Джентльмены неудачи - Мария Жукова-Гладкова

Но Вадим все равно обвинил его в том, что он не может контролировать свой регион. Понятно: обвинил в пылу ссоры. Вадим вообще человек горячий и импульсивный, хотя и чисто русский. Но у всех этих «афганцев» что-то с головой. Теперь же делом чести для Ивана Захаровича было – показать Вадиму, что регион он контролирует и делает тут, что хочет. По его приказу в тюрьму сажают, по его приказу обвинения снимают.

– Ну-ка, Виталя, свяжись с нашим подполковником, – велел Иван Захарович Лопоухому. – Спроси: хочет он дырку для новой звездочки прокрутить или как?

Ни Иван Захарович, ни Виталя с Димой не сомневались в ответе прикормленного ими подполковника. И вообще, тот уже давно работал не за звездочки, а за портреты лысого американского президента, регулярно получаемые им от Ивана Захаровича за выполнение поручений Сухорукова.

Подполковник только уточнил, какую статью Иван Захарович желает впаять сибирскому гостю.

– На твое усмотрение, – ответил Сухоруков. – Но так, чтоб потом ее можно было легко снять.

– Сделаем в лучшем виде, – последовал ответ.

Немецкий барон Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф с большим наслаждением вдохнул сырой питерский воздух. Наконец-то он в России!

За барьерами таможенного контроля его ждала Светка Ковальчук, рыжая бестия, депутатская дочка. Поцеловала так, что барон аж глазами завертел по сторонам. Что о них подумают? Так целоваться благовоспитанный барон мог себе позволить только в интимной обстановке, но никак не в международном аэропорту. Однако народ не обращал на них никакого внимания, если не считать таксистов, но те преследовали свои цели.

– Я на колесах, – сказала Светка, облизываясь. В ее глазах горел огонь страсти.

«Ведь изнасилует же меня в машине, – подумал Отто Дитрих. – Не дотерпит до гостиницы». Хотя зачем он сюда приехал? Он приехал из-за русских женщин, ну, и делать бизнес, конечно.

Глава 1

Я позвонила Пашке – своему оператору – без четверти двенадцать, считая, что часа на раскачку ему должно хватить. Сказала, когда буду, и велела стоять у парадного во всеоружии, то есть с телекамерой. Не забыть паспорт: мы сегодня в очередной раз идем снимать в «Кресты».

На всякий случай перезвонила любимому оператору через пятнадцать минут, чтобы удостовериться, встал он или нет. А то ведь сегодня суббота, мается он, сердешный, после вчерашнего. Хотя Пашка независимо от дня недели мается после очередного вчерашнего… Но в субботу, как правило, он страдает больше обычного. Как, впрочем, и в воскресенье.

Пашка меня обматерил: он порезался во время бритья, услышав мой очередной звонок. Но ему не привыкать: сколько я его знаю, он или с трехдневной щетиной на щеках, или порезавшийся.

Без пятнадцати час я притормозила у его подъезда. Пашка сидел на лавочке рядом с двумя бабульками и пил пиво. Бабульки давали ему ЦУ – что следует снимать и в каком ракурсе. По-моему, мнение народа до оператора в субботу с утра доходило с большим трудом. Хотя, какое утро – некоторые люди уже обедают.

– Для тебя специально взяла, – сказала я, кивая на заднее сиденье, где лежали две бутылки пива.

– Ничего, не пропадет, – заметил оператор, выкладывая рядом закупленные им самим бутылки. – На обратном пути.

Машину, как и обычно, я поставила на улице Михайлова, и мы с Пашкой тронулись в сторону КПП – единственного входа в «Кресты», через который заходят люди. Есть еще двое ворот, но они только для автотранспорта.

Оказавшись на тротуаре, я на мгновение закрыла глаза. Все вокруг заливал яркий солнечный свет. Апрельское солнышко приятно грело. Скоро можно будет загорать. Люблю весенний загар. У Петропавловки уже стоят люди – как и обычно, в газетах появились фотографии первых загорающих. Мы тоже поместили репортаж в нашем еженедельнике, да и на канале что-то прошло на тему весеннего загара. Не могли же мы остаться в стороне от городских событий?

Но я работаю криминальным обозревателем. Поэтому о загорающих писала и снимала не я. Вот если бы на пляже у Петропавловки началась стрельба, ну или хотя бы просто помер кто-то из гостей города, услышав пушечный выстрел, возвещающий о наступлении полудня, – тогда точно послали бы меня. А сейчас я иду выполнять очередное задание холдинга по своей тематике. Правда, не только холдинга…

Сегодня в «Крестах» играют в КВН.

– Слушай, а может, по Арсенальной прогуляемся? – предложил Пашка. – Время есть. Окрестности поснимаем. Ты же давно вроде хотела.

