Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 06 - Сергей Саканский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо сказать, что мы по-прежнему выглядим солидно, хоть и помяты уже немного, и по-прежнему называем друг друга Сергей Юрьевич и Яков Викторович, в пиджаках и галстуках. Говорим:
– А скажите нам, любезнейший. Где здесь у вас поблизости магазин: еды какой-нибудь взять.
Розалина нас к окну подводит, вот, говорит, магазин. Спрашиваем:
– А нет ли у вас, любезный, сумки какой хозяйственной или даже две, каждому – по сумочке.
Дает. Идем. Подходим.
Смотрим: всё по-эстонски написано. Не можем понять, что брать-то. Поймали какого-то чувака. Спрашиваем. Тут он начинает нам целую экскурсию. Говорит:
– Это пьют на свадьбах, а это – на ночь. Это сухое, это – мокрое. А вот это – оно самое крепкое, почти чистый спирт. Его пьют перед обедом, по чуть-чуть, очень маленькими рюмочками.
Тут Серега отодвигает чувака от прилавка и говорит продавщице:
– Давайте-ка нам вот этого, которое перед обедом, по чуть-чуть, по маленькой рюмочке, бутылок эдак три. И пива ящик. И еще того, которое сухое, и того, которое мокрое.
Взяли еще кружок вареной колбасы и батон хлеба. Еле дотащили до флэта.
Заходим, достаем, на стол выкладываем. Розалина смотрит, репу чешет и говорит:
– А позвольте спросить, товарищи, надолго ли вы к нам в город приехали?
Я говорю:
– Дня на три, вероятно.
Розалина говорит:
– И что же, вы всё это за три дня собираетесь выпить?
Серега говорит:
– Почему за три. Мы это сегодня выпьем.
У Розалины, конечно, глаза на лоб. У этих эстонцев всегда: чуть что, так сразу – глаза на лоб выпазят.
Стали мы квасить. Розалину тоже подключили. Он подсуетился, тарелочки принес и посуду. Серега смотрит: на столе какие-то маленькие рюмочки стоят. Он в них мизинцем тычет и спрашивает:
– Это еще что такое. Для чего.
Розалина говорит:
– Вот для этого крепкого, которое по чуть-чуть, перед обедом, он кальвадос называется.
Серега говорит:
– Убери рюмочки. Кальвадос мы из вот этих тонкостенных бокалов пить будем.
Розалина говорит:
– Но ведь эти бокалы – они для вина. Из чего же вы тогда будете вино пить?
Серега говорит:
– А вино, то есть, вайн, мы вот из этих красивых толстостенных бокалов пить будем.
Розалина говорит:
– Но ведь эти бокалы, пол-литровые – они для пива. Из чего же вы тогда будете пиво пить?
Серега говорит:
– А пиво мы просто так пить будем.
Вот, сели мы, и Розалину промеж себя усадили, маленького такого, дохленького, в желтой рубашечке. И – понеслось…
Пшикалка Часть третья
К полуночи пришел какой-то Петя-молдаванин, последний жилец этой маленькой домашней гостиницы. А мы сидим и пулю пишем: наскоро научили Розалину масти разделять и за болвана его держим, как Штирлица. Но только Розалина не знает, что он болван, думает, что он тоже в карты играет. И вот, все трое сидим, пулю пишем, и все уже Мизер кричим, даже Розалина.
Серега сказал:
– Петя-молдаванин, давай с нами в карты играть.
Петя-молдаванин сказал:
– А я в эту игру, в пулю вашу интеллигентную, не играю.
Серега сказал:
– А во что же ты, Петя-молдаванин, играешь?
Петя-молдаванин сказал:
– А я в сику играю.
Серега сказал:
– А мы тоже в сику играем.
Петя-молдаванин сказал:
– Только я бесплатно не играю.
Серега сказал:
– А ты и не будешь бесплатно играть.
