«Если», 2016 № 01 - Журнал «Если»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А для борьбы с новым подводным оружием понадобятся корабли, о которых временами пишут, но пока не строят — корабли контроля сред. Четырех сред: океанских глубин, поверхности океана, воздушной среды и Ближнего космоса. А вот без авианосцев можно будет обойтись. Время их жизни в серьезном конфликте будет исчисляться единицами часов. В сущности, это уже устаревшее оружие, хотя и не все это заметили. Россия время от времени поднимает разговор об их строительстве, но, надо надеяться, в очередной раз «не срастется». Трудно даже придумать разумную задачу российскому авианосцу, особенно с учетом нашей системы базирования, вернее ее отсутствия, и превосходства противника в космосе.
Третьим театром военных действий станет город. В предыдущие войны генералы предпочитали «чистое поле», и борьба за города велась только тогда, когда без этого было не обойтись. Но сейчас ситуация изменилась: Западная Европа, США да и экономически значимые районы многих других стран представляют собой сплошную городскую застройку. Поэтому хочешь не хочешь придется привыкать в войне в городах, со всеми ужасами такой войны, включая потери среди гражданского населения и разрушение памятников культуры.
Для городской войны нужны особые формы подготовки пехоты. И нестандартная боевая техника, как пилотируемая, так и автономная. Танки живут в городах очень недолго. Слишком мало простора для маневрирования, слишком много укрытий для средств противотанковой обороны. Конечно, можно сровнять города с землей артиллерией и бомбами, но радикально проблему это не решает. Зато могли бы помочь шагающие системы с высокой автономностью, возможно, объединенные в сети. Город — это многоуровневые подземные коммуникации, точной карты которых ни у кого не будет. Так что понадобятся люди — и беспилотные средства, способные действовать под землей. И, боюсь, этот специфический ТВД будет страшнее любого другого.
Но война ведется не только оружием и не только в физическом пространстве. Уже в «холодной войне» важным ТВД стала нормативно-правовая среда. Скоро начнется борьба за идентичность, а сражения будут происходить в пространстве культурных кодов.
Война давно не ведется ради завоевания территории. Сегодня война идет, скорее, за время. Можно чуть подправить тезис Сунь-Цзы (спустя две с половиной тысячи лет!): главное — это уничтожить будущее противника, затем — обесценить его историю, затем — сорвать его замыслы, затем — разрушить его союзы, затем — развалить его государство, затем разбить его войска…
И здесь надо сказать, что мир все еще остается однополярным и пока у него одна только картина будущего — американская. Поэтому в предстоящей войне американцы будут сражаться за будущее. А Россия, надо полагать, за прошлое. За что собирается сражаться Единая Европа до конца неясно, даже ей самой.
Инфраструктурой «нематериальных войн» являются аналитические центры, фабрики мысли, специалисты-прогностики и институциональные решения, включающие прогностический контур в управление. Тут для России все не так уж плохо, поскольку федеральный закон «О стратегическом управлении» является на сегодняшний день лучшим в мире.
Все вышеизложенное касается, разумеется, войны людей против людей. Но нас могут ждать, причем скоро, совсем другие войны.
Кризис индустриальной фазы развития в последние 10–15 лет начали трактовать как кризис человека. У людей фиксируется падение не только образовательного уровня, но и уровня мышления: клиповое и сериальное мышление, сформировалось «немыслящее большинство» и т. п. А поскольку с большинством современных людей взрывное технологическое развитие обязательно приведет к катастрофе — значит, надо менять человека.
Предлагаются разные решения: «сверхлюди-брахманы», просто генетически измененные и улучшенные «сверхлюди», «сверх-люди-киборги», «сверхлюди на основе искусственного интеллекта»… Моделей довольно много, но, боюсь, нам не придется даже утешаться мыслью, что «сверхразум — это сверхдобро».
Homo sapiens всегда настаивал на своей монополии на разум. Так что появление сверхлюдей обязательно приведет к предельной или видовой войне, и начнется она в тот момент, когда одна из сторон перестанет воспринимать другую как людей. И это — единственная Война Будущего, которой надо бояться. Потому что она будет неограниченной.
Бад Спархоук
ПРОЩЕНИЕ
/фантастика
/гуманитарные технологии
/глобальная война
Тони появился в городе и нанялся на работу оператором дробилки на складе металлолома. Он был крупным парнем, но, несмотря на это, передвигался с кошачьей грацией — как будто весил вполовину меньше, чем могла весить эта гора мускулов и сухожилий. И он был ветераном, это уж точно. Шрамы и ожоги, украшавшие тыльные стороны его ладоней, смахивали на боевые ранения, хотя сам он рассказывал, что получил их на какой-то фабрике. На какой, он точно сказать не мог.
Мира немногое сумела разузнать о Тони — ни во время их частых мимолетных разговоров в закусочной, ни потом, из других и более откровенных бесед, когда Тони стал завсегдатаем заведения. Нельзя сказать, что забегаловка располагалась особенно близко к складу, где работал Тони, да и еда, откровенно говоря, оставляла желать лучшего.
Мира начала надеяться, что эти случайные встречи перерастут в нечто большее. У нее уже давно не было мужчины.
Пит, городской шериф, невзлюбил Тони с первого взгляда — как, впрочем, и каждого появлявшегося в их городе ветерана.
— Не стоит тебе встречаться с этим чертовым комиссованным, — ворчал он.
Пит всегда заходил выпить кофе и съесть слойку перед утренними обходами.
— Может, он и ведет себя как нормальный человек, будто с ним все в порядке, но откуда нам знать? Что, если он все еще помнит эти чертовы трюки?
— Не думаю, что он что-то помнит, — возражала Мира. — Те процедуры, что проходят при амнистии, должны вытеснять все эти воспоминания.
Пит сделал глоток кофе и передернулся.
— Еще не остыл. Я знаю, что амнистия должна стереть у него из памяти все эти навыки, но кто знает, работает она или нет? И можно ли вообще доверять их словам? Им солгать — как плюнуть, вот что я думаю, так что наверняка ничего не узнать.
— Тони клянется, что ничего не помнит о войне.
— А как же! — фыркнул Пит. — Но все равно я буду приглядывать за ним. Скоро он себя покажет: волк недолго сможет
