Убийство в Чесапикском заливе - Дэвид Осборн

— Поторопись, Мэри. Ты ведь не хочешь опоздать, правда?

Мэри вздрогнула от неожиданности. Она уже готова была закричать, но не закричала, потому что, обернувшись, увидела хорошо знакомого ей человека.

Девочка перевела дух и улыбнулась, помотав головой. Чувствуя себя в безопасности, она потянулась к веревкам. Убийца у нее за спиной тоже не медлил. Одно уверенное движение — и вот уже конец одной из веревок обвил шею девочки кольцом. Колено убийцы безжалостно уперлось ей в спину, петля затянулась и сдавила горло бедняжки.

Смерть от удушения наступает быстро. Мгновение крайнего удивления и мучительной боли, потом животный страх, попытка освободиться от веревки и, наконец, отчаянная паника, когда в легких кончается воздух. Сознание полной беспомощности. Ужасающий шум в голове — и кромешная тьма.

Когда хрупкое тельце девочки обмякло, убийца еще раз обмотал шею своей жертвы веревкой, потом приподнял и спихнул с балкона.

Веревка при этом туго натянулась, но выдержала — она оказалась достаточно прочной.

Прозвонил колокол. Очень внятно, но всего один раз.

Пансионерки в зале для занятий кинулись складывать книжки, и никому из них не показалось странным, что колокол прозвонил всего один раз. Они воспринимали Мэри как нечто «чужеродное», чему нет и никогда не будет места в их среде. Позвонить в колокол всего один раз, считали они, вполне в ее духе.

А кое-кто не преминул с усмешкой заметить, мол, видно, теперь Мэри так и будет все время дежурить.

Однако это предположение не оправдалось.

Глава 1

Я узнала о случившемся на следующий день и, разумеется, лишь в общих чертах. Подробности же этой ужасной трагедии выявились значительно позже. Утром мне позвонила моя дочь Джоанна из своей конторы в центре Манхэттена. Она состоит компаньоном одной из крупных адвокатских фирм, занимающей три верхних этажа в сорокаэтажной стеклянной башне.

— Мама?

— Да, — ответила я сквозь дрему. Шторы у меня в спальне были задернуты, преграждая путь утреннему свету, рвавшемуся в окна вместе с неумолчным шумом Нью-Йорка, — я живу в восточной части Манхэттена. Мне не без труда удалось разглядеть стрелки моего будильника на столике возле кровати. Было начало девятого.

Едва услышав в трубке голос Джоанны, я сразу же поняла, что речь пойдет о ком-то из моих внуков — Кристофере или Нэнси.

— Что случилось? — спросила я.

— Подробности мне пока неизвестны. Дело в том, что перед самым моим уходом позвонила Эллен Морни… Нет, с Нэнси все в порядке. Морни подтвердила, что она в полном порядке, только немного расстроена.

Моя дочь имеет обыкновение порой изъясняться расплывчато, совсем в несвойственной профессионалу-юристу манере.

— Чем ты расстроена, Джоанна? — спросила я, с трудом поборов нахлынувшее раздражение.

— Понимаешь, у них в школе случилось нечто ужасное.

Джоанна умолкла.

— Бога ради, — взорвалась я, — что именно?

— Церковный балкон, знаешь? Так вот, какая-то девочка упала с балкона и удушилась. Одна из новеньких.

Ее слова ошеломили меня.

— Удушилась?!

— Да, колокольной веревкой.

Я стала судорожно вспоминать. В обычные дни к вечерне звонят в семь часов, сразу после занятий, перед ужином.

— Когда это случилось? Вчера вечером?

— Да. Насколько я поняла, эта девочка должна была звонить в колокол, но, видимо, запуталась в веревках и каким-то образом упала с балкона. Ты помнишь эти веревки?

О, разумеется. Когда-то мне, — как потом моей дочери, а теперь Нэнси, — довольно часто выпадала обязанность звонить в колокол.

— Морни говорит, что Нэнси дружила с этой девочкой. Кажется, ее звали Мэри.

— Мэри Хьюз?

— Кажется, так. Да, Хьюз. Я пока не говорила с Нэнси и не могу утверждать с полной уверенностью, но думаю, что речь идет именно о ней.

Внучка в нескольких письмах упоминала о какой-то Мэри Хьюз, девочке из бедной семьи, которая принята в школу на казенный счет и потому постоянно подвергается насмешкам со стороны своих соучениц.

Я сразу же догадалась, чем вызван звонок дочери. Мне стало это ясно, как только она упомянула о «Брайдз Холле». За многие годы у меня выработалось определенное чутье на ее звонки. Я — человек свободной профессии, фотожурналист.

