Среди нас (СИ) - Вальтер Макс

Я поднял бутылку и вылил остатки водки в рюмку. Покрутил в руках пустую посуду и поставил рядом на пол. Странная примета. Как вообще связана пустая бутылка на столе и бедность? Работать нужно — и всё будет в порядке. Но вот какая штука это общественное сознание: я вроде и не суеверный, а пустую посуду на столе тоже не терплю. Видимо, уже что-то на подкорке отпечаталось.

Опрокинув рюмку в рот, я с тоской посмотрел на пустой стакан, а затем перевёл взгляд на бутылку.

— Вот ведь… Валерич, блин! — ухмыльнулся я. — Как раз тех самых трёх рюмок и не хватило.

Я немного посидел в раздумьях, идти в магазин за ещё одной или ну его на фиг? Желание надраться в слюни так никуда и не исчезло, но шлёпать по апрельским лужам — лень. Может, в такси позвонить, попросить, чтоб привезли? Как вариант, можно ещё Коляна набрать. Он и бутылку принесёт, и компанию составит. Тем более что давно уговаривает меня посидеть. Нет. Никого видеть не хочу, проще самому дойти.

Куртка послушно легла на плечи, кепка — на голову. Я похлопал себя по карманам и, усмехнувшись, вытянул из правого рваные перчатки, которые сразу полетели в ведро. Чертыхнувшись, прямо в ботинках прошёл до стола, подхватил пульт, выключил телевизор и сунул в карман телефон. Затем снял с гвоздя у двери ключ и выбрался на улицу. Накинув навесной замок, защёлкнул его и снова выругался, потому как оставил на столе сигареты. Однако возвращаться тоже плохая примета, а потому делать этого я не стал.

И да, после такого я с полной уверенностью заявляю, что не считаю себя суеверным. Просто так повелось, а я зачем-то это всё соблюдаю.

Приподняв воротник, чтоб не продуло шею, я зашагал в сторону магазина, периодически перепрыгивая через грязные лужи. В супермаркет тащиться лень, хоть там и бухло подешевле.

Здесь неподалёку есть районный магазинчик, в котором кроме пива, майонеза и двух видов колбасы вечно ничего не бывает. Вряд ли он приносит хоть какой-нибудь доход, но Надька всё равно его держит, может быть, потому, что больше ничего не умеет. Да и жалко, наверное, столько сил и времени на него потратить, чтобы впоследствии всё бросить.

Колокольчик над дверью звякнул, оповещая хозяйку о появлении покупателя. Впрочем, сейчас это было не нужно, ведь она находилась за прилавком и отпускала какой-то пенсионерке колбасу.

— И конфеточек мне вон тех завесь, граммов сто. — Старушка указала скрюченным пальцем за спину продавщицы.

— Привет, Надюх! — Я махнул ей рукой.

— Ты чё это? — усмехнулась та. — Никак, отмечаешь чего?

— Да какое там, — поморщился я. — Так, от скуки для…

Бабка окинула меня нехорошим взглядом, будто я ей денег задолжал.

«Ну да, выгляжу я помято, не Ален Делон, да ты и сама не первой свежести уже. Того и гляди, моей клиенткой станешь», — промелькнуло в голове, но вслух я сказал совсем другое.

— Здрас-сь, — состроив ехидную рожу, произнёс я и слегка поклонился.

— Здрасьте, забор покрасьте, — огрызнулась старушка. — Отойдите подальше, от вас вином пахнет.

— А мертвечинкой не несёт? — продолжил ехидничать я.

— Серёж! — строгим голосом одёрнула меня продавщица. — Триста шестьдесят два рубля с вас.

Бабка молча протянула ей пятьсот рублей и снова недобро на меня покосилась. Надюха быстро нащёлкала ей мелочь из кассы, старушка аккуратно ссыпала её в кошелёк, и вскоре над дверью звякнул колокольчик.

— Ты чё мне покупателей кошмаришь?

— Да она сама кого хочешь напугает, — хмыкнул я. — Вон как зыркает, небось, ведьма какая.

— Чего тебе?

— Дай щеночка.

— Что за повод-то? — Тем не менее она обернулась и сняла с полки чекушку водки. — Пойдёт такая?

— Да мне лишь бы горела.

— Давно тебя что-то не видно было.

— Дела, — важно ответил я. — Сколько с меня?

— Сто девяносто.

— На, — припечатал я к прилавку двести рублей. — Сдачу себе оставь.

— Ну спасибо, вот ува́жил так ува́жил.

— Красивая ты баба, Надюх, — с придыхом произнёс я.

— Ага, красивая, только вот замуж никто не берёт, — захохотала в ответ она.

