Близкие и любимые - Никола Марш

     Он раздраженно откинулся на спинку стула.

     — И для этого ты вынудила меня приехать в Мельбурн? Захотелось поквитаться со мной за то, что произошло пять лет назад? Вернее, за то, что закончилось пять лет назад.

     — Есть еще кое-что.

     Эйми мысленно отругала себя за неудачное начало разговора. Он прав, их отношения тут совершенно ни при чем. К чему ворошить прошлое, тем более что это может повредить делу? Им нельзя сейчас ссориться.

     — Говори же, не томи!

     Проглотив застрявший в горле ком, Эйми подняла взгляд на Джеда.

     — Мой сын тяжело болен, — выпалила она, смахнув выступившую слезу.

     Молодую женщину терзало осознание чудовищной несправедливости происходящего. Она смогла свыкнуться с уходом Джеда, даже со смертью родителей. Горе закалило ее, сделало выносливой. Но как смириться с тем, что болен Тоби, ее драгоценный мальчик, которому исполнилось только пять и у которого вся жизнь впереди? Еще совсем недавно его зачислили в спортивную секцию, а теперь он лежал почти неподвижно с уродливыми гематомами на хрупких ручках и ножках. Мозг отказывался в это верить. Ей все чудилось, что произошла какая-то чудовищная ошибка, но результаты исследований и диагноз врача были неутешительны: острая лимфобластная лейкемия. Смертельно опасная болезнь. Как могло случиться такое с ее розовощеким мальчиком?

     — Вот как? У тебя есть сын? — Темные брови Джеда удивленно изогнулись.

     У нас есть сын! — едва не ответила Эйми. Отдаляя момент неминуемого признания, она сделала очередной глоток кофе в тщетной попытке разобраться в сумбуре мыслей.

     Как сообщить ему новость? Брякнуть прямо сейчас или сначала подготовить? Сколько раз она проигрывала в уме эту сцену с тех пор, как вызвала его в Мельбурн! Но сейчас рассудок отказывался повиноваться ей.

     — Да. Прелестный малыш. — Рослый и кареглазый как ты, продолжила она мысленно. — Недавно ему поставили страшный диагноз — лейкемия. — Эйми развела руками, словно выражая недоумение, как такое могло случиться.

     — Мне очень жаль. Могу представить, насколько тебе сейчас тяжело. — На его лице читалось неподдельное сочувствие.

     Джед попытался  по-дружески  сжать руку Эйми, но она испуганно отодвинулась. Времена, когда они были парой, прошли. И нет пути назад.

     — Тоби нуждается в пересадке костного мозга. К сожалению, я не подхожу как донор, — с тяжелым вздохом продолжила свой рассказ Эйми.

     — Да, это настоящая беда, — отозвался Джед. В раздумье он провел рукой по густым волосам. — Так вот почему тебе понадобилась моя помощь. Понятно... Необходимо срочно начать поиск донора. Не волнуйся, все будет хорошо. Я помогу организовать поиск через телевидение. Может быть, нужны деньги? Надо будет учредить фонд помощи.

     — Я хочу, чтобы ты прошел тест на совместимость. — Вот она и сказала это! Ее голос стал таким тихим, что Джед с трудом расслышал.

     — Я? Но какой в этом смысл? Я ведь не член семьи... — тут Джед осекся. Похоже, он догадался, к чему она клонит! — Сколько лет Тоби?

     — Пять.

     Эйми гордо выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Интересно, каким он был бы отцом, не откажись от нее тогда? В любом случае Эйми не собиралась сожалеть о том, что не рассказала ему о своей беременности. Он - известный шеф-повар и ведет собственную программу на австралийском телевидении, она тоже вполне успешно руководит своей кондитерской, и оба прекрасно обходятся друг без друга.

     — Пять лет, - глухо повторил Джед, видимо подсчитывая в уме. - Неужели ты хочешь сказать, что...

     — Да, он твой сын.

     Эйми обеееиленно откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, словно стремясь отгородиться от возможных нападок Джеда.

     Краска залила его загорелое лицо.

     — Повтори!

     — Тоби — твой сын, - послушно повторила она, и слезы выступили у нее на глазах.

     — Мой сын... - произнес он почти шепотом, растягивая слова. Внезапно глаза его злобно сверкнули. — Мой сын?! Ничего не понимаю! Что, черт возьми, происходит? Объясни толком!

ГЛАВА ВТОРАЯ

     Джед еще несколько секунд, не моргая, смотрел на Эйми, полагая, что она вот-вот заливисто рассмеется и воскликнет: «Да ладно тебе, расслабься, я пошутила», как это частенько делала прежде, когда они дурачились и разыгрывали друг друга.

     — Я прекрасно понимаю, что подобная новость способна шокировать любого, даже самого невозмутимого мужчину, но, поверь, мне никогда не пришло бы в голову впутывать тебя в эту историю, если бы не безвыходная ситуация...

     — Остановись! Помолчи немного!

     Джед резко вскочил, опрокинув стул. Больше всего его огорошило то, что, если бы не эта «безвыходная ситуация», как она утверждает, он, быть может, так никогда и не узнал бы о существовании сына.

     Я - отец!

     Джед уже однажды пробовал примерить на себя эту роль. И понял тогда, что не создан для отцовства. По всей вероятности, он относится к тем мужчинам, которые всячески стараются избежать такого рода ответственности.

     — Послушай, — снова заговорила Эйми, — я понимаю, что тебе не просто смириться с этой мыслью, но, умоляю, попытайся не думать сейчас о себе. Подумай лучше о Тоби!

     И эта женщина еще смеет читать нотации! — не на шутку разозлился Джед. Она обманывала его в течение долгих пяти лет! А он, глупец, получив письмо, обрадовался, решив, что она еще испытывает к нему какие-то нежные чувства. Надеялся, что они снова будут вместе. Ложь! Сплошная ложь!

     — Не смей рассчитывать на мою доброту, потому что, скажу откровенно, у тебя нет на это права.

     — Почему ты такой злой? — произнесла она примирительным тоном. — Давай оставим наши прошлые отношения в покое и обсудим более важные проблемы.

     — Согласен, я злой. — Он поставил стул на место, сел и провел рукой по лицу, будто стирая отрицательные эмоции. — Но злость далеко не единственное мое чувство в данную минуту. Боже мой, о чем ты думала, скрывая от меня рождение сына?

     Прежде чем ответить, Эйми несколько мгновений колебалась.

     — А зачем мне было рассказывать? Что это могло изменить?

     — Изменить в чем? В наших отношениях?

     Эйми  робко кивнула  в ответ.  В  глазах ее снова заблестели слезы.

     Джед терпеть не мог женского плача. Он сразу начинал чувствовать себя глупым и беспомощным. А тут вдобавок он полагал, что Эйми не заслуживает его жалости, а потому ее слезы вызывали в нем лишь глухое раздражение.

     — Значит, еще до того, как мы с тобой расстались, ты уже знала о беременности, но тем не менее ничего мне не сказала. Неужели только из-за того, что мое отношение к браку отличалось от твоего?