В субботу утром мне предстояло снимать репортаж о соревнованиях планеристов в Виргинии, неподалеку от Франт-Рояла — это у подножия Голубых гор. Впрочем, не просто снимать соревнования, но и самой в них участвовать, потому что с некоторых пор я занимаюсь планерным спортом. Джоанна позвонила в четверг, а я намеревалась отправиться в Виргинию в пятницу утром. В «Брайдз Холл» мне было по пути, и Джоанна это знала.

— Поскольку ты все равно собираешься в те края, я подумала, что тебе, быть может, захочется заодно проверить, как там Нэнси.

— Если ты беспокоишься, я могу выехать уже сегодня, — сказала я. — Переночую в школе, а в пятницу прямо оттуда поеду в Виргинию.

— Ой, правда, мамочка?! — обрадовалась Джоанна, зная наперед, что я скажу: ну, конечно.

Повесив трубку, я немного полежала в постели, раздумывая над тем, как ловко меня заарканили, и не зная, следует мне возмущаться по этому поводу или нет. Подобно большинству современных женщин, моя горячо любимая дочь, благослови ее Господь, так и не решила до сих пор, что для нее важнее — дети или работа. В отличие от меня, ей вовсе не обязательно работать — ее муж, тоже адвокат, зарабатывает достаточно для того, чтобы любая женщина могла удовлетворить все свои мало-мальски разумные потребности. Но Джоанна любит свою работу, не мыслит жизни без нее и уже давно нашла идеальный выход из положения. Это — я. Следуя типично женской логике, она внушила себе, что если ее дети находятся со мной, то они как бы остаются при ней. И вот каждое лето я беру Кристофера и Нэнси, которым соответственно девять и тринадцать лет, и отправляюсь с ними на остров Марты, в Эдгартаун, где у меня свой дом — прелестный особнячок XVIII века, в котором мы с Джорджем прожили без малого двадцать пять счастливых лет нашего супружества и который остался мне в наследство после его смерти одиннадцать лет назад. Кроме того, я оказываюсь под рукой всякий раз, — а это случается довольно часто, — когда дочери и зятю удается совместить свои планы и улизнуть в какую-нибудь деловую поездку подальше от шума и сутолоки Нью-Йорка. Друзья говорят, что благодаря этому, да еще своей работе, мне удается так долго сохранять молодость, и я надеюсь, что это действительно так. Как это ни прискорбно, мне уже далеко за пятьдесят. Но судя по вниманию, которым неизменно на протяжении многих лет меня окружают представители сильного пола, и по тому, сколько радости доставляет общение со мной моим внукам, я действительно кажусь моложе своих лет — да и не только внешне. Аэробика по методу Джейн Фонда и двухмильные пробежки через день помогают мне поддерживать достаточно хорошую форму, чтобы справиться с двумя юными непоседами.

Сделав зарядку, я приняла душ, высушила волосы и подумала, что следует зачесать их как-нибудь поэффектнее, чтобы не особенно бросались в глаза новые седые пряди. Затем повозилась с макияжем, камуфлируя мелкие морщинки вокруг глаз, подушилась своими любимыми духами и стала собираться в дорогу. Кстати, губной помадой я не пользуюсь.

Моим давним увлечением является воздухоплавание, но год назад кто-то уговорил меня заняться планеризмом. Я попробовала, и мне понравилось. Я налетала уже немало часов, и все же полет на воздушном шаре по-прежнему кажется мне больше похожим на «путешествие». К тому же, если вы занимаетесь воздушными съемками, делать это намного удобнее, находясь в сравнительно просторной и устойчивой корзине воздушного шара, нежели в тесной кабине планера.

У меня есть комбинезон на молнии (когда-то он был ярко-желтым, но уже изрядно выцвел) с множеством удобных карманов, который служит мне для обоих видов воздушного эскапизма. Его я упаковала в первую очередь вместе с кислородной маской, шлемом, перчатками, биноклем и двухметровым белым шарфом из чистого шелка, подаренным мне Джоанной на прошлое Рождество, запихнув все это в нейлоновую дорожную сумку.

Затем я собрала вторую сумку, уложив в нее оба свои фотоаппарата, запасные объективы, светофильтры и пленку, после чего вытащила самый добротный из своих чемоданов и принялась отбирать одежду для «Брайдз Холла». Я не сомневалась, что получу приглашение отобедать с Эллен Морни, директрисой, и кем-нибудь из ее сотрудников. На Восточном побережье даже в эту пору вечерами бывает прохладно, поэтому я решила захватить с собой щеголеватый костюм из легкого габардина. К нему я добавила джинсовую юбку и полосатое вязаное кашемировое платье с соответствующими поясами, а также несколько практичных блузок, кардиган и блейзер классического покроя, — в нем я буду ходить по территории кампуса. Затем надела фланелевые брюки, блузку и свитер, а ноги сунула в видавшие виды дешевые мокасины, в которых всегда вожу машину.