Человек среди религий. Сказки и размышления - Виктор Кротов

Впрочем, философичность не такое уж плохое качество среди прочих человеческих свойств, и многие из нас, опираясь на него, находят свой уверенный стиль бытия. Философичность очень полезна человеку – если не заменять ею философию, если не отгораживаться с её помощью от тайн и откровений жизни.

Здесь мы нащупываем основной смысл родства этих понятий и основной смысл их противопоставления. Философия должна ориентировать нас в главных жизненных решениях. Всё, что помогает нам в этом выборе и в движении по выбранным ориентирам, родственно ей. Всё, что препятствует, – антагонистично. И если философичность (под именем скептицизма, здравомыслия, ироничности и пр.) мешает философии вести нас к необходимому прорыву в постижении себя и мира, то дело философии – постараться преодолеть её.

Можно ли ориентироваться в тайне?

Каждый сам себе философ, но это не означает, что каждый должен ориентироваться исключительно сам по себе. Навыки ориентирования люди передают друг другу, как и всякие другие навыки, хотя всё нуждается в усвоении и освоении. Так складываются философские учения, и мы вольны выбирать то или иное среди них себе в помощники.

Есть у нас и другие, внутренние помощники (или руководители?) – наш разум и те главные чувства, которые живут в нашей душе. Именно они отзываются учениям и учителям, с которыми сводит нас судьба. Именно они позволяют различать нужные ориентиры и побуждают прислушиваться к ориентаторам. Многое в нашем ориентировании зависит от того, какие из чувств задают тон в нашем внутреннем мире.

Многое, хотя и не всё. Не всё (мы ещё коснёмся этого), хотя и многое.

Наш разум и наши чувства побуждают нас ориентироваться во взаимоотношениях с людьми, в социальном мироустройстве, в логических связях явлений и суждений, в этических проблемах, в осмыслении жизни через искусство, в собственных творческих возможностях. Мы как бы движемся одновременно в нескольких разных лабиринтах существования. Но одно из этих измерений жизни носит совершенно особый характер.

О внутренних переживаниях, относящихся к этой стороне жизни, мы говорим как о вере, или о чувстве веры.

Круг социальных традиций такого рода, общих переживаний, связывающих людей друг с другом и с неким высшим началом (с Высшим), мы называем религией.

Основная задача философии – помогать человеку ориентироваться в главном.

Основная задача религии – помогать человеку ориентироваться по отношению к Высшему.

Что это такое – Высшее? Может быть, у нас и не окажется оснований, чтобы воспользоваться этим словом? Что ж, тогда философское ориентирование должно честно привести нас к признанию того, что религия не в состоянии дать нам реальные ориентиры. Тогда мы скажем, что это направление мышления и жизни не для нас, и перестанем искать своё среди религиозных учений – по крайней мере до тех пор, пока что-то не побудит нас к пересмотру позиции.

Здесь важны и понимание, и личный религиозный опыт. Разновидностью религиозного опыта является и полное его отсутствие.

Даже если мы признаем Высшее реальностью, это не означает, что мы навсегда избавились от сомнений и обрели абсолютно достоверное знание того, с чем (или с Кем) имеем дело. Высшее реально прежде всего как тайна. Впрочем, то же самое можно сказать и о многих других наших центральных ориентирах. Может быть, вообще все они, без исключения, уходят корнями в тайну. Лучше это или хуже для нас – дело вкуса. Но если это так, приходится с этим считаться.

Поэтому результатом личного религиозного ориентирования вряд ли будет исчерпывающее рациональное осмысление проблем веры и религии. Нам важно прежде всего осознать саму возможность религиозного постижения. Важен наш собственный шанс на получение такого опыта и такого внутреннего знания, которые бы нас ориентировали. Может быть, это позволит нам даже отказаться от философствования на эту тему – как от исчерпавшего своё значение средства.

Философия выводит нас к ориентирам и целям, но сама не может быть ни целью, ни ориентиром. Даже для тех, чьим призванием она становится.

Нет смысла противопоставлять религиозное ориентирование живому чувству веры. Нет смысла противопоставлять его какой-либо конкретной религии, той или иной традиции отношения людей к Высшему. Любое чувство веры, любое религиозное учение относятся к средствам и способам ориентирования.

