Пишмашка - Николай Коляда

Алё? Алё? Нет. Нет. Сказала, нет!

Положила трубку, смотрит на часы. Встала. Повертелась у зеркала, поправила причёску, платье.

Это надо перекурить и перепить чайком. На балкончике, чтоб дымом не пахло, чтоб он не узнал, что я… «Речка Бирюса-а-а… Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!»

Пошла на кухню, включила электрический чайник, дождалась, когда вскипит вода, сделала себе чай из пакетика, напевает:

«Там, где речка, речка Бирюса…» Главное — держать марку, Люся, главное! Барабанова! Слышишь меня?!

Подошла к буфету, открыла дверцу, достала бутылку водки, посмотрела на дверь с зелёными занавесками, ещё раз оглянулась, будто кто за ней подсматривает. Быстро налила в чай водки, бутылку спрятала в буфет.

Только капельку, Люсенька, для храбрости, я ведь задумала такое дело, вдруг он не захочет, только капельку, а то скоро… Завтра сдавать работу к тому же. Впереди ночь, капельку, в чай, за вредность, с писателя вычтем…

Выпила большой глоток чаю, накинула на себя пуховый платок, пошла на балкон, закурила папиросу «Беломорканал», разгоняет дым. Курит, молчит. Смотрит на Мальчишку, который всё так же качается на воротах.

Идиот… С утра качается на воротах, с утра скрипит, светофор стучит, конец города, а покоя нету с улицы… Ну вот чей он? Точно, какой-то беспризорник, разобьёт лампочку в подъезде или нагадит. Ненавижу детей. Ненавижу. Нарожают, кинут, они творят, что хотят… Ну вот чей он? Сидит, шпингалет…

Покурила. Кинула папиросу с балкона. Посмотрела, куда папироса упала. Мальчишка соскочил с ворот, схватил папиросу. Курит её. Смотрит снизу вверх, молчит, улыбается. Она повертела пальцем у виска. Мальчишка снова побежал к воротам, сидит, катается туда-сюда. Скрипят ворота.

Она вздохнула, вернулась, села за компьютер, сняла платок. Печатает.

Ну, вы тут не разбежались ещё от рояля? Всё вокруг него ходите, чтоб красивше было? Так. Маша — контрл плюс мэ. «Пусть вы немолоды. Точка. Мне это абсолютно всё равно». Блин, ну, диалоги — как из бачка унитазного воду сливают. Входит Сергей. Так, Сергей — контрл плюс сэ. Стиль — ремарка. Ну и что ему надо? Он, конечно же, её возлюбленный и сейчас будет драма. Слава тебе, Господи, на восьмой странице началось. Ага. Сергей: «Я устал от такой жизни по самые ай-ай-ай…» Точка. (Пауза). О, Боже, это что такое? А-а, наш маэстро, великий писатель земли русской, задрав штаны, побежал за комсомолом и теперь молодёжь изображает нам, тинейджеров, так сказать, ага. Ну, что ж, и тинейджеры тоже плачут, и тинейджеры тоже люди. Так. И что далее? Маша: «Придержи язык». Точка. Сергей: «Рви на себе трусы». (Пауза). Бог ты мой, это что такое? Нет, правильно: «Рви. На. Себе. Трусы». Зачем? (Пауза). Ремарка, чёрным, в скобках, так. «Сергей подходит к Василию Ивановичу, запятая, злобно, двоеточие: «Хорошо быть молодым, в башке ветер, в жопе дым»… Точка. Мамочка, да что ж это за маразм такой? (Пауза). Да плевать тебе, сказала! Строчка — рубль, две — два… После жэ поставлю три точки. Василий Иванович, отвечает, так, «контрл» плюс «вэ». «Вы наглец». Так его. Сергей отвечает: «Рули, рули, вот тебе четыре дули»…

Пауза. Она пьёт чай, смотрит то в текст, то на монитор. Молчит.

Это вообще что он такое написал? На титуле стоит: «По мотивам Кафки». Ага. А ещё приписать — по мотивам истории СССР и приключений Буратино. Он эти пьесы как кренделя печёт. Одну за другой. «Пришла весна, набухли почки и пьяницы легли у бочки. «Московской» с пивом напились и возле бочки улеглись…» Я тоже так могу. Даже лучше. Так, давай дальше, Люся. Василий Иванович: «Пойдите вон запятая молодой человек точка». Так его, давай его, туда его и сюда его, и всё по-французски. Нет, это китайская пытка. Не надо вчитываться. Не надо вдумываться, не вслух надо и тогда пойдёт… Он сказал, что это будут печатать в журнале сто процентов и что наш театр драмы будет ставить. Ну и замечательно. Ну и пусть их перекрашивают собак в енотов. Строчка — рубль, Люсенька… Мы знаем, что мараем. Всё из пальца высосано. Теперь она должна оказаться проституткой, а Сергей наркоманом, чтобы была острота и современность во всём. Сергей: «А вы знаете, что Маша — бывшая проститутка?» Ну, что я говорила? Василий Иванович: «Я знаю только, что вы, Сергей, наркоман!» Всё, хватит. Сил нет.