— А твой-то чего?

— А ничего. Живём вроде, но хочется-то семьи, порядка.

— Могу с ним поговорить, если уж так приспичило?

— Да ты что⁈ Совсем сбрендил⁈ Иди уже, говорун. У меня сейчас люди пойдут, а я ещё товар не разложила. Заговариваешь тут меня.

— Ну как знаешь, — ухмыльнулся я и подался на выход.

Отойдя на пару метров, вновь похлопал себя по карманам и матерно выругался. Вот ведь дурная голова, хотел же сигарет взять… И да, возвращаться я не стал и, задрав воротник, направился к кладбищу.

То ли день сегодня не задался, то ли всё же стоило вернуться за сигаретами к Надьке. Может, не такая уж и плохая это примета? В общем, неприятности нашли меня там, где я их меньше всего ожидал. Какие-то два пьяных подростка ошивались неподалёку от сторожки. И что они забыли поздним вечером у кладбищенских ворот — непонятно. Скорее всего, проблем на свои дурные головы. Других объяснений у меня не нашлось. Даже издалека было видно, что они неадекватны: движения неуклюжие, а хохот стоит — аж от магазина слышно.

— Э, мужик, закурить есть? — нагло поинтересовался один из них.

Одного взгляда в его глаза мне хватило, чтобы понять: они не пьяные. Эти двое под чем-то более крепким, чем алкоголь. Зрачки настолько крохотные, что их едва видно, а на улице уже поздние сумерки. Ещё минут десять, и без фонаря здесь можно натурально ноги переломать. Хотя наш фонарь, похоже, починили. Уважают в городе Валерича, даже пресловутая «горе-сеть», от которой вечно дела не дождёшься.

— В сторожке, — кивнул я на дверь.

— Ну открывай тогда, хули замер, — подключился разговору второй.

— Это ведь ты Могила⁈ — зачем-то уточнил мою кличку первый.

— Допустим, — пожал я плечами и слегка сместился в сторонку, потому как второй уже начал заходить мне за спину.

— Ты нахуя моего батю с похорон вчера выгнал?

— Так, понятно — вздохнул я. — Шли бы вы оба отсюда, пока я в расположении.

— Чё, бля⁈ Думаешь, ты крутой⁈ — Первый шмыгнул носом и сделал внезапный выпад.

Точнее, это ему так показалось. Вот только двигался он очень медленно, по крайней мере, для моих рефлексов. Его рука только начала свой путь, а я уже знал, как и в какое место буду бить.

Нож звякнул о бутылку, которой я решил защититься, и мне всего-то пришлось слегка уйти с линии атаки, чтобы завершить начатое. Той же рукой, которой заблокировал выпад, я по небольшой дуге, наотмашь зарядил подростку чекушкой по лицу. Губы с чавкающим звуком порвались и брызнули кровью, но это было лишь началом. В глубокий нокаут я отправил его локтем левой руки, вложив в него всю массу тела. А так как хавальник этого идиота был распахнут настежь, челюсть ему теперь придётся вправлять у травматолога. Сейчас вот только со вторым закончу — и вызову скорую.

На то, чтобы вырубить первого обсаженного, ушло чуть меньше секунды. Чтобы отдуплить происходящее, второму требуется минимум две. А если учесть тот факт, что его мозг затуманен наркотиками, то и все пять. Мне хватит за глаза.

Вот только с ним вдруг случилось нечто странное. Вместо того чтобы помочь товарищу, он свалился в ледяную лужу и начал трястись, словно в эпилептическом припадке. Схватился за горло, хрипит…

— Да вашу ж мать! Воины хуевы! — выкрикнул я и бросился на помощь пацану.

В навалившихся сумерках было уже почти ничего не видно. Холодная вода пропитала рабочий комбинезон в районе коленей, но я не обращал на это внимания. Парень явно задыхался, зубы стиснуты так, что не удаётся разжать челюсть голыми руками. Нож, которым мне угрожал первый, сейчас бы очень пригодился, вот только он где-то в грязи, попробуй теперь отыщи…

— Сука, да открой ты хлебальник! — крикнул я, и в этот момент пацан замер и распахнул глаза.

Это выглядело настолько странно и неожиданно, что я невольно отпрянул и рухнул задницей в лужу. Пацан некоторое время лежал неподвижно, а затем не спеша поднялся на ноги. Осмотрелся, будто впервые оказался в этом месте. Впрочем, все его движения выглядели какими-то рваными, неестественными, он даже едва смог шагнуть. Ну прямо как ребёнок, который только учится ходить. Покачнулся, взмахнул руками в попытке поймать равновесие.