Прибытие - Андрей Коннов

Прежде, чем самолет начал снижаться, его несколько раз тряхнуло. Кукурузник пошел на посадку, разрывая белую пелену. Сквозь бесконечно вертящийся пропеллер, стали видны очертания аэродрома острова Халэвнго. Даша погладила спящую на ее коленках Таню, поцеловав ее в лоб.

– Вставай, соня! – сказала Даша нежным голосом.

– О! Уже? Папа! – визгнула Таня, едва проснувшись, и прильнув к окну, – Боже, мама! Тут так красиво!

Даша повертела носом.

– Волжские пейзажи по живее будут, – пробурчала Даша под нос, предпочитая не связываться с восхищением своей дочери.

– Милые дамы, мы идем на посадку! – прокашлял громкоговоритель в салоне кукурузника.

Аэродром Халэвнго когда-то был центром притяжения полярников с материка. Сюда прилетали самолеты за горючим, привозя продукты для местной метеостанции «Нум». С распадом СССР надобность в станции пропала, рабочий персонал станции перевели на Таймыр, и про аэродром забыли. Теперь его постоянными служащими являются ветер и шальные призраки – в вечернюю зарю в окнах и дверях лучи уходящего солнца рисуют при помощи снежной скатерти силуэты людей. На диспетчерской башне до сих пор барахтается флаг с серпом и молотом. В кабинете начальника аэродрома висит покосившейся портрет Ильича, застыл во времени патефон, в столах остались забытые кипы документов (что в них знает лишь пыль и кромка льда). В ангаре стоит затерянный между двумя эпохами еще один кукурузник. Кто-то ушлый снял с него пропеллер и заднее шасси. Самолеты не садились на Халэвнго долгие два десятилетия. Кукурузник с Дашей и Таней на борту первый за долгие годы самолет в здешних краях. Рокот двигателя кукурузника беспощадно резал гулкую тишину тундры на части.

– Мрак, – ругнулся первый пилот Роман, смотря на заброшенный аэродром.

– Советское наследие… – задумался второй пилот Алексей.

– Того гляди, сейчас попрут зомби… – Роман притянул на себя рычаг.

– Чур сначала сожрут мелкую… Она слишком по умному на всех смотрит, – Алексей лишь к концу фразы понял ущербность своей шутки, глядя на прямолинейный взгляд Романа, в котором четко читалось: «Ахахах! Как смешно!»

У обочины взлетно-посадочной полосы стоит ржавая буханка. Возле нее, облокотившись локтями, с интересом наблюдают за кукурузником единственные обитатели острова – Савелий Карпович и Матвей.

Дверь кукурузника со скрипом открывается, и сначала на воздух выходит Даша.

– Как ты повзрослела, Даша! – Савелий Карпович полез обниматься.

– Жутко здесь, – мрачно ответила на комплимент полярника Даша.

– Север, – ухмыльнулся Матвей, – Он такой, атмосферный!

Савелий Карпович и Матвей схватили чемоданы, и потащили их в буханку. Таня уже из нее махала пилотам рукой, когда те пошли на взлет.

– Слава богу, мы летим в Салехард, обратно! – успокаивал сам себя Роман.

– Боишься тут заледенеть? – подмигнул Алексей.

– Боюсь, стать частью местной фауны, как те два… – Роман три раза перекрестился, – Два года назад мой брат завозил им продукты, с лодки, когда его танкер проплывал неподалеку. Говорит, один постоянно травит байки о каких-то Великих Проходах, второй вечно пишет у себя в кабинете «Бытие Севера». Бррр…

– Ну, надо же как-то скрашивать свой досуг!

– Отшельники-психопаты. Они уже давно замерзли, и это их мумии. Они съедят этих несчастных девушек, и завтра мы будем забирать их останки.

На эту фразу Романа Алексей выпучил глаза. Между пилотами воцарилась тишина, которую нарушил Алексей.

– Ставлю пять тысяч, что мы будем забирать трупы.

– Десять тысяч, и ты ведешь самолет до Таймыра!

– Идет!

***

Буханка резво мчалась по убитой временем дороге. Дивные пейзажи тундры сменились лесотундрой, где-то через четверть часа, пошли болота и озера. Сквозь заросли на открытые площади выбегают пары северных оленей.

– Здесь первый круг ада? – поинтересовалась Даша.

– Последний, – сухо ответил Савелий Карпович.

– Тут девственная природа-матушка, – мечтательно сказал Матвей, крутя руль буханки, – Это рай на земле обетованной!

– Адский рай, – пробурчала Даша, вжимая голову в шею.

– Олег так не думал, – начал Савелий Карпович, – Он здесь хотел остаться.

– Я знаю! – рыкнула Даша, – Он всегда предпочитал нашей семье север!

– Не злись, – попробовал разрядить обстановку Савелий Карпович, – Он же не со зла…

– Умер, не попрощавшись, – на лице Даши проступили слезы, – Обещал вернуться, так взял, остался здесь. Доволен, да?!