И вот, сели мы играть – по пятаку за вист. Ну, не вист, конечно, а как там оно у них в сике называется.
У Пети-молдаванина была своя система игры, надежная. Если у Пети-молдаванина было меньше 17-ти очков, включительно, то он сразу врывал. Если 18-20, то он проходился один раз, а потом – все равно врывал. От 21-го до двух лбов Петя-молдаванин вдохновенно начинал играть. А уже если больше, то он весь краснел, потел, и дрожал. И начинал со страшным вдохновением играть. Только в таких случаях, мы, конечно, сами сразу врывали, а Петя-молдаванин один оставался играть или с Розалиной вдвоем, который Петиной системы не знал, ибо он только сегодня в сику играть научился.
Надо заметить, что Петя-молдаванин был никакой не молдаванин, а Петя из Куйбышева. Но молдаванин вот как получился.
Когда Петя-молдаванин вошел, Серега его спросил:
– Ты кто?
И Петя-молдаванин сказал, что он Петя и он из Куйбышева.
Но Серега не понял и переспросил:
– Из Кишинева?
Петя-молдаванин повторил, что он не из Кишинева, но из Куйбышева. А у Сереги в Кишиневе ченчина была, и он очень любил Кишинев. Я тоже любил Кишинев, где мы с мальчиками-мажорами бухали, и Еня Алини носки в сухом молдавском вайне стирал. Вот почему Петя из Куйбышева и стал Петей-молдаванином.
Надо сказать, что еще вечером Серега себе горячую ванну налил. Он хотел ванну принять, чтобы продолжить этот цивильный стиль с Пшикалкой. А после ванны Серега хотел, конечно, из Пшикалки одеколоном Саша побрызгаться.
Но, видать, не судьба. Сначала мы с Серегой пулю сели писать с Розалиной-болваном, потом Петя-молдаванин пришел. И вот, к утру, когда мы Петю-молдаванина и Розалину-болвана уже больше чем на стольник обули, ванная совсем холодная была. Серега потрогал мизинцем воду и сказал:
– Нет. Так не пойдет.
И спустил эту ванну. Так что, получилось, как мы и рассчитывали: никакой ванны не приняли, потому что утро уже, и в город пора бухать идти. Так и сделали: Пшикалкой побрызгались и пошли. И Розалину с Петей-молдаванином тоже Пшикалкой побрызгали. По всему флэту за ними бегали и Пшикалкой их брызгали.
Пшикалка Часть четвертая
И вот, вошли мы в город. Посчитали выигранные ночью деньги: их оказалось ровно 107 рублей. 7 рублей мы сразу, у первого же гамазина какому-то русскому мужику отдали, будто семерку от туза снесли. А туз, то есть стольник, решили пропить, назвав этот день – Днем Цапеля.
По Старому Таллинну до сих пор ходят легенды о том, как Яша с Серегой в Старом Таллинне День Цапеля устроили. Ведь кто такой Цапель? Даже и не важно, кто он такой, а важно то, что он делает. А делает он вот что: Цапель летит и ест всё на своем пути. Вот мы и решили: будем идти по Таллинну, в День Цапеля, и есть всё на своем пути. Будто это не мы с Серегой по Таллинну идем, а сам Цапель летит.
Это значило, что мы будем заходить во все кабаки на своем пути и заказывать там фирменный напиток и фирменное блюдо. А кабаков в тогдашнем Таллинне, по сравнению с тогдашней Москвой, да и любым тогдашним городом нашей великой страны, было значительно больше. Почти на каждом углу стоял какой-то кабак, именно с входом в него, как правило, прямо с угла.
В первом кабаке мы съели какое-то основательное баранье жаркое с фирменным салатом и выпили по чуть-чуть какого-то маленького кальвадоса. В следующем кабаке, который находился через стенку от первого, нам подали другой фирменный салат и другое жаркое, но из свинины. А в качестве фирменного напитка опять было по чуть-чуть кальвадоса.
