Гизенстексы - Фредрик Браун

— Я… э-э… я просто хочу знать.

Сэм Уолтерс и далее продолжал удивляться.

По большей части это были мелочи. Вроде той, что Обри как-то сказала:

— Папа Гизенстекс сегодня утром не пойдет на работу. Он лежит в постели, болеет.

— Да? — спросил Сэм. — А что случилось с этим джентльменом?

— Наверное, он что-то не то съел.

И на следующее утро, за завтраком:

— Ну, и как там мистер Гизенстекс, Обри?

— Немного лучше, но сегодня он еще не идет на работу, говорит доктор. Может быть, завтра.

А на следующий день мистер Гизенстекс вернулся к работе. Так уж случилось, что как раз в этот день Сэм Уолтерс вернулся домой совершенно больным в результате того, что он съел за ленчем. Да, он пропустил два рабочих дня. В первый раз за несколько лет по причине болезни.

Некоторое события происходили быстрее, некоторые медленнее. Нельзя было ткнуть пальцем и сказать: «Ну, раз это случилось с Гизенстексами, то через двадцать четыре часа это произойдет с нами.» Иногда это происходило меньше, чем через час. Иногда — через целую неделю.

«Мама и папа Гизенстексы сегодня поругались».

И Сэм пытался избежать ссоры с Эдит, но оказалось, что он просто не может ее избежать. Он очень поздно вернулся домой, хотя и не по своей вине. Это случалось часто, но на сей раз Эдит повела себя иначе. Мягкие расспросы превратились в гнев, а под конец он и сам вышел из равновесия.

«Дядя Гизенстекс уезжает в гости.»

Ричард годами не выбирался из города, однако на следующей неделе ему вдруг приспичило поехать в Нью-Йорк.

— Знаешь, это Пит и Эми. Получил письмо, где они просят меня…

— Когда? — чуть ли не резко спросил Сэм. — Когда ты получил письмо?

— Вчера.

— Значит, на прошлой неделе ты и не думал… Это прозвучит глупым вопросом, Дик, но думал ли ты на прошлой неделе, что куда-то отправишься? Ты что-нибудь говорил — кому угодно — о возможности своей поездки куда-нибудь?

— Господи, нет. Даже месяцами и не вспоминал про Пита с Эми, пока вчера не получил от них письмо. Хотят, чтобы я погостил с неделю.

— Ты, наверное, вернешься дня через три… — сказал Сэм. Он не захотел объяснить сказанное, даже когда Ричард действительно вернулся через три дня. Объяснение прозвучало бы чертовски глупо, потому что именно столько отсутствовал дядя Гизенстекс.

Сэм Уолтерс начал наблюдать за свой дочерью и удивляться. Ибо, конечно, она была той, кто заставляет Гизенстексов делать то, что они делают. Возможно ли, чтобы Обри обладала каким-то странным сверхъестественным прозрением, которое позволяет ей неосознанно представлять события, которые еще только произойдут с Уолтерсами и Ричардом?

Он, конечно, не верил в ясновидение. Но не ясновидящая ли Обри?

— Миссис Гизенстекс сегодня идет за покупками. Она купит себе новое пальто.

На сей раз это прозвучало почти как подсказка. Эдит улыбнулась Обри, а потом посмотрела на Сэма.

— Я, кстати, вспомнила, Сэм. Завтра я буду в центре, а там распродажа…

— Ну, Эдит, идет же война. И тебе не нужно пальто.

Он спорил так настойчиво, что опоздал на работу. Спорил зря, потому что на самом-то деле мог себе позволить это пальто, а она не покупала нового уже два года. Но он не мог объяснить ей реальную причину того, почему он не хочет, чтобы она покупала — миссис Гизен… Надо же, глупо говорить такое даже про себя.

Эдит пальто купила.

Странно, подумал Сэм, что никто другой не замечает этих совпадений. Но Ричард присутствовал не все время, а Эдит… ну, у Эдит умение слушать болтовню Обри, не слыша девяти десятых ее.

— Обри Гизенстекс сегодня принесла домой свой дневник, папа. Она получила девяносто баллов по арифметике, восемьдесят по орфографии и…

А два дня спустя Сэм позвонил директору школы. Позвонил из автомата, конечно, так что его никто не слышал.

— Мистер Бредли, я хочу задать вам вопрос, который… э-э… он весьма странный, но у меня есть важная причина его спрашивать. Возможно ли, чтобы ученик вашей школы заранее точно знал, какие оценки…

Нет, невозможно. Учителя сами этого не знают, пока не выведут среднюю, а этого нельзя сделать, пока утром не заполнят дневники и не отошлют домой. Да, вчера утром, когда дети играли во дворе.

— Сэм, — сказал Ричард, — ты выглядишь несколько растрепанно. Трудности на работе? Слушай, теперь для твоей компании дела должны пойти лучше, тебе просто больше не о чем тревожиться.

— Да дело не в этом, Дик. Я… то есть, ничего такого, о чем я тревожусь. То есть, не совсем… Я хочу сказать… — И ему пришлось поизвиваться, избегая перекрестной проверки и придумывая для Ричарда пару тревог для обсуждения.

Он много раздумывал о Гизенстексах. Слишком много. Если б только у него были предрассудки или он был легковерным, было бы не так худо. Но он таким не был. Вот почему каждое следующее успешное совпадение поражало его намного больше предыдущего.

Эдит и ее брат заметили, что с ним что-то происходит, и поговорили, когда его не было дома.

— Он в последнее время ведет себя весьма странно, Дик. Я… я по-настоящему тревожусь. Он ведет себя так… Дик, тебе не кажется, что надо уговорить его показаться врачу или?..

— Психиатру? Ну, если мы сможем его уговорить… Но я не думаю, что он это сделает, Эдит. Что-то его ест, а когда я пытаюсь выдавить из него, он не хочет открываться. Знаешь… мне кажется, дело имеет отношение к этим чертовым куклам.

— Куклам? Ты имеешь в виду куклы Обри? Те, что ты ей принес?

— Да, к Гизенстексам. Он сидит и смотрит на кукольный домик. Я слышу, как он расспрашивает о них ребенка, и это всерьез. Мне кажется, у него какие-то глюки насчет них. Он на них зациклился.

— Но, Дик, это же… просто жутко…

— Слушай, Эди. Обри не так уж ими интересуется, как следовало бы… Нет ли чего-нибудь такого, что она сильно хочет?

— Учиться танцам. Но она уже учится скрипке, и я не думаю, что мы сможем позволить ей…

— Как считаешь, если мы пообещаем ей уроки танцев в обмен на то, что она оставит эти куклы, она согласится? Думаю, мы сможем убрать их из квартиры. Но я не хочу обижать Обри, поэтому…

— Но… что же мы тогда скажем Обри?

— Скажи ей, что я знаю бедную семью, где у детей совсем нет кукол. И я думаю, она согласится, если ты нажмешь достаточно сильно.

— Но, Дик, а что же мы скажем Сэму? Он-то догадается.

— Скажи Сэму, когда Обри не будет рядом, что ты считаешь, что она уже достаточно взрослая для кукол, и что… тебе кажется, что она проявляет к ним нездоровый интерес, и доктор советует… В общем, все такое…

Обри энтузиазма не проявила. Она уже не так погружена в Гизенстексов, когда они были в новинку, но нельзя ли ей ходить на танцы, сохранив своих кукол?