный звук - словно его ударили под дых. В многослойной марле тумана ему померещилось нежное бежевое пятно, и воображение командора мгновенно дорисовало страшную картину: по воде, аки посуху, пристально поглядывая на гребное устройство, шествует с блокнотом наготове капитан Седьмых... Но такого, конечно, быть никак не могло, и дальнейшие события покажут это со всей очевидностью.

- Хватит рассиживаться, товарищи! - нервно приказал Чертослепов. Выгребаем к берегу!

- К какому берегу? Где вы видите берег?

- А вот выгребем - тогда и увидим!

Кисея слева становилась все прозрачнее, и вскоре там проглянула полоска земли.

- Странно, - всматриваясь, сказал Намазов. - Конная милиция. Откуда? Вроде бы не сезон...

- Кого-то ловят, наверное, - предположил Шерхебель.

- Да прекратите вы ваши шуточки! - взвизгнул Чертослепов - и осекся. Кисея взметнулась, явив с исключительной резкостью берег и остановившихся при виде лодки всадников. Кривые сабли, кожаные панцири, хворостяные щиты... Темные, косо подпертые крепкими скулами глаза с интересом смотрели на приближающееся гребное устройство.

5

Туман над великой рекой Итиль истаял. Не знающий поражений полководец, несколько скособочась (последствия давнего ранения в позвоночник), сидел в высоком седле и одним глазом следил за ходом переправы. Другого у него не было - вытек лет двадцать назад от сабельного удара. Правая рука полководца с перерубленным еще в юности сухожилием была скрючена и не разгибалась.

Прибежал толмач и доложил, что захватили какую-то странную ладью с какими-то странными гребцами. Привести? Не знающий поражений полководец утвердительно наклонил неоднократно пробитую в боях голову.

Пленников заставили проползти до полководца на коленях. Руки у членов экипажа были связаны за спиной сыромятными ремнями, а рты заткнуты их же собственными головными уборами.

Полководец шевельнул обрубком мизинца, и толмач, поколебавшись, с кого начать, выдернул кляп изо рта Намазова.

- Мин татарча! Мин татарча! - отчаянно закричал врио завРИО, резко подаваясь головой к копытам отпрянувшего иноходца.

Татары удивленно уставились на пленника, потом - вопросительно - на предводителя.

- Помощником толмача, - определил тот, презрительно скривив рваную сызмальства пасть.

Дрожащего Намазова развязали, подняли на ноги и в знак милости набросили ему на плечи совсем худой халатишко.

Затем решили выслушать Чертослепова.

- Граждане каскадеры! - в бешенстве завопил замдиректора, безуспешно пытаясь подняться с колен. - Имейте в виду, даром вам это не пройдет! Вы все на этом погорите!

Озадаченный толмач снова заправил кляп в рот Чертослепова и почесал в затылке. Услышанное сильно напоминало непереводимую игру слов. Он все-таки попробовал перевести и, видимо, сделал это не лучшим образом, ибо единственный глаз полководца свирепо вытаращился, а сабельный шрам поперек лица налился кровью.

- Кто? Я погорю? - прохрипел полководец, оскалив остатки зубов, оставшиеся после прямого попадания из пращи. - Это вы у меня в два счета погорите, морды славянские!