Жизнь Вахтанга Горгасала - Джуаншер Джуаншериани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время жизни и деятельности Джуаншера Джуаншериани — XI в. — было периодом, когда феодальные отношения, пустившие глубокие корни в центральных областях Грузии, проникли и в обширную горную периферию[16]. Сложное культурно-политическое движение в XI в. подходило к своему логическому этапу — объединению разрозненных феодальных княжеств в единое государство; более или менее полно были определены политические границы средневекового Грузинского царства; накопления в различных областях материальной и духовной деятельности уже имели многовековую историю; в новую фазу вступила эволюция самосознания многоплеменной грузинской народности, сформировалось сознание принадлежности к определенной этнической общности; монолитность ее, мыслимая в условиях феодальной формации, стала основой того, что к X—XI вв. грузинский язык сделался основным языком широких коммуникаций между жителями различных исторических областей страны[17].
В ходе объединения Грузии, в результате которого она превратилась в важную политическую силу своего времени[18], заметную роль играли различные племена и народы Кавказа. Их феодальная и аристократическая верхушка нередко выступала со своими претензиями на главенство в Грузии и через нее на всем Кавказе, так как сам объединительный процесс в Грузии носил черты общекавказского движения. К XI в. участие иноэтнических элементов в истории политического движения в Грузии насчитывало уже не одно столетие[19] и это обстоятельство, естественно, отразилось на страницах ЖВГ, как и всего свода КЦ в целом. Кроме различных указаний о хозяйственном и духовном сотрудничестве народов Кавказа, в нем прослеживается и специфика их внутренних конфликтов. Исследователи обратили внимание на особенность подхода авторов раннего цикла КЦ к оценке происходивших на территории Кавказа бесконечных войн. Это, главным образом, «войны между народами Кавказа и войны с иноземцами. Иноземный враг ставит целью разорение, наложение дани, порабощение и ликвидацию страны. Войны между кавказскими народами — это преимущественно войны домашние, исход которых предполагает не завоевание и порабощение, а объединение родственных народов под гегемонией того или иного участника»[20].
Самосознание Джуаншера определяется вероисповедно и этнически: он христианин и грузин в широком смысле этого термина. В ЖВГ мы фактически впервые встречаемся с терминами Картли и картвела, которые в ряде случаев надо воспринимать не в значении Восточной Грузии и ее жителя, как это имеет место в сочинении Леонтия Мровели[21] (хотя и в произведении Джуаншера данное значение пока еще преобладает), а соответственно Грузия и грузин в широком смысле этих понятий[22], что и соблюдено в нашем переводе (см. примеч. 96).
Образ Вахтанга Горгасала в том объеме, в каком он представлен в посвященном ему произведении, является продуктом исторической аберрации автора XI в. Однако источники свидетельствуют, что для идеализации Вахтанга Горгасала имелись и реальные основания. Не случайно, что в «Обращении Картли» Вахтангу Горгасалу уделено внимания более, чем кому-либо из его предшественников и преемников и назван он, как никто другой из них, великим, и само имя которого стало символом грузинских Багратидов, орифламма которых так и именовалась Горгаслиани — «Горгасалово (знамя)».
В специальной литературе принято считать, что идеализация личности Вахтанга Горгасала — это отражение фольклорных сюжетов, якобы имевших хождение в грузинском; народе и систематизированных автором «биографии» картлийского царя, придавшим им источниковый характер[23]. Высказывается даже мнение, к сожалению, без каких-либо доказательств, чисто умозрительно, что в основу сочинения Джуаншера Джуаншериани легла «хроника», написанная современником самого Горгасала и лишь затем — в XI в. — расширенная автором ЖВГ за счет фольклорных сказаний о знаменитом картлийском царе[24].
Прежде всего отметим, что грузинскому фольклору неизвестен эпический цикл, посвященный Вахтангу Горгасалу[25]. Однако вопрос об эпическом характере образа Вахтанга Горгасала этим не снимается, но, по нашему мнению, он должен решаться в ином плане.
Нет нужды доказывать развитость эпического жанра ь древней и средневековой Грузии. Об этом свидетельствуют многочисленные памятники грузинского фольклора[26]. Но эпические традиции жили не только в фольклоре. Они влияла (особенно в ранний период средневекового историознания) на индивидуальное творчество историков, порой описывавших реальные события и героев в эпически расцвеченном стиле. Надо думать, что эта закономерность и отразилась в творчестве Джуаншера Джуаншериани, придавшего значительной части своего произведения характер эпического повествования.
Для Джуаншера важно было найти такую личность, которая соответствовала бы идеалам его времени — эпохе торжества феодальных отношений, христианской идеологии и культуры. В Грузии и до второй половины V в. таких личностей было достаточно, историк располагал довольно широким выбором, взять хотя бы то первого «христианского царя» Картли Мириана (первая треть IV в.), которого грузинская историческая традиция особо выделила из среды местных династов, восторженно отозвавшись о его деятельности и даже окружив ореолом святости. Но историзм автора ЖВГ выразился прежде всего в выборе эпохи.
Описанный в ЖВГ хронологический отрезок занимает особое место в истории народов Кавказа[27]. Вступая в полосу внутренних социально-экономических преобразований, они теснее, чем когда-либо до того, вовлекались в орбиту активных международных отношений.
В Закавказье в эту эпоху сложились основы социальных отношений и духовных ценностей, определивших историческую перспективу местных народов, и вполне очевидно, что автор ЖВГ по-своему трактует преемственность Грузии XI в. с известным ему средневековым миром.
Хотя Грузия и до периода правления Вахтанга Горгасала достигала высокого уровня развития[28], но те основы общественного уклада, которые определили исторический прогресс, складывавшейся феодальной грузинской народности и государственности, ее культурный потенциал и критерии духовного развития были сформированы именно в период правления последнего могущественного царя из династии Фарнавазидов, возросла внутри-и внешнеполитическая активность деятелей Картлийского царства. С ростом личной инициативы Вахтанга в Грузии ожесточается борьба между светской властью и духовенством. Автор ЖВГ, которому некоторые исследователи в прошлом приписывали собственное незнание логики исторического процесса в Грузии в раннем средневековье, свидетельствует о том, что успешная борьба против внешней идеологической экспансии (в особенности маздеизма) привела к экономическому усилению местных христианских иерархов. Но вместе с тем анализ сведений Джуаншера приводит к заключению, что картлийское духовенство не оказалось