– Тут девочка маленькая, – с воспитательной интонацией сказал Савелий Карпович.

– Я взрослая, – обиженно сказала Таня, – Просто ростом еще не вышла. Это временное явление!

Буханка въехала сквозь деревянную арку на небольшую площадь. Косой деревянный забор упирается в набитый всяким металлическим хламом сарай. Через сто шагом от него стоит метеостанция, где первый этаж сложен из камня, а второй – из дерева. Метеостанцию венчает треугольная крыша, на которой стоит ржавая и заледеневшая тарелка больших размеров. Под козырьком большими буквами на доске, белой краской, написано «Нум». Возле крыльца валяются кронштейны и антенны.

– Вот моя деревня, вот мой дом родной, – сказал Матвей, открывая дверь метеостанции.

– Как тут красиво, – Таня вдыхала холодный воздух, дующий с Карского моря.

– Застудишь легкие, что ты делаешь?! – Даша подпихнула Таню к двери, – Где твой шарф? Почему без шарфа? Ты соображаешь, где ты находишься?!

– Да не замерзнет она, – Савелий Карпович ставит сумки на пол, – Север не морозит тех, кто к нему искренен.

– Это намек? – спросила Даша, раздевая Таню.

– Намек на то, что нужно отдаться природе, – Матвей поставил чайник на плиту, – Здесь единственная угроза может исходить только от нас самих.

На первом этаже метеостанции расположена кухня, пара диванов, радиорубка, печь и рабочий кабинет Матвея. На второй этаж ведет деревянная скрипучая лестница. Там две комнаты, с верандой, санузел и кладовка. В узком коридорчике стоит длинный книжный шкаф. Небольшая лесенка ведет на чердак, где валяются ящики, бочки, металлические конструкции, груды камней и еще много всякого хлама.

– Какая прелесть! – визгнула Таня, подбегая к книжному шкафу. Девочка достает книгу о ненецкой мифологии, – Мама, смотри! Это же папина книга! Он мне ее читал!

– Поставь чужое на место! – возмутилась Даша, отняв у дочки книгу.

На ужин Матвей, как традиционный повар острова Халэвнго, подал вкуснейшую рыбу в томатном соусе.

– Здешняя рыба исходит прямо от Владыки Вод – Ид Ерва. Кто ее съест, тот обретет иммунитет ко всем болезням, – Матвей нанизал на вилку пару кусочков, демонстративно и с удовольствием скушав их.

– Завтра самолет вернется за вами в обед, – начал Савелий Карпович, наливая в бокал чай, – Он увезет вас в Салехард, а оттуда уже долетите до родной Самары. Утром мы сходим на могилку, к Олегу, и все будет хорошо.

– Меня терзают смутные сомнения, – сказала Даша с укоризной.

– Сомневающимся выстлана дорога в ад, – Матвей перекрестился.

– Странно, что в столь жутком месте, обители дьявола, есть верующие, – Даша наливает чай Тане.

– Где ты тут дьявола увидела? – Савелий Карпович покосился в сторону Даши.

– Его следы повсюду! Мерзлота, колючий ветер, полная тишина, как в гробу! Здесь нет места жизни!

– А как же северные олени? – спросил Савелий Карпович, – Они же живые!

– Дьявол соблазняет нас. Я не верю. Для меня этот остров просто кусок льда, забирающий людей.

– В тебе говорить злость и обида на Олега. Отпусти все это. Он ведь любил тебя и Таню.

– Он любил север. По настоящему и искренне. Нас он покидал всегда надолго и всегда тяжело было ожидать его. С каждой его новой экспедицией искринка жизни в нем угасала. Когда Олег уезжал в последний раз, я чувствовала, что обратно не вернется.

Даша встала из-за стола. Она прошла к окну.

– Тут повсюду дыхание смерти и тоска. Мы не пробудим здесь больше завтрашнего обеда!

Даша ушла наверх.

– Ты стала красивой, – кричал ей вдогонку Савелий Карпович, – Ты и внутри красивая. Убери свои колючки, ты же не такая!

– Моя мама знатный цербер, – Таня заглатывала один кусок рыбки за другим, – Я от нее, она за мной. Я перегрызаю цепь, она еще толще вешает.

– Ты для нее смысл жизни, – сказала Савелий Карпович, – Не ругайся!

– Да я не ругаюсь. Моя мама – цербер. Ее цепи меня душат. Я хочу быть вольной птичкой. Быть везде и всюду. Но быть не одна, а с мамой. Вы правы, – она вся в колючках. Красивый и нежный кактус.

– Ты такая умная… – Савелий Карпович расплылся в наслаждении.

– Ой, не надо этого! «Ты такая умная!». Давайте обойдемся без эпитетов и похвалы. Я не люблю это.

Сказав, Таня поднялась и прошла к мойке.