Бунт - О. Шеремет

Вот и сейчас Иззмир вёл себя, мягко говоря, странно. Они стиснул зубы так, что они сыпались в крошку, под серой кожей на скулах ходили желваки. Ладонь, лежащая на рукояти скимитара, судорожно сжималась и разжималась. Неужели он настолько ненавидит светлых, что готов броситься и убить девчонку? Это уже как-то чересчур. Впрочем, Тебнар знал, что Иззмир участвовал в том походе на Поверхность несколько циклов назад — кто знает, что произошло?

Всё же не стоит ему так себя вести — вдруг…

Но, стоило Тебнару незаметно (как он думал) обнажить наполовину кинжал, обращенный в сторону Иззмира, как он наткнулся на ледяной взгляд жутких звериных глаз.

Тебнар ухмыльнулся, медленно убрал руку. До тех пор, прока реакции Иззмира остротой могут поспорить с чутьём ящерицы, беспокоиться не о чем.

Пока между воинами происходил обмен взглядами, в толпе поднялся шум. Жрицы призывали Ллос, но она не отвечала. Да, такое бывало, но не в таком исключительном случае! Светлый лазутчик… могла бы и отозваться.

Жрицы в недоумении сгрудились в кучу, Первая Мать тревожно взмахнула рукой. Иззмир не стал больше ждать, он кинулся вперёд, грубо расталкивая дхаэроу. Кое-кто огрызался, но воин откинул капюшон, и все, видя серую кожу Ледяного Клинка, затихали, более того — уступали дорогу. Жрицы Ллос тоже заметили его приближение, с любопытством смотрели, как он, пройдя сквозь дворянские семьи, преклонил колено на первой ступени храма.

— Прошу разрешения говорить, возлюбленные дочери Ллос.

— Ты уже говоришь, дерзкий юнец, — отметила Первая Мать, но уровень злобы в её голосе не превышал обычного уровня, как при разговоре с любым мужчиной. — Продолжай.

Иззмир встал, старясь не встречаться взглядом с бездонно-синими глазами пленницы.

— Ллос любит своих детей. Но, как и всякая мать, он ждёт того момента, когда её чада покинут дом. Станут самостоятельными.

— К чему ты клонишь?

«Паучиха вас побери, ведь и так понятно!»

Уже чувствуя в сердце ритуальный кинжал, дхаэроу упрямо закончил свою мысль.

— Мы должны сами принять решение — что делать со светлой эльфийкой. Должны доказать, что… что достойны милости Восьмилапой… Восьмиглазой.

Он всё-таки не удержался, посмотрел на Тэсс — зря. В её глазах не было страха — по крайней мере, не столько, чтобы он заслонял собой острый разум и… боль? Нет, это было что-то другое. Так на него глядела Ксани, когда он пытался развивать перед ней свои мысли насчёт возможного изменения в структуре общества дхаэроу.

Это была жалость. Не унижающая, а добрая, сочувствующая… и обращенная именно к нему. Понятное дело, что не привыкший к такому воин стал заикаться — но ему всё сошло с рук: от мужчин и не ожидали красноречия.

Вообще, надо сказать, ему повезло. Позиции Первого Дома пошатнулись, и то, что Ллос не отвечала на призывы, могло означать, что эта светлая пленница совсем не угодна Богине. И Мать уцепилась за предложение Иззмира, чтобы поскорее спихнуть обузу в чьи-нибудь другие руки.

Она сказал пару слов одной из жриц, и та вернулась в храм. Потом обратилась к своему народу.

— Слова этого мужчины кажутся мне не лишенными разумности. Однако мы должны отдать должное тем, кто захватил в плен нашего врага — пусть та семья и примет этот дар.

Измир замер, словно на него наложили заклятье оцепенения — ситуация ничем не лучше! Кто знает, что ждёт Тэсс в том Доме, в который она попадёт?

Но тут из Храма вышла посланная жрица, за неё шёл Ксандар. Он низко поклонился Матери Первого дома и принял из её рук ключ.

«Ксандар?»

Иззмир изо всех сил пытался придать своему лицу соответствующее выражение, но он не мог отделаться от впечатления, что глаза светлой пронзают его насквозь, читая в глубине души то, что он не доверял даже младшей сестре.

— На вашу семью ложится огромная ответственность — если Ллос одобрит ваше решение, её благодать оплетёт город. Если нет — виноваты будете вы одни.

Мать обвела суровым взглядом собравшихся дворян, нашла семью Кенррет, изрядно поредевшую — мать Эрелис, и её дочь Кирха. Всего лишь одна! Две другие погибли, ходят слухи, что младшую убил её же брат — тот, кого называют Ледяным Клинком. Они состояли в обычной для дхаэроу любовной связи, но этот серокожий приревновал девушку к кому-то. Впрочем, никто не разбирался в этом деле — спустя несколько дней после исчезновения Ксани Кенррет жрицы прочих богов, кроме Ллос, были убиты, так что её участь настигла её просто немного раньше, чем других.

И вот этой семье, от которой осталось всего ничего, позиция которой настолько шатка, насколько это вообще возможно — ей в руки вручен дар самой Богини, способный возвысить их или столкнуть в пропасть.

На это будет интересно посмотреть — в любом случае.

Ксандар кивнул брату, и Иззмир, поднявшись на несколько ступенек, грубо схватил пленницу за локоть. Она больше не обращал на него внимания, пристально глядя на Первую мать — даже не зная языка, она понимала, ко принимает решения.

— Не стоит вести её через весь город, — шепнул Ксандар Измиру, когда они подошли к своим.

Иззмир согласился, и эльфийку водворили в носилки, где уже сидели Эрелис и Кирха. Ксандар пошёл пешком — от него не убудет.

Иззмир всем своим видом изображал радость от того, что семье Кенррет доверена такая честь. Впрочем, нет, радость была настоящей — он ликовал, когда ему удавалось коснутся рукава одежды девушки, когда она чуть поворачивала голову, так что он видел её изящный профиль.

— Мать, как это произошло? — спросил он, что бы немного отвлечься от переполняющего его непривычного чувства.

— Ксандар стоял на страже у Южных ворот, — задумчиво проговорила Эрелис, разглядывая пленницу. — Он заметил движение в тоннеле и отправился проверить. Говорит, что она почти не сопротивлялась… куда уж ей.

В голосе женщины отчетливо прозвучало презрение. Да, по сравнению с крепкими, гибкими, налитыми соком дхаэроу Тэсс казалась хрупкой безделушкой, бесполезной, но драгоценной.

— И не смей так на меня смотреть! — громко сказал Мать, ударив Тэсс по щеке.

Голова девушки мотнулась в сторону, она зашипела от боли, бросила на дхаэроу яростный взгляд, но заставила себя опустить голову. На распухшей щеке остался красный след ладони. Иззмир подавил в себе желание отвесить такую же оплеуху матери — сдержался. Всю свою жизнь он только тем и занимается, что сдерживает порывы чувств, и так поднаторел в этом, что скоро, пожалуй, никаких чувств и не останется.

Глава 2

Вся семья Кенррет собрались в малом ритуальном зале. Мать села в кресло, больше похожее на трон, положила острый подбородок на кулак. Иззмир не без тайного удовлетворения отметил, что за последнее время она сильно сдала — осунулась, скулы натянули кожу, грозя её проткнуть. Он по-прежнему исправно варил для неё зелья — тем исправнее, что знал: от чахотки они не помогут, только оттянут неизбежный конец.