Вопрос в том, что насущно именно для меня, конкретного человека со своей судьбой и своим путём духовного движения. Вопрос в том, что представляется мне наиболее достоверным, наиболее актуальным, наиболее отвечающим моим собственным проблемам.

Стоит вслушаться в замечательное слово: «достоверный». Достойный веры! Моей веры в то, что это именно так, идёт ли речь о поэтичном предании или о доскональном логическом рассуждении.

Признание того, что тайна является прежде всего тайной (нам предстоит ещё не раз обратиться к этому слову), не исключает никаких возможностей познания. Мы можем понимать её – в меру своего разумения, можем быть причастны к ней – в меру своей настойчивости, можем жить ею – в меру своей решимости. Не можем лишь одного: самодовольно полагать, что она зажата у нас в кулаке.

Сказка про путаника

Жил-был путаник.

Подумаешь, какая невидаль, скажете вы. Мало ли на земле путаников?

Согласен, уговорили. Немало, немало на земле путаников. И сам я путаник. А вы? Неужели никогда ни в чём не путались? Вспомните как следует… Может быть, одни только путаники на земле и живут. Тогда о ком же ещё писать?

Итак, жил-был путаник. Пошёл он однажды куда-то по своим путаным делам и заблудился. Знаете, как это бывает? С дорожки на дорожку, с тропинки на тропинку – и вот забрёл он уже невесть куда.

Это невесть что, куда он забрёл, оказалось очень странным местом. Нигде никого, зато повсюду какие-то канаты, верёвки, проволоки и всякое такое.

Ну, а путанику, сами понимаете, только этого и не хватало!

Тут же он зацепился за проволоку. Стал от проволоки отцепляться – запутался ещё и в верёвках. Стал из верёвок выпутываться, глядь – уже одна нога в канатную петлю попала, а на другую рваная сетка намоталась. То есть запутался он совершенно.

Да ещё какой-то голосок справа нашёптывает: всё, мол, путник-путаник, не вырваться тебе уже отсюда. Покосился путаник вправо – никого нет. А голосок нашёптывает и нашёптывает.

И в самом деле, чем больше дёргался путаник, тем больше увязал он во всех этих дурацких верёвках, проволоках, канатах и сетках.

Отчаялся он. Понял, что всё кончено, – и махнул на всё рукой! Кстати, сильно махнул, отчаянно.

И вдруг показалось ему, что от этого взмаха он чуть-чуть вверх приподнялся. Взял он, да и второй рукой на всё махнул. Ещё отчаяннее. И опять показалось, что чуточку приподнялся.

Это только показалось, показалось, – раздаётся шепоток в правом ухе. А в левом ухе другой голосок раздаётся, позвонче, хотя тоже непонятно откуда: давай-давай, маши сильнее, раз уж ничего больше не получается, отчаяние тоже штука полезная.

Да ну его, этот правый шепоток, подумал путаник, что-то в нём смысла нет никакого, послушаю-ка я лучше тот голосок, что слева. Замахал он изо всех сил руками – и надо же: стал вверх подниматься!..

Тянулись, тянулись за ним верёвки, канаты и проволоки, сколько у них длины хватило, а потом на землю упали. Оставил путаник всю путаницу внизу – и улетел.

Рассказывают, он с тех пор стал жить по-другому. Его и путаником-то больше никто не называет. А имя его я не скажу. Мало ли кто когда путаником оказался. Да и сам я был путаником…

Зрячий свет

Главное из наших средств ориентирования – это, конечно же, наш собственный разум. Разум, понимаемый не как сознание и не как способность к рациональному, логическому суждению, а как способность к осознанию жизни в более глубоком смысле. Способность видеть органическую связь явлений друг с другом.

У слова «разум» много значений. Каждое из них со своим смыслом. Но тот смысл, на который мы здесь опираемся, особенно важен.

Разум – «источник жизни человека» («Ветхий Завет»). Это «движущая сила, которая доводит рассудок до той границы, где он терпит поражение» (Ясперс). Это «лазутчик внеприродного» (Стив Клайпз Льюис). Это «часть божественного духа, погружённая в тело людей» (Сенека). Это «понимание сущности вещей» (Мо-цзы), «сознательное бытие духа» (Якоби), «способность живого к истине» (Александр Круглов). Это «способность видеть связь общего с частным» (Кант). «Это высшее соединение знания и самосознания, то есть знания о предмете и знания о себе» (Гегель).