Я кивнула. Пусть будет съемка прилегающей к «Крестам» территории, так называемая «панорамка». Мало ли когда потребуется вставить в какой-то репортаж, а времени снимать не окажется. Или погода выдастся не та, или еще что-то… Сегодня же так ярко светит солнце! И Нева не выглядит мрачной. Лед уже сошел, так что в случае необходимости съемка сойдет и за летнюю.

Мы прошли обратно, к площади Ленина, и съемку начали оттуда. Из ЗАГСа – углового здания – вышли четверо, двое мужчин и две женщины лет по пятьдесят. Все радостно улыбались, одна из женщин держала в руках небольшой букет цветов. Я тоже улыбнулась. Любовь приходит в любом возрасте. Вот только я сейчас одна… С моим последним мужчиной (мужчинами? Ящера считать, или как?) мы расстались, а никого другого я пока не нашла. Да и, признаться, искать особо некогда: все бегаю, собирая фактуру для очередного репортажа, жить-то как-то надо, а рассчитывать больше не на кого: родители – пенсионеры, я сама им помогаю. Я живу одна, вернее, с котом Василием, страшным обжорой и дебоширом. Да и, признаться, после Сереги и Славика никакой «любви» мне не хочется. Эти двое хорошо постарались, чтобы я долго не могла посмотреть ни на одного мужчину как на мужчину. Алкоголик Пашка – другое дело, как и коллеги по работе, как и Иван Захарович Сухоруков, наш с Пашкой покровитель, на которого я в некоторой степени тружусь; как и его «мальчики», один из которых заявил, что лучше пойдет на каторгу, чем свяжется со мной как с женщиной. И почему мне так не везет с мужиками? С другой стороны, нельзя же иметь все. А у меня есть известность. Мои передачи на нашем канале имеют самый высокий рейтинг…

Две пары, видимо, новоиспеченные муж с женой и свидетели, загрузились в старенькую «шестерку» и уехали. Пашка все заснял, и мы с ним пошли дальше. У школы с криками носились дети. Я посмотрела на часы. Полвторого. Уроки закончились. Завтра выходной. Конечно, у детей радость. Но их веселый гул скоро остался позади. Дальше на Арсенальной набережной расположены здания совсем другого предназначения. Запертые в них люди уже давно забыли о радости…

Иногда мне даже кажется, что тут какая-то особая аура. Неоднократно приезжая в «Кресты», чтобы взять интервью или подготовить репортаж о каком-то мероприятии, проводимом в следственном изоляторе, я ощущала некую подавленность, какое-то гнетущее состояние… Отчаяние, боль, крушение надежд тысяч заключенных, кажется, слились в этом месте воедино и давят на тех, кто сюда приезжает. Но это – моя работа. И, признаться, мне всегда хотелось хоть как-то скрасить дни находящихся за забором людей, облегчить их участь, разнообразить этот ежедневный кошмар: камеры, допросы, бесконечные тюремные галереи с одинаковыми дверьми, прогулочный дворик. Одно и то же. Вчера, сегодня, завтра.

Мы с Пашкой перешли улицу Михайлова (машин на ней, как я заметила, прибавилось), и начались «Кресты», мрачное здание, вернее, группа зданий из красного кирпича, возведенных в девятнадцатом веке Антонием Томишко.

Я подняла голову. Как и обычно, к решеткам камер приникли лица. Ребята смотрят на волю, на солнце, заливающее Арсенальную набережную. Как, наверное, сейчас жарко в камерах… Может, и Серега со Славиком поглядывают вниз, ожидая моего появления. Они же явно знают про КВН, хотя в игре участвуют только осужденные из отряда хозобслуги, а Серега со Славиком находятся под следствием. Для подследственных ни игр, ни концертов не проводится.

Мы с оператором направились ко входу в следственный изолятор. Представитель пресс-службы ГУИН, делавший нам с Пашкой аккредитацию, должен был подойти без пятнадцати два. У нас осталось еще минут десять. Выпить, что ли, лимонад в уличном кафе, расположенном у входа в зал приема передач? Вообще-то, все пластиковые стульчики заняты. Зайти в зал?

– Паш, пойдем, народ поснимаем, – я кивнула в сторону нужной двери. – Будет еще одна «панорамка».

В зале, как и обычно, стоял гул. Передачки принимают и в субботу, и женщины стояли в очередях к заветным окошкам, чтобы переслать своим родным и любимым продукты и вещи. Отметила, что несколько человек держат в руках наш еженедельник. Мне всегда приятно видеть людей, читающих мои статьи.

Мои темы в некотором роде фильтрует наш с Пашкой покровитель, Иван Захарович, объявивший меня своим пресс-атташе. Но, конечно, работаю я и с органами, и с ГУИНом, везде имею консультантов, своих друзей и знакомых стараюсь представлять в выгодном для них свете, Хотя бы для того, чтобы начальство их не только не ругало, но и хвалило за самоотверженный труд. В общем, кручусь, как могу. А иногда и через «не могу».