Встала. Пошла по комнате, поправила на столе приборы.

Ладно, Люся. Хватит, Люся. Люси, хорош. Засунь свою гордость, знаешь куда, как говорят в пьесах? Правильно, три точки после «жэ», знаешь такое слово? Звони.

Села у телефона, открывает записную книжку, набирает номер.

Добрый вечер. Это Владимир Михайлович? Володя, здравствуйте. Да, Люся… Людмила Николаевна… Ой, какой вы… Мы вчера, ну там, на этом, как его, ну, на вечере, ага… Да, я вот жду, как и договаривались, сижу вот… (Пауза). Понятно. Понятно. Ну, звоните. Хорошо. И вам. И вам.

Положила трубку.

Встала, открыла шкаф, сняла платье, переоделась в халат, пошла в ванную, умылась. Пришла в комнату, осмотрелась. Поёт:

«Там, где речка, речка Бирюса, ломая лё-од, шумит, поё-от на голоса-а-а… Там ждё-от меня тревожная-а, таё-ожная краса-а-а-а….»

Собрала всё с тарелок в ведро — яблоки, бананы, салаты. Оглянулась, куда бы выкинуть. Пошла на балкон, выкинула всё из ведра на землю. Смотрит вниз.

Вот. Одна из великих загадок русского народа. Все стонут, что зарплата и пенсия маленькая, жрать нечего, а к кому не придёшь — кренделей полно, в жиру плавают. Да, вот, и с балкона такие вот продукты выкидывают.

Мальчишка подбежал, начал рыться в том, что она выкинула. Нашёл банан и яблоко, ест, смеётся, смотрит на неё. Она опять повертела пальцем у виска, пошла назад в комнату. Мальчишка снова побежал к воротам, сел, катается.

Она открыла буфет, выпила из горла бутылки водки. Легла на диван, курит папиросу, в потолок дым пускает, пепел на пол сбрасывает. Плачет. Села. Вытерла слёзы. Смеётся.

Добрый вечер, Василий Иванович… Василий Иванович подходит к роялю, достаёт из него пулемёт и говорит Маше с Сергеем: «А можно я вас перебью?» — и начинает стрелять. Ту-джу-джу-джу-джу-джу!!!!! И все мертвы. И слава тебе, Господи — занавес, конец фильма. (Хохочет). Ах, Володя, Володя. Не спетая песня моя… Володь, а, Володь? Пошли с тобой дрова колоть? Козёл старый. Он забыл. Он был на вечере ветеранов завода, встретился с бабушкой, которая была у него сто лет секретаршей, он встретился с ней, она зазвала его в гости. А он забыл. У него маразм, у него выпадение памяти, а ещё прямой кишки и прочего, а ты, дура… Какая же ты дура, Люська… Наготовила вот… Ну и ждала б ты его до ишачьей пасхи, и ждала бы, и что? (Передразнивает себя). «Надо держать марку, надо держать марку…» Надержалась? Позвонила бы в семь вечера, он бы пришёл, а тут он уже спать лёг, он уже в пижаме, он уже в постели, он уже не может, оно уже не встанет… Вот дура я. Дура я проклятая, у него четыре дуры, а я дура пятая. Плевать. Напьюсь в лоскуты… Писатель подождёт день ещё, не буду я сегодня работать, на фиг это, Маши, Сергеи, Василии Ивановичи, великий театр — подождут…

Легла на диван, смотрит в потолок, молчит, пьёт водку из горла бутылки. Хохочет.

Ужас, как это было смешно! Собрались вампиры и вампирши, в пигментных пятнах все, старьё, пришли, пришкандыбали! Танцевали ведь даже! Всем подарки дарили! Юбилей завода, мать моя женщина! Кошмар на палочке! Я решила выпендриться — мол, не с понтом я под зонтом, а с понтом под зонтом! (Хохочет). Прохладно было, надела белую кроличью шубку. Короткую, коротенькую, вот на ладошку бы подлиньше и куды с добром было бы, но я так, по-молодежному, кретинка старая. И не заметила, что моль давно пожамкала — да так прилично! — мою замечательную шубку. Я пришла. Стала со всеми обниматься, меня ж все знают, секретарша директора, обниматься да целоваться давай, дура! (Хохочет). Мамочка! И все стали в белой шерсти. Все до одного от моего кролика заразились! Весь вечер я хохотала, они думали, что это у меня просто хорошее настроение, а я не могла видеть их без хохота, потому как все они сидели в белой шерсти от моей шубки! Какая же я дура! Белая шубка! Это ж надо додуматься! Я её сейчас с балкона выкину.

Курит, смеётся, лежит на диване.

Компьютер вдруг задымился, в нём что-то щёлкнуло, и монитор погас.

Она вскочила, побежала к столу, выдернула шнур из розетки, быстро сбрасывает на пол бумаги, схватила вазу со стола, выкинула из неё цветы на пол, вылила воду на компьютер. Тот ещё раз пискнул и замолк, дымить